Ведьма из Ильмаса (СИ) - Мирошник Ксения Викторовна

— Вы его совсем не знаете, он найдет способ.

Арас чувствовал, что Камилла говорит не все. Было еще что-то, что очень тревожило ее, но она не хотела делиться с мужчинами этим.

Тем же вечером Арас стоял в своей спальне у окна и наблюдал за магами, которые прощались с его отцом. Он провел рукой по волосам, а потом ладонями растер лицо, словно все еще пытался прийти в себя от происходящего. Постоянно отгоняя мысли о девушке, которую не захотел понять, он возвращался к проблемам насущным. А точнее, к магам, примкнувшим к землям наместника Макгигона. Это огромный риск — позволить им остаться. Можно только надеяться, что они будут соблюдать условия договора. Арас потребовал, чтобы маги как можно меньше использовали свои силы, хотя бы до тех пор, пока эта ситуация не прояснится. Его отец собирался вынести этот вопрос на обсуждение, когда вновь окажется в столице. Его величество вряд ли одобрит, но Френсис Макгигон был не менее упрям. Он считал, что со временем сможет убедить короля. Сын не разделял уверенности отца, испытывая постоянную тревогу, словно сидел на пороховой бочке и играл с огнем.

— Знал, что найду тебя здесь, — тихо сказал отец, и Арас осознал, что уже давно смотрит в одну точку и не замечает ничего вокруг. Он развернулся, приветствуя родителя. — Ты места себе не находишь с тех пор, как она ушла.

— Отец, — устало ответил, Арас, — хоть ты не начинай, прошу!

— А что такого я сказал? — наместник опустился в кресло, и Арас вновь отметил, как постарел его отец, с тех пор как не стало матери. — Подойди ко мне и послушай своего старика.

Арас опустился к ногам отца, заглядывая в добрые глаза человека, которого уважал и почитал с самого детства.

— Только не кипятись, сынок, — мягко улыбнулся Френсис Макгигон. — В твои годы я бы тоже ерепенился, но сейчас, в преклонные годы, могу себе позволить всего один разговор с сыном о важном.

Арас напрягся, предчувствуя, что этот разговор ему не понравится, но перебивать не стал.

— Когда я встретил твою маму, она была гораздо моложе, и мне пришлось постараться, чтобы завоевать ее внимание.

Ох, и поиграла она на моих нервах, — усмехнулся наместник, — уж больно строптивая была, гордая, независимая. Но и я не сдавался, поскольку видел, что глаза ее горят, что сердце тянется ко мне. Не сдался и не пожалел. Все мои терзания стоили каждой минуты прожитой с ней бок о бок. Она умела любить, умела стоять на своем, умела быть женой и матерью.

Некоторое время отец молчал, углубившись в воспоминания. Сердце Араса сдавила тоска по матери. Патриция Макгигон умерла десять лет назад, ее сыну тогда было девятнадцать.

— Когда ты женился на Милене, я сказал, что ты поступаешь правильно. Но я желаю тебе найти ту, которая будет смотреть в твои глаза, как твоя мама смотрела в мои. А еще, я тогда пожелал, чтобы и твое сердце откликнулось на этот взгляд.

— Я помню, отец, — Арас поднялся на ноги и отвернулся, пытаясь скрыть раздражение, — к чему это?

— В твоей жизни появилась такая девушка, — чуть повысил голос наместник, — только ты упорно не хочешь этого замечать.

— Ты придумываешь…

— Я не слепой, — резко сказал Френсис Макгигон. — Ты меняешься рядом с ней, и она тоже. Но твоя гордыня лишает тебя рассудка! — Арас хотел возразить, но отец ему не позволил. — Просто послушай, не надо мне перечить. Я не маг, не ведун, и Слава Богу, но я знаю, как выглядит любовь!

— Отец!

— Да, знаю! И пусть вы оба слишком упрямы, чтобы это признать, это не означает, что я не прав, Арас. Я никогда не говорил тебе, что делать, не совал нос в твою жизнь, но сейчас ты ведешь себя глупо. Тебя буквально разъедает чувство вины и желание отправиться в Ильмас сию минуту, но ты борешься сам с собой, желая отречься от собственных чувств. Ты можешь не отвечать мне, ибо я и так знаю, что прав, сынок. Просто подумай об этом.

Арас злился на отца, что тот затеял этот разговор, но и не мог не признать его правоту. Ария занимала все его мысли, заставляла кровь кипеть, а сердце рваться наружу от одной только мысли, что она сейчас далеко от него. Не видеть эту девушку, казалось невыносимым. Арас не желал обижать отца, но и обсуждать сейчас эту тему был не в состоянии.

— Давай лучше, поговорим о другом, отец. Что нам делать со всеми этими магами? — спросил он, справившись с собой и поворачиваясь к наместнику.

— А что с ними делать? — пожал плечами отец, — это теперь твои люди. Они вверены тебе!

— Но я ни черта не мыслю в магии!

— Точно, но прежде всего они люди, а потом уже маги. — Как жнее знакомо прозвучало. — Они мирно жили на этих землях, не чиня беззакония. Они доверились тебе, а это многого стоит. Например, того, чтобы побороться за них.

— Это очень тонкая грань, отец. Ты же понимаешь, что я не смогу сдержать их, если они захотят использовать магию. Я не смогу остановить их силой.

— Останови уважением, — ровно сказал наместник. Так запросто, словно это было так легко! — Останови доверием, которое тебе еще предстоит заслужить! Стань их правителем.

— Звучит смешно! Человек управляет магами!

— Смешно — не означает невозможно!

Спустя два дня в поместье прислали приглашение на праздник в Ильмасе, как и говорил Никаэлас. В связи с этим, Араса и его отца вызвал к себе его величество король. Все наместники собрались во дворце, как и было указано в приглашении. Никаэлас предлагал всем своим гостям из Мираноса переместиться в Ильмас через портал. Как узнали Макгигоны, королю Клифорду, он отправил огромное письмо с напоминанием о былом содружестве и призывом выслушать его и рассмотреть вопрос о восстановлении прежних отношений. Все это насторожило Араса и его отца, о чем они и сообщили его величеству. Король Клифорд был крайне осторожным человеком, но и отказать он не мог, поэтому принял предложение, решив, что обсудить не значит принять немедленное решение.

Портал появился в назначенное время. Из него вышел невысокий человек приятной наружности, глубоко поклонился и протянул руку, приглашая гостей. Прежде чем сделать шаг в портал, Арас глубоко вздохнул, ловя себя на мысли, что все это не сулит им ничего, кроме неприятностей.

Дворец правителя Ильмаса сиял, как начищенная монета. Гости вошли в просторный белокаменный зал, освещенный закатным солнцем. Арас не был любителем или знатоком всякого рода убранства, но этот зал даже его заставил замереть. Почти все стены были украшены белыми цветами: на вьюнах, пущенных по колоннам, в огромных вазах, с изображениями диковинных существ, в коробах белого дерева, подвешенных на балконах.

Напротив портала, из которого они вышли, размещался огромный балкон, украшенный серебряными узорами, похожими на те, что озаряют лицо Арии, когда она взывает к магии. Арас даже сглотнул, глядя на это зрелище. Перед его глазами, за горизонт опускалось огромное красно-оранжевое солнце, лучи которого играли на подвешенных повсюду хрустальных крыльях. Почти все гости были магами Ильмаса. Они заворожено смотрели на пару, которая стояла на балконе. Никаэласа Арас тут же узнал. Он был в белом камзоле, расшитом серебром, белых же, чуть свободнее, чем принято штанах, и в серебряной мантии. Половина волос убрана в пучок на затылке, губы растянуты в улыбке.

Но все, что только что увидел Арас, меркло в сравнении с той, что стояла рука об руку с названным правителем. Она выглядела чуть иначе. Волосы более не походили цветом на спелые зерна пшеницы, они скорее напоминали закат за окном. Огненно — рыжие локоны переплетались с прядями темно- медными и светло-коричневыми. Голову обрамляло странного вида серебряное украшение, на котором висело множество крохотных колокольчиков. Они издавали ровный тихий звон, который буквально завораживал. Что это, если не волшебство? Серьги в ушах казались тяжелыми, но не выглядели слишком громоздко. Поразила Араса и серьга в носу, которая странным образом делала девушку еще более загадочной и привлекательной. Платье, чарующего красного цвета, обтягивало молодое тело до бедер, а потом плавно расширялось. Узкий рыжий пояс окружал талию и спускался к ногам. Рукава от локтей тоже становились шире. Она была прекрасна! Только вот выражение на лице, говорило ему о безмерном страдании. Неужели же никто, кроме него этого не видит? Гости пожимали руку Арии, вежливо кланялись и улыбались.