Октавиан Август. Крестный отец Европы. - Ричард Холланд

Те, кто противодействовал заговорщикам, получили возмещение. Антоний приказал освободить жителей Тарса, проданных в рабство ради уплаты податей Кассию, а также помог Лаодикее, Ксанфу, Ликии и острову Родосу. В Тарсе он встретился с Клеопатрой, которую вызвал из Египта, но не как с возлюбленной, а как с правительницей, чьи действия во время гражданской войны выглядели двусмысленно. Царице удалось убедить Антония, что четыре легиона, которые перешли в Палестине на сторону Кассия, она выслала на помощь Долабелле, а не убийцам Цезаря. Клеопатра обезопасила себя от любых обвинений, весьма эффектно обставив свое прибытие в Таре: царица плыла в ладье с пурпурными парусами и посеребренными веслами, она была в наряде Венеры, ее окружали маленькие мальчики с опахалами, изображавшие купидонов, а музыканты играли на флейтах и свирелях.

Сняв с себя все обвинения, Клеопатра одна вернулась в Египет. И только месяц спустя туда прибыл Антоний, который еще не стал ее любовником и поехал просто с целью добыть денег. Его жена вряд ли могла, находясь далеко, в Риме, иметь свидетельства его предполагаемой неверности. Если у Фульвии и были личные причины присоединиться к Луцию, то объяснялись они скорее всего неожиданным расколом в семье: после возвращения от Филипп Октавиан развелся с ее дочерью Клодией. В брачные отношения молодые не вступали; муж отослал Клодию к матери virgo intacta (девственницей). То была пощечина — и супруге и теще, — равно как и демонстрация враждебности к Антонию.

Офицеры-цезарианцы пытались сохранить порядок. Предварительный договор между Октавианом и Луцием расстроился, потому что многие его пункты не соблюдались. Было, однако, выполнено соглашение, касающееся Азиния Поллиона, который, как легат Антония, находился на севере Италии, что он беспрепятственно пропустит в Испанию шесть легионов Октавиана под командованием Сальвидиена Руфа. Другой легат, Вентидий, тоже полководец Антония, явно предпочитал сотрудничать с консулом Луцием, а не подчиняться триумвиру Октавиану.

Флот республиканцев под командованием Секста Помпея и Домиция Агенобарба по-прежнему совершал набеги на берега Италии. Если все вражеские силы объединятся и одновременно нападут на Октавиана, на их стороне будет огромный численный перевес.

Молодой человек так усиленно занимался вопросами расселения ветеранов, что совсем позабыл о необходимости укреплять свою власть. Ему следовало иметь достаточно легионов для защиты себя и своих сторонников в Риме — как от старых врагов, так и новых, которые заводились у него каждый день, иногда сотнями. Первейшая ошибка Октавиана — требовать, чтобы Сальвидиен повел в Испанию шесть легионов, даже после того, как Луций раскрыл карты. Быть может, получив такие обширные земли на западе, Октавиан возгордился и утратил способность рассуждать здраво? Теперь он спешно послал гонцов, чтобы вернуть эти шесть легионов, но было, видимо, уже поздно. То, что Поллион сделал однажды, он мог повторить: заблокировать идущему обратно в Италию Сальвидиену проход на узкой полосе побережья.

Таким образом, у Октавиана помимо немалого числа личных охранников оставалось лишь четыре его собственных легиона в Капуе. Он отправил один из них в Брундизий — якобы защитить этот юго-восточный порт от непрекращающихся нападений Агенобарба, а на самом деле задержать возможное вторжение Антония, которого ожидал и боялся. С целью противостоять угрозе Луция и Фульвии Октавиан начал также вербовать солдат по всей Италии, призывая вернуться в строй тех, кого он только что с таким трудом расселил. Чтобы им заплатить, Октавиан «заимствовал» деньги из храмовых сокровищниц. Фульвия тем временем самостоятельно набрала два легиона из ветеранов своего мужа и отдала их под командование Планку. Сама она со многими сенаторами и всадниками укрылась в Пренесте (современная Палестрина), к востоку от Рима. Фульвия носила меч и лично отдавала распоряжения солдатам, охранявшим город.

Никто из предводителей ни с той ни с другой стороны не удосужился спросить у солдат, желают ли они еще одну гражданскую войну сразу после того, как кончилась предыдущая. А они совершенно не желали. Цезарианцев всех мастей — и сторонников Антония, и сторонников Октавиана — объединяло одно стремление: прекратить бойню и вернуться к нормальной жизни и регулярному снабжению продовольствием. В результате произошла беспрецедентная демонстрация военных в защиту мира.

На Капитолийский холм поднялись тысячи ветеранов; для них словно не существовали ни сенат, ни магистраты, ни толпившиеся на Форуме римляне. Далее легионеры — как если бы они были законно созванным народным собранием — потребовали, чтобы им зачитали договор, заключенный Антонием и Октавианом. Этот документ, по их мнению, давал отличный шанс предотвратить войну. Если заставить подписавших соблюдать его условия, то и casus belli[17] не возникнет. Легионеры проголосовали за утверждение договора; Октавиан тоже присутствовал, но какова именно его роль в подготовке акции, не ясно. Он, конечно, одобрил решение ветеранов, а вот Луций грозил расторгнуть договор, хотя и твердил, что действует в интересах своего отсутствующего брата.

Затем легионеры — в условиях республиканской системы сенаторы-аристократы могли счесть это исключительно дерзкой узурпацией их законных прав — назначили себя судьями в разногласиях между Октавианом и Луцием. Чтобы придать своим действиям видимость законности, легионеры записали результаты голосования на табличках и отдали их на хранение весталкам. Затем, продолжая выполнять взятую на себя роль судей, они потребовали, чтобы Октавиан предстал перед ними в назначенный день, и послали такое же требование Луцию. Для встречи был выбран город Габии, неподалеку от Пренесте. Первым прибыл Октавиан. Опасаясь, что Луций приведет с собой большое войско, он выслал по дороге на Пренесте разведывательный конный отряд.

Произошло столкновение, в котором погибли несколько солдат из охраны консула. Луций, понятное дело, ехать дальше не захотел. Трибунал признал его и Фульвию виновными в раздорах, однако решение в пользу Октавиана вовсе не означало, что легионеры передумали и решили воевать против бывших товарищей. Для этой цели гораздо больше подходили мирные земледельцы.

А не были ли и собрание ветеранов на Капитолии, и суд всего лишь хорошо продуманным фарсом? Не были ли они, иными словами, тщательно подготовлены Октавианом с целью добиться поддержки и оттянуть столкновение, пока его шесть легионов не вернутся благополучно из неудавшегося похода в Испанию (что им и удалось)? Много чего можно подозревать, но ничего — доказать. Луций посмеялся над «сенатом в сапогах» и продолжил набирать войско. Октавиан, на седьмом небе оттого, что солдаты приняли его сторону, оставил для защиты Рима два легиона во главе с Лепидом, а сам отправился на север. Это была и тактическая, и стратегическая ошибка. Луций отправился другим путем на юг и с четырьмя легионами вошел в Рим. Лепид бежал к Октавиану, бросив оба легиона, которые и не пытались защищать город, а переметнулись к Луцию.

Консул созвал сенат и народное собрание, и в нем, конечно же, принимали участие и его солдаты. Им он приказал одобрить намерение Антония уйти из триумвирата и стать консулом, то есть отказаться от незаконной власти в обмен на законную. Сам Луций тем временем собирался наказать Октавиана и Лепида за противоправные действия в качестве триумвиров. Это был недвусмысленный призыв к восстановлению республики, и собрание провозгласило Луция императором. В ушах его еще звенели приветственные крики, когда он снова пошел на север, теперь уже с шестью легионами, собираясь объединить их с войсками, возглавляемыми легатами Вентидием и Поллионом.

Снова — теперь уже в последний раз — оптиматы почуяли победу. И снова им предстояло разочароваться. Секст Помпей, который командовал большими силами и контролировал морские пути, покидал Сицилию только ради пиратских вылазок, хотя в его лагере было много беженцев-оптиматов. Антонию предстояло вернуться в Италию лишь в следующем году. Планам Луция помешало прибытие в Италию квестора Антония — Марка Филиппа Барбация, который сообщил, что Антоний не одобряет тех, кто поднимает оружие на Октавиана и тем самым вредит триумвирату. По мнению Аппиана, Барбаций намеренно лгал, так как поссорился с Антонием, но, так это или нет, некоторые из сторонников Луция, поверив, что Барбаций говорит от имени Антония, перешли на сторону Октавиана.

Возвращаясь на север, Луций оказался в опасном положении: вместо потенциальных союзников Поллиона и Вентидия он рисковал встретить Сальвидиена с его шестью легионами. А по пятам за консулом шли свежие войска младшего триумвира под командованием энергичного Агриппы — детского друга Октавиана. Агриппа был примерно того же возраста, что и сам Октавиан, но как полководец в значительной степени превосходил начальника. Не желая ввязываться в бой, в котором его большей частью неопытные солдаты могли попасть в окружение, Луций на свою беду свернул в сторону и разбил лагерь у стен Перузии.