Древние цивилизации Америки - Владимир Гуляев

Наибольший интерес для исследователя представляют те вазы, на которых изображено более двух богов, поскольку они свидетельствуют о необычайной сложности пантеона Подземного царства майя. На одном сосуде изображен, например, бог «L», сидящий на троне в виде фигуры ягуара и курящий сигару. Он смотрит на группу иерархически расположенных шести других, второстепенных божеств, каждое из которых имеет в иероглифическом тексте особое имя. Здесь, как и в ряде других случаев, боги имеют некоторые черты ягуара: ухо, пятнистая шкура в качестве деталей одежды и т. д. Ягуар — это ночное животное, которое хорошо плавает и охотится обычно близ водоемов. Не исключено, что именно по данной причине в глазах майя ягуар был тесно связан с Подземным миром.

На другом сосуде изображено не менее 11 богов, некоторые из них сочетают в себе черты человека и ягуара, а другие имеют облик старого человека, курящего сигару. Но самый удивительный сосуд расписан фигурами 31 божества. Часть из них нам известна, например бог Летучая Мышь, но большинство представлено впервые. Боги распределены по четырем горизонтальным полосам, которые, видимо, обозначают иерархию рангов.

Таким образом, в расписной керамике майя представлен совершенно новый для исследователей мир майяской философии. Этот мир — царство смерти, населенное огромным числом ужасных существ, многие из которых вообще не отображены на монументах или в уцелевших рукописях майя. Керамика, предназначенная, как считает М. Ко, исключительно для того, чтобы сопровождать умерших царей и аристократов в Подземное царство, скорее всего выполняла ту же роль, что и Книги Мертвых у древних египтян. Изображение и надпись на каждом таком сосуде описывают смерть майяского правителя, длительное путешествие его души по лабиринтам преисподней и последующее «воскрешение» правителя, превращающегося в одного из небесных богов. Наблюдается также поразительное совпадение некоторых мотивов росписи полихромной керамики I тысячелетия н. э. с описаниями Подземного царства и подвигов божественных близнецов, вступивших в борьбу с его богами в эпосе майя-киче «Пополь-Вух».

Открытия продолжаются

Исследования М. Ко представляют собой новый значительный шаг на пути к пониманию мифологических воззрений, религии и социальных порядков древних майя в I тысячелетии н. э. Благодаря его трудам, посвященным полихромной керамике, появилась вполне реальная возможность проникнуть в тайны духовной культуры индейцев, отстоящей от нашего времени на добрых полторы тысячи лет. Но отнюдь не со всеми его выводами можно безоговорочно согласиться. Прежде всего, это касается утверждения о том, что буквально вся расписная глиняная посуда майя III–IX веках н. э. является погребальной по своему назначению и отражает лишь потусторонние, загробные темы, не связанные с реальной жизнью. На мой взгляд, мотивы росписи майяской полихромной керамики имеют как сакральный, так и светский (исторический) характер.

Например, сюжеты, связанные с «дворцовыми» или военными мотивами, хотя они и помещены на погребальной керамике, могли отражать какие-то реальные события из жизни умершего правителя, жреца или аристократа. Какое мифологическое содержание может иметь роспись полихромного сосуда VIII века, на котором изображена «батальная сцена» (сосуд № 26 из альбома Майкла Ко 1973 г.), где в ожесточенной схватке столкнулись 11 персонажей, разделенных на два отряда — из 5 и 6 человек? Более многочисленный отряд, судя по всему, проиграл битву и отступает. Три воина из его состава уже попали в плен и их уводят торжествующие победители. Здесь можно было бы и поставить точку. Какую еще информацию способна дать рассмотренная выше сцена? Но случилось так, что именно публикация Майклом Ко нескольких прекрасных альбомов с изображениями майяской керамики и, главное, с точными прорисовками иероглифических надписей позволили выдающемуся российскому ученому Юрию Валентиновичу Кнорозову (который к тому времени уже успел дешифровать письменность майя и перевести на русский язык три уцелевших рукописи XII–XV вв.) начать чтение текстов более ранней эпохи — тех самых надписей на сосудах I тысячелетия н. э.

И вот как звучит иероглифическая надпись возле участников «батальной сцены» в переводе Ю. В. Кнорозова:

В день VII Ах'ав

Ка Ак'бал, лазутчик,

стал

пленником

славного

Вихря Дротиков,

Ястреб, бросающийся

вдаль,

проложил дорогу

под ударами.

Славный,

проложивший дорогу

копьем

опаляющий

Ястреб, бросающийся

вдаль.

Поскольку в этой сцене (и в надписи) нет абсолютно ничего мифологического, то и сам М. Ко вынужден признать ее «светской», увековечивающей, по его словам, одно из значительных и вполне реальных событий в жизни лица, с которым был погребен данный сосуд.

В отряде побежденных поименно назван лишь один персонаж — «Ка Ак'бал», лазутчик. Это персонаж № 5, которого берет в плен «воин Кан Ек». У победителей мы встречаем еще два имени: персонаж № 4 — видимо, главное лицо во всей этой сцене, — названный «Ястребом, бросающимся вдаль», и наделенный другими лестными эпитетами; и персонаж № 11 — «славный… владыка (правитель. — В.Г.) Вихрь Дротиков».

Обычно в произведениях искусства майя I тысячелетия н. э., изображающих батальные сцены с участием правителя, он показан сражающимся с врагами или во главе своих войск (каменные рельефы и стелы Йашчилана и Пьедрас Неграс, фрески Бонампака и др.). Здесь же мы видим правителя в довольно пассивном положении, без оружия, доспехов и регалий. Видимо, прав профессор Ко, считающий главным лицом этой батальной сцены фигуру № 4, сражающуюся впереди победоносного отряда воинов. Его наделили эпитетом «Ястреб, бросающийся вдаль». Он облачен в доспехи из шкуры ягуара и вооружен длинным, украшенным перьями копьем. Видимо, это военачальник, полководец («након» на языке майя), причем достаточно знатного происхождения (судя по богатству его костюма и украшений). По-видимому, рассматриваемый сосуд (№ 26) был положен именно в его гробницу, чтобы напомнить о каком-то особенно важном в его биографии событии.

Вокруг венчика того же глиняного изделия была помещена стандартная иероглифическая надпись — так называемая «Заупокойная формула», которую перевел Ю. В. Кнорозов:

Там он был

в содружестве Духа

Улитки,

у Обезьяны

во власти.

Теперь он улетел в селение

внутрь женщины,

бывший призраком,

очищенный.

Улетел вверх на землю

Крепости Брода

Ягуара

защитник

ведающего селениями

Летучей Мыши, возвышенного

повелителя

и покровителя,

копьеносец,

почитаемый предводитель,

почтенный военачальник.

Подготавливая в 1978 году к изданию третий альбом расписных майяских ваз, М. Ко обнаружил, что персонаж с изящного сосуда № 19 из города Небаха (горная Гватемала) — правитель, сидящий на платформе, накрытой циновкой, и правитель «Вихрь Дротиков» на сосуде № 26 (альбом 1973 г.) с батальной сценой — одно и то же лицо. Больше того, военачальник «Ястреб, бросающийся вдаль» представлен и на сосуде из Небаха. Он стоит на коленях перед троном правителя, выражая своей позой смирение и покорность. На поясе полководца отчетливо видны подвешенные человеческие головы, которые были отрублены, вероятно, в ходе сражения у побежденных врагов.

Заупокойная формула по венчику сосуда имеет надпись, которая в переводе Ю. В. Кнорозова звучит так:

Там он был

в содружестве

Духа Улитки

у Летучей Мыши

во власти.

Теперь он улетел

в селение

внутрь женщины,

бывший призраком,

очищенный

хозяина периода

правления,

военачальник

высокий,

пожарами землю

врагов

опустошивший,

стремительный…

У фигуры самого полководца имеется надпись:

Высокого

нашего владыки

Вихря Дротиков

полководец Ястреб —

добытчик (хватающий дичь).

А рядом с сидящим на троне правителем текст таков:

Хозяин периода правления,

начальник,

правитель.

Таким образом, не подлежит сомнению, что в обоих случаях на описываемой керамике изображены вполне реальные исторические лица и конкретные значимые события из их жизни.

По счастливому стечению обстоятельств альбомы Майкла Ко с полихромными сосудами майя (где изображения сопровождались иероглифическими текстами) попали в руки нашего выдающегося ученого Ю. В. Кнорозова, который благодаря этому подарку судьбы начал массовое прочтение надписей I тысячелетия н. э. И в итоге наши представления о философии древних майя относительно подземного мира и судьбы человека после смерти заметно изменились.