Вперёд в прошлое - Аркадий Арканов

Однажды Марк Розовский принес в редакцию небольшую рукопись. Она называлась «Бурный поток». Это была классная пародия на произведения «почвенников». Так мы между собой называли активных идеологов социалистического реализма, от произведений которых явно несло ксенофобией и славянофильством. В версии Розовского автором «Бурного потока» был Евгений Сазонов. Так возникла многолетняя «сазоновщина» – еженедельные пародийные публикации в стиле Евгения Сазонова. Впоследствии многие из нас становились авторами этой рубрики. Появились стихи в духе Сазонова. Владимир Владин даже написал изумительную «Биографию Евгения Сазонова»...

Особое место в газете занимали стихотворные пародии Александра Иванова на произведения известных поэтов. Пародии были едкие, жесткие, с политическим подтекстом и невероятно смешные. Кое-кто из «продернутых» поэтов после публикации пародии не подавал Саше руки. Но были и такие, которые сами приносили ему свои сборники и отмечали стихи, достойные пародии, – популярность Иванова буквально зашкаливала, и при помощи Сашиных пародий даже малоизвестные поэты становились более известными.

Я не люблю копаться в деталях личной жизни моих друзей и не собираюсь сообщать какую-то «желтую» тайну, но всем была известна алкогольная зависимость Сан Саныча, которая, в конце концов, привела его к безвременной смерти... Хочу привести один эпизод. В московском Театре эстрады проводился литературный вечер «Клуба 12 стульев». Зал был переполнен, а в первом ряду сидела вся комсомольская элита во главе с первым секретарем ЦК ВЛКСМ Борисом Пастуховым. Естественно, что все мы были под некоторым напряжением – не сболтнуть бы чего-нибудь излишне острого. Все выступающие восседали на сцене за столом, в центре которого находился ведущий – Виктор Веселовский. Все трезвы, как стеклышки. Кроме Иванова, который никак не мог восстановиться после своей свадьбы, состоявшейся за два дня до этого вечера. На вопрос, в порядке ли он, Сан Саныч сказал, чтобы мы не волновались, что он прочтет лишь одну пародию на Василия Федорова, которая в его памяти навечно. Надо заметить, что эту пародию знал наизусть не только он, но и каждый из нас, и добрая половина зрительного зала. Это была самая лакомая пародия Иванова на стихотворение Василия Федорова про «груди белые». Вечер проходил с большим успехом. Главные комсомольцы скромно улыбались и аплодировали. Веселовский представил Иванова. Тот не очень твердой походкой подошел к микрофону на краю сцены, пошатнулся и, чтобы не упасть в оркестровую яму, схватился за микрофонную стойку. Видимо, его закоротило, потому что Саня отдернул руку и испуганно закричал голосом, не вызывавшим сомнения в нетрезвости поэта-пародиста («поэта-паразита», как он сам себя называл): «Она меня ударила! Гадина!» Зал ахнул, а в первом ряду многозначительно переглянулись. Желая спасти ситуацию, Веселовский, обращаясь к первому ряду, сказал: «Войдите в положение Александра Иванова – у него позавчера была свадьба». Иванов, указав пальцем на Веселовского, зычно рыкнул: «Продал, сволочь!» После этого он начал читать пародию: «Я не знаю сам, что делаю. Вы, надеюсь, мне поверите. Ослепили груди белые, расположенные спереди...» На этих словах он запнулся и стал вспоминать, что дальше: «Ослепили груди белые... Ослепили груди белые... Я сначала попробую... Я не знаю сам, что делаю. Вы, надеюсь, мне поверите. Ослепили груди белые, расположенные спереди... Ослепили груди белые... Ослепили груди белые... Забыл все к чертовой матери!» И он, пошатываясь, ушел за кулисы. Кое-как все успокоились, и вечер продолжился. Аркадий Хайт, сидевший от меня справа, прошептал мне на ухо: «Если бы Саня упал в оркестровую яму, вечер бы назывался «Концерт для Иванова с оркестром». А сидевший слева Владлен Бахнов добавил: «Я знаю, как будет называться рецензия на наш вечер в газете «Правда». «Как?» – поинтересовался я. «Халтура вместо пошлости», – сказал Владлен. Хайт расхохотался и упал со стула. Но в итоге все обошлось...

Обходилось и после более серьезных «выходок» «Литературной газеты». Газета была, пожалуй, самой читаемой из тогдашней советской прессы вплоть до начала периода перестройки. Критические статьи и литературоведческие исследования отличались высоким профессионализмом и объективным анализом явлений прошлого и настоящего. «Литературной газете» многое позволялось. Сдерживать прибой свободы привычными диктаторскими методами уже было невозможно. «Железный занавес» приоткрывался все больше и больше, приходилось считаться с мнением «капиталистического Запада». И «ЛГ» стала своеобразным «свободопроводом». Разумеется, исходящий поток подвергался фильтрации со стороны власти точно так же, как и фильтровалась проза и поэзия журнала «Юность». Но все-таки дышать стало легче. Своеобразным и надежным щитом был главный редактор Александр Борисович Чаковский – человек идеологически надежный, лауреат Сталинской премии, автор знаменитого романа «Победа». Он сознавал свое предназначение и, с одной стороны, сдерживал чересчур активные проявления свободолюбия, но, с другой стороны, умело обходил расставленные цензурные капканы. У Чаковского был жесткий, но умный и опытный заместитель – Виталий Александрович Сырокомский. Ему можно было что-то доказывать, пробивая порой довольно спорные с точки зрения идеологии публикации.

Íàø ëþáèìûé Ñàí Ñàíû÷...

Любимую у читателей шестнадцатую страницу на заседаниях редколлегии умело и небезуспешно отстаивал Виктор Веселовский с двумя основными помощниками – Ильей Сусловым и Виталием Резниковым. Илья Суслов до прихода в газету работал на технической должности – заведующим редакцией журнала «Юность» еще при Валентине Петровиче Катаеве, и сомневаться в его прогрессивных взглядах не приходилось. Виталий Резников до прихода в «Литературную газету» служил официантом в «Национале», в «Москве», в «Советской», а иногда, как он сам говорил, «за высокий профессионализм» его приглашали обслуживать высокие банкеты в Кремле. На эту тему однажды едко пошутил Морис Слободской, сказав про Резникова: «Единственный случай, когда человек – одновременно и из «половых», и из «органов». Параллельно Виталий писал острые и остроумные заметки в «Комсомольскую правду» и в журнал «Смена». Обожал и досконально знал мировую оперную и симфоническую музыку.

Обстоятельства соединили Веселовского, Суслова и Резникова в единый механизм, благодаря которому раскрутились «12 стульев» «Литературной газеты». Суслов и особенно Резников отличались незаурядным остроумием. Никогда не забуду, как в редакционную комнату, где располагались «стулья», вошел неизвестный автор и положил перед Резниковым довольно объемный рассказ. Виталий прочитал его и сказал автору: «Очень неплохо... Единственная просьба – добавьте в ваш рассказ немного лаконизма»...