Торлон - Кирилл Шатилов

Мадлох издал радостное восклицание и устремился вперед. Последовав за ним, путники вышли на тропу, по которой могли бы пройти, выстроившись в ряд, три человека. Это была заветная дорога, ведущая к замку. Теперь можно было не плутать по лесу, а двигаться по ней, надеясь на скорое воссоединение с родными и близкими.

— Это прямой путь к могиле, — невесело заметил Фокдан, останавливаясь при виде тропы и сворачивая в сторону. — Только последний дурак с такими силами, как у нас, пойдет по ней. Подумайте, с какой скоростью выпускают стрелы шеважа. Одного стрелка где-нибудь вон на том дереве хватит, чтобы мы не успели даже спохватиться.

— Что вы предлагаете? — Хейзиту не терпелось ступить на тропу, которой как будто вчера он шел вместе с отрядом Локлана, предвкушая долгую и интересную службу на заставе Граки. Теперь не стало ни Граки, ни заставы. И нужно было возвращаться домой и надеяться, что шеважа не рыщут поблизости.

— Я согласен, — заговорил Фейли, придирчиво оглядывая соседние деревья. — Сейчас на тропу соваться опасно. Пусть она указывает нам правильное направление, а пойдем мы рядом с ней, по лесу. Глядишь, дня за два доберемся до замка.

— За два дня — вряд ли, — покачал головой Фокдан. — Хорошо бы за это время успеть добраться до заставы Тулли.

Хейзиту невольно вспомнился розовощекий крепыш, меньше всего походивший на предводителя эльгяр на одной из важнейших застав Пограничья — последней преграде на пути к замку. Тулли и внешне, и по выполняемым обязанностям больше напоминал гостеприимного хозяина харчевни, который искренне рад любому гостю — кроме непрошеного. Через его заставу проходили почти все отряды вабонов, отправлявшиеся на службу в Пограничье или возвращающиеся к положенному сроку домой. Вероятно, они будут чуть ли не первыми, кто за все эти годы вернется раньше срока. Если, конечно, им вообще удастся вернуться.

Во главе их отряда снова хромал Фейли. Похоже, остальные не имели ничего против его хромоты, как бы сильно она ни сдерживала их продвижение. Все, как будто не сговариваясь, сошлись на том, что самая быстрая дорога не есть самая правильная и безопасная. Лучше потерять день в укрытии, чем жизнь — на свободе, гласила одна из нелюбимых пословиц вабонов. Раньше Хейзиту она тоже представлялась слишком обидной, но теперь он не мог не отметить заключенной в ней мудрости. Интересно только, кто и когда ее выдумал, если вабонам отродясь не приходилось ни от кого прятаться?

Замыкал вереницу беглецов Исли, обильно потеющий от ходьбы, волнения и подпрыгивающей на плече дубинки. По-видимому, он потел, даже когда стоял на месте. Оглядываясь на него, Хейзит прикидывал, сколько подобный гость мог бы съесть в таверне «У старого замка». Одним рябчиком мать едва ли отделалась бы.

Мадлох то и дело пытался заговорить, однако шедший за ним Фокдан молча толкал его в спину и тихо шикал. Мадлох сердито отмахивался и тыкал пальцем в небо. Вероятно, он хотел дать понять, что среди бела дня шеважа можно не опасаться. Хорошо бы он оказался прав. Но и предосторожности Фокдана не помешают.

Фейли поднял руку.

Все дружно присели на корточки и прислушались.

Впереди явственно слышался конский топот. И этот топот неотвратимо приближался.

Прячась за деревьями, беглецы в недоумении переглядывались. Шеважа не пользуются лошадьми. Для живущего в лесу лошадь — ненужное бремя. Вабоны, хоть знают в верховой езде толк, не станут совершать подобных глупостей: скакать через Пограничье во весь опор да еще не замотав копыта тряпками.

Вскоре на тропу вылетел облаченный во все черное всадник. Только на голове у него красовалась светлая широкополая шляпа, больше похожая на плетенную из соломы тарелку для просеивания семян, какими пользовались миролюбивые крестьяне.

Придержав коня, всадник остановился напротив тех самых деревьев, за которыми таились потрясенные такой встречей беглецы, покачал полами шляпы, будто принюхиваясь к напоенному солнцем и сосновой смолой воздуху, и снова пришпорил дрожащее от долгого бега животное.

Гулкий стук копыт быстро удалился и затих в лесной чаще.

— Кто-нибудь разглядел его лицо? — первым подал голос Фейли.

Выяснилось, что лица не видел никто. Исли заметил притороченный к седлу обоюдоострый топор. Мадлох клялся, что у незнакомца были черные, заплетенные в две косы волосы, какие не носит ни одно из известных племен шеважа, ни тем более вабоны. Хейзиту запомнился черный панцирь и черная металлическая перчатка на руке, сжимавшей поводья. Фокдан промолчал, но было заметно, что появление всадника заставило его глубоко задуматься.

— Даже если это был не шеважа, — продолжал Фейли, по-прежнему не решаясь выйти из-за дерева, — ему осталось недолго гулять по здешним местам. Тэвил, с таким пренебрежением к опасности он либо безумец, либо самоуверенный дурак! В обоих случаях до добра это не доведет. Предлагаю пока о нем забыть и двигаться дальше, пока не стемнеет.

— А вам не показалось, что он нас видел? — заговорил наконец Фокдан, когда они тронулись в путь. — Даже если и не видел, то определенно почувствовал.

— Что ты хочешь этим сказать? — оглянулся через плечо Фейли. — Что мы легко отделались?

— И это тоже, раз мы испытали схожие ощущения. — Фокдан помрачнел. — Возможно, парень слишком хорошо знает свои собственные силы, чтобы бояться засады. Хотел бы я с ним потолковать. Только сдается мне, что он не из наших.

— Доберемся до замка, расскажем обо всем Ракли, пусть он решает.

— А что тут решать? — напоминая о мерах предосторожности, зашептал Исли. — Быстрее сматываться из этого окаянного леса — и по домам.

Никто не стал возражать, однако Хейзит был готов побиться об заклад, что хотя бы двое из их попутчиков — Фейли и Фокдан — после возвращения в замок не собираются отсиживаться и делать вид, будто так и надо. Сам он уже решил для себя, как будет действовать: несмотря на молодость, испросит разрешения на встречу с Ракли и выложит ему все, что видел и знает. А вдобавок предложит заняться скорейшим укреплением деревянных застав каменными стенами. Каким бы сложным и дорогостоящим предприятием это ни казалось, переходить на камень придется. В противном случае очень скоро с высоты дозорной башни Вайла’туна каждый день будет открываться вид на Пограничье со столбами черного дыма над гибнущими островками последних пристанищ вабонов.

— Кажется, тропа уходит влево, — заметил Мадлох. — Если я правильно помню, впереди овраг. Пойдем прямо или выйдем на тропу?

— Пересечем тропу и будем двигаться слева от нее, — отозвался Фейли. — Мне только по оврагам с простреленной ногой прыгать не хватало!