Девять с половиной - Марина Рыбицкая

   – Это что? – удивленно рассматривал босс большие черные пластиковые мешки, расставленные по всему дому.

   – Здесь, – ткнула я пальцем в одну из куч, – сладости! Здесь, – показала на другую, – игрушки. Там косметика. Все рассортировано и упаковано.

   – А это? – кивнул босс на четыре шевелящихся мешка, плотно замотанных скотчем. С убийственной иронией: – Домашние животные?

   – Можно и так сказать… – кровожадно ответила я, тыкая ближайший скалкой.

   Мешок ответил: «Ой!» – но быстро заткнулся.

   – Пролезли с доставкой и не хотели уходить. Пришлось оставить как сувенир.

   – И куда их? – невозмутимо полюбопытствовал Максим Александрович, деловито счищая с себя лепестки.

   – Можно на органы сдать, – выдвинула я предложение. – Особенно во-он того крайнего. У него такие длинные руки – стоит укоротить!

   – Это криминально, – сообщил мне босс.

   – Зато весело, – не сдавалась я. – И надежно. А ваши предложения?

   Максим Александрович решил действовать по закону и позвонил в полицию, сообщив о незаконном проникновении в жилище.

   Через полчаса приехала бригада полицейских и срочно вызвала подкрепление ОМОНа, потому что подобраться к дому так и не смогла. Посыльные держали круговую оборону. ОМОН расчистил доступ к дому и пошел посмотреть, из-за кого весь сыр-бор.

   Максим Александрович заставил меня снять очки и косынку, потому что парни никак не могли понять, почему ко мне так рвутся.

   Теперь у нас в доме поселился весь ОМОН, и, по-моему, они пригласили сослуживцев из соседнего города. Чтобы нас охранять.

   Но в этом все же присутствовало и что-то хорошее, поскольку ребята слопали все конфеты, а игрушки дарили на память особо рьяным посыльным, запихивая их в машины для транспортировки в участок. Только вот косметику было некуда пристроить. Мужики никак не соглашались раскрашивать свои серые будни в красочные тона.

   – У нас есть что-то на ужин? – поинтересовался Максим Александрович, когда мы засели у меня в комнате и забаррикадировали дверь.

   – Видите ли, – фыркнула я, – пока я варила суп, в него попали трюфели из той коробки, которой я стукнула наглого проныру, пролезшего через форточку. Во время тушения мяса на кухне летала пыль от теней и румян, и жаркое стало цвета радуги. Я посчитала его несъедобным. В картошке оказалась приправа из роз, гвоздик и аспарагусов. А за компот я даже не бралась.

   – Понятно, – хмыкнул босс. – У нас сегодня разгрузочный день?

   – Шоколадку хотите? – кивнула я на помятую коробку конфет, пострадавшую при выдворении паренька, лезшего через воздуховод.

   Босс аж передернулся от неподдельного отвращения:

   – Думаю, у меня теперь оскомина на сладкое.

   – Это временно, – утешила его я. – Ко всему привыкаешь. Со временем.

   – Теперь я понимаю, почему ты любишь хиппи, – вздохнул Максим Александрович. – Что делать будем?

   – Жить дальше, – улыбнулась я. – Скоро все уйдут.

   – Почему ты так думаешь? – удивился босс, приглаживая встопорщенные волосы.

   – Потому что все всегда уходят, – грустно сказала я. – И это тоже жизнь.

   Говорят: «Возьми все, что у меня есть…» И предлагают секс.

 Амариллис

   Проснулась я ближе к вечеру, на исходе дневного зноя, когда мы прибыли в предгорье, в изумрудный оазис вокруг небольшого озера. Здесь зеленели сады, алели и синели россыпью драгоценностей цветы в зелени трав и стояло несколько домиков вокруг одного дома побольше.

   Как потом выяснилось – любимое место летнего и весеннего отдыха нашего господина. Стражники разбили шатры за пределами зелени и ушли, чтобы нас не беспокоить, предварительно напоив коней и верблюдов.

   Ширин и Марьям заняли один домик. Саид и Кемран, так звали нашего дядю, разместились во втором. Причем уставший взрослый ребенок завалился спать, не желая расставаться с сапогами. Разлучили их (мужчину и обувь) только силами Ширин, укрепленной Саидом. И то только потому, что дядя устал отбиваться и заснул, когда ему пообещали блюдо сладостей и деревянного коня.

   У меня брови полезли наверх, когда я закончила выслушивать отчет рыжей.

   – Зачем ему деревянный конь? Если у него настоящий есть?

   – Я тоже задала ему такой вопрос, – хмыкнула девушка. – Сказал, чтоб было. Игрушек мало не бывает.

   – Да-а-а, – протянула я. – Это точно. Мужчины вырастают, – за окном нукеры брызгались водой и сражались на палках, – а игрушки остаются. Только деревянные кони становятся живыми, палки – оружием, а куклы – женщинами.

   – Ты, главное, им об этом не проговорись, – заговорщицки прошептала Ширин. – А то обидятся. Для них это вопрос престижа, в который они тоже играют.

   – Мужчины, – одновременно произнесли мы.

   – Амариллис, – в дом вошел Агилар, – хочешь искупаться? Здесь недалеко есть горное озеро. Я всегда туда наведываюсь, когда приезжаю в эти края.

   – А как же эти… – вспоминала я сложное слово. – Приличия? Потому что во всех этих тряпках в воду лезть отказываюсь. Лучше уж сразу утопиться в пиале!

   – Твои приличия не пострадают, – заверил меня хозяин гарема, лукаво блестя глазами и делая жест Ширин убираться отсюда. – Я за этим сам присмотрю!

   – Ты присмотришь, – согласилась я. – После тебя соблюдать уже будет нечего.

   – Да? – изогнул он бровь. – Давай начнем сейчас?

   – Нет! – засмеялась я, ныряя под его руку. – Сначала купаться!

   По дороге к озеру нас нагнал хозяйственный Саид и вручил мне перемену легкой одежды, кусок ткани для вытирания и кувшинчик с ароматическим мылом.

   – Мне идти с вами, госпожа Амариллис? – с надеждой спросил евнух.

   – Мы сами справимся, Саид, – ответил за меня Агилар. – Проследи за приготовлением ужина.

   – Слушаюсь, господин, – низко поклонился разочарованный Саид и вернулся назад.

   Еще буквально через пару шагов передо мной открылась чудесная картина – спрятанное в расщелине между двух невысоких гор маленькое озеро.

   Я взвизгнула от восторга и кинулась к воде, снимая на ходу одежду.

   Вода была прохладной, чистой, как слеза, и сладкой, будто сок тростника или майский мед. После жары и пыли хотелось в ней раствориться, словно горсть соли.

   Залетев в воду и немного отойдя от внезапной смены температуры, я обернулась и встретилась глазами с горящим взглядом не спеша раздевающегося мужчины. Как будто хищник, выслеживающий добычу.