Мидии не родят жемчуг (рассказы) - Леонид Нетребо

Он вдруг осекся и глянул на часы:

- Сколько нам еще лететь?

Ему никто не ответил. Видно было, что он что-то задумал, поэтому разговаривал сам с собой:

- Еще полтора часа? Ничего, успеем повеселиться.

Джокер вынул потрепанный блокнот, открыл чистую страницу. Поднял кулак над головой, таким образом привлекая к своим действиям внимание Сергея и Ольги, громко щелкнул - в кулаке оказалась авторучка, видимо, самопальная, похожая на обыкновенный, только никелированный, гвоздь. Многозначительно глянул на каждого из соседей и, отведя ладонь с блокнотом подальше от себя, так, чтобы было видно зрителям, крупно написал: "Командир, я думаю, что мы летим не в Сочи, а в Турцию. Бомба в багаже. Дистанционка в кармане. Мое место в хвосте, контролирую весь салон. Соблюдаем спокойствие. Экипажу (мужчинам) ко мне не приближаться, пассажирам (заложникам) мою информацию не доводить. Переговоры через стюардессу. Джокер."

Джокер, наслаждаясь реакцией Сергея и Ольги, выдержал долгую паузу. Затем перевернул лист и написал в углу: "Шутка".

- На что вы надеетесь? - спросила Ольга. - Ведь за такую шутку можно...

- Ни на что, - простодушно ответил Джокер. - Просто хочу им, козлам, андреналин подпортить, пусть шугнуться.

- Что подпортить? - борясь с улыбкой переспросила Ольга, опять многозначительно глянув на Сергея.

- Андреналин. Им несколько минут страха - а мне за это, соответственно, столько же минут, и даже больше, кайфа. Это известная формула: когда один боится - другой в это же время непременно ловит кайф. Такое особенно наглядно где-нибудь в замкнутом пространстве проявляется. В камере, например. Когда возможности для получения иных удовольствий сильно ограничены. - Здесь Джокер картинно закатив глаза и томно вздохнув, успешно спародировал интонацию Ольги: - Это ремарка!.. - и закончил своим прежним тоном, по-прежнему дурашливым: - А что касается экипажа, то потом прочитают: "шутка". Ну, поругают немного, поорут - опять же мне бальзам на душу за нанесенное оскорбление в районе туалета. - Он нажал кнопку вызова стюардессы, подмигнул Сергею: - Запускаем.

Стюардесса подошла с бесстрастным лицом. Джокер протянул ей сложенный вдвое листок:

- Объяснительная капитану лайнера. Лично в руки. Чистосердечное признание. В обмен на паспорт.

Стюардесса хмыкнула и отошла.

Сергей приготовился к новому акту комедии. Последние минуты вернули ему сильно подпорченное соседством с Джокером настроение. Получается, Джокер не так страшен, как вначале померещился. Точнее - просто смешон. А Ольга, оказывается, не просто красивая девушка, но еще и смелый, интересный человек, и, что касается отношения к Сергею, возможно...

Появление стюардессы показалось неожиданным. На этот раз она выглядела далеко не бесстрастно. Легкости и строгости как не бывало. Губы растянуты в нервной подрагивающей улыбке (куда делась профессиональная, нарисованная). Она подошла с подносом, на котором россыпью лежали конфеты-леденцы. Угостив для вида пассажиров на соседних креслах, она задержала поднос над коленками Джокера. Слегка наклонилась и передала Джокеру его паспорт. Вполголоса доложила, обращаясь почему-то не к Джокеру, а сразу к троим:

- Мы принимаем ваши требования.

Сергей заметил, как у Джокера вытянулось лицо и округлились глаза. Он явно не ожидал такого поворота. Сейчас глаза казались не водянистыми, а голубыми, при этом победно сверкали. От искреннего волнения он даже прикрыл веки на какое-то время. Затем нервно засмеялся и крепко схватил Сергея и Ольгу за локти.

- Ребята, ребята, я рыдаю от счастья!... Наконец-то! Наконец-то свершилось, и скоро я смогу обнять соратников из мусульманской мафии и моего настоящего дедушку-турка! - Видно было, что он тянет время ничего не значащими фразами для того, чтобы взять себя в руки.

Сергей и Ольга были в смятении, не понимая той легкости, с которой прошла, причем, по-видимому, более чем серьезно, очередная глупость Джокера. Пассажиры с соседних кресел повернулись в их сторону.

Стюардесса вмешалась громким шепотом:

- Вы же сами написали, что пассажиров не беспокоим.

- Да-да, - тоже перешел на шепот Джокер. - Куда летим? В Стамбул?

- Может быть, даже в Анкару. Аэропорт назначает принимающая сторона, торопливо объяснила стюардесса. - Только... горючее на исходе. Все же придется сесть в Сочи для дозаправки.

- Хорошо, хорошо, - усиливая горячий шепот кивками головы, быстро согласился Джокер, - валяйте. - И для контраста очень громко добавил: Спасибо за конфетки, красавица! - давая понять, что сеанс связи закончен. Стюардесса отошла.

- Отдайте руку, - грубо высвободилась Ольга, - тоже мне, турецко-подданный.

Джокер вытер пот со лба:

- Фу, ты!... Это их обычные антитеррористические штучки: горючее на исходе. Для фраеров. Но нам это кстати. А то бы и вправду со страху сразу в Турцию двинули. Тогда бы точно - срок. Ничего, - он обратился к Ольге, - не бойтесь, минут через двадцать во всем признаемся, а пока воспользуемся моментом, попросим успокоительного.

- Пожалуйста, - взмолилась Ольга, - избавьте нас от своей чудной компании! Сейчас подойдет стюардесса, и я сообщу, что мы с Сергеем ни причем!... Как я сразу не догадалась сказать. Признаться, растерялась. Нечасто приходится сталкиваться с такой самодеятельностью. - Она обратилась к Сергею: - Ей-богу, Сережа, не хочется выглядеть сумасшедшей даже в течение двадцати минут! И если что меня и сдержит, то это полнейшая брезгливость ко всему тому, что происходит, и нежелание доказывать кому-то, что я не верблюд. Нет, действительно, Сергей, пусть этим занимаются сами клоуны. Когда придется отвечать по полной программе...

Джокер, казалось, не слышал ее. Он опять нажал на кнопку вызова. Стюардесса появилась мгновенно, как из-под земли.

- Красавица, принеси-ка нам, будь великодушна, бутылочку коньячку и шоколадку. За наличные.

Через минуту на откидном столике перед Джокером стояла бутылка коньяка с тремя рюмками, пластмассовая ваза с шоколадом и апельсинами.

Несмотря на уверения стюардессы, что угощение - презент от авиакомпании, Джокер аккуратно расплатился, демонстративно хрустнув новенькой неразменной купюрой, - чтобы видели соседи, - получается, дал на чай. Вполголоса прокомментировал, когда стюардесса отошла: "Дабы потом не пришили вымогательство", - и добавил, нервно подмигивая: "Валерку на мякине не проведешь!" Стюардесса, по-видимому, тоже не являлась почитательницей мякины и быстро принесла сдачу. Несмотря на протесты Джокера, как бы невзначай показала деньги почти всему салону, и только потом положила их на столик и вполне достойно удалилась.

- Угощайтесь жиденьким, - по-хозяйски, откупоривая бутылку, пригласил Джокер Ольгу.

Девушка, тяжело вздохнув, отвернулась и уткнулась в тонюсенький журнал, торопливо извлеченный из пружинистой сетки переднего сиденья.

- А тебе не предлагаю, - с явным пренебрежением объяснил Джокер Сергею. - Выпьешь - осмелеешь. А смелого я только себя люблю. Ешь апельсины, мальчик. Небось штанишки промочил?... - И опять к Ольге: - Что там написано про устранение желудочных недомоганий - понос, недержание?... - Джокер разошелся и уже, видно было, мало утруждал себя необходимостью оставаться в рамках приличия.

Даже Ольга, оторвавшись от журнала, удивленно глянула на Сергея. Именно на него, а не на Джокера. Сергей задохнулся и густо покраснел.

Джокер торопливо выпил подряд три рюмки и только после этого взялся за шоколад. Перегнулся через Сергея и, влажно чавкая, пояснил пожилой пассажирке из соседнего ряда, внимательно за ним наблюдавшей:

- Не беспокойтесь, мамаша, это нам принесли за дополнительную плату. Заплатите - вам тоже принесут, как в бизнесс-классе. Вам налить? Вы коньяк употребляете, а? На халявку-то, а?

Женщина обиженно отвернулась.

Вскоре выяснилось, что во хмелю Джокер становился еще более безобразным: наглым, дерзким, агрессивным. От веселости, пусть даже показной, не осталось и следа.

Он быстро приговорил бутылку и распоясался окончательно. То и дело вызывал стюардессу, принуждая ее, как нерадивую школьницу, выслушивать нравоучения о необходимости быть вежливой и о том, что в приличных лайнерах должны быть кабины для курения и даже... - он многозначительно поглядывал на Ольгу, - и даже для уединения влюбленных. Затем он заявил, что еще подумает над предложением капитана о дозаправке в Сочи. Он прекрасно знает, что в Сочи самолет встретит группа захвата, что переговорщики будут пудрить ему мозги, пока снайпер не прострелит ему голову вместе с этими самыми запудренными мозгами. Кстати, продолжал Джокер, ситуация изменилась и ему необходимо лично поговорить с капитаном, посмотреть ему в лицо. Немедленно вызовите капитана по переговорному устройству!... Тут он объяснял Сергею и Ольге, что экипаж сейчас, согласно инструкции, задраил все двери, и что бы здесь не случилось, пилоты и разные там штурманы ни за что не покажут носа до самого приземления, вот она хваленая "воздушная" смелость, аэрофлотовское благородство. Опять переключался на виноватую стюардессу и заговорщицки, но требовательно, предлагал показать ему, где находятся потайные кнопки для подачи экипажу сигналов тревоги. Он даже поводил ладонью по пластмассовой обшивке возле иллюминатора. В конце концов Сергею и Ольге он заявил, что устал притворяться перед ними, перед разной швалью, что он настоящий террорист, а вот и дистанционка (он продемонстрировал какой-то извлеченный из-за пазухи брикет, завернутый в полиэтилен и перетянутый резинкой).