Саджо и ее бобры. С вопросами и ответами для почемучек - Вэша Куоннезин

Но Саджо не спала, она схватила из рук хозяина корзинку с бобренком и воскликнула:

— Шепиэн, Шепиэн, что он сказал? Что он сказал?

Видя, что дети не совсем поняли, в чем дело, мистер Нельс хотел было заговорить снова, но Пэт опередил его. Ему так хотелось первым объявить радостную весть.

— Прошу прощения, сэр, я объясню им по-индейски, — сказал он и обратился к Шепиэну на своем ирландском жаргоне. — Этот человек, — торжественно заявил О'Рейли, хлопнув мистера Нельса по спине с такой силой, что тот еле удержался на ногах, очки же его, к общему удовольствию, слетели с носа, — хороший парень! Он, — тут Пэт ткнул владельца зоосада кулаком в грудь, — знатный вождь, очень добрый. Кэгет! Кэгет, мои малыши! Слышите, кэгет — говорит вам О'Рейли! — При этих словах ирландец с торжествующим видом обернулся к старику и подмигнул ему: — Ведь поняли, а? Должен признаться, сэр, у всех у нас, О'Рейли, природный дар к языкам.

— Вижу, вижу, — сказал мистер Нельс, с улыбкой провожая своих гостей к дверям.

Потом старик потер руку об руку, словно он заключил выгодную сделку, и сказал сам себе:

— Забавные ребята. Не беда, что я остался в проигрыше.

Вряд ли Саджо и Шепиэн видели что-либо на своем пути в зоологический сад. Но вот наконец Пэт показал им ворота, видневшиеся уже невдалеке. И тогда Саджо пустилась бегом. Ее щеки раскраснелись, глаза сверкали радостным блеском, шаль спустилась с головы, за спиной метались две черные косички, а маленькие мокасины все быстрее неслись по мостовой. За ней бежал Шепиэн. С корзинкой, в которой Чилеви просто неистовствовал, пытаясь вырваться на свободу, мальчику было нелегко угнаться за сестрой. А за детьми, красный как кумач, без каски, вытирая красным платком лысину и пыхтя, как буксир, который слегка страдает от астмы, спешил Пэт О'Рейли.

Один раз он крикнул:

— Эй, куда вы так несетесь?

Но дети продолжали бежать. Вряд ли они слышали окрик. Ирландец ворчал про себя: «Ах, бесенята эдакие! Насмерть загоняют старика! Ишь, как жарят!»

Но он все-таки продолжал свой путь, не замедляя шага.

Несколько прохожих остановились и с недоумением смотрели на бегущих маленьких индейцев в их лесном одеянии, очевидно преследуемых постовым. Они слышали и пронзительные крики бобренка, которому, по-видимому, совсем не нравилась тряска и вся эта гонка по городу.

Прохожие повернули обратно и присоединились к странной процессии, во главе которой со всех ног мчалась маленькая девочка с черными косами.

А вслед за ними — далеко-далеко позади — показался еще один человек, высокий, меднокожий. Он продвигался легкой поступью, очень быстро. Этот человек выглядел таким суровым и мрачным, что люди невольно отступали в сторону, давая ему дорогу, и спрашивали друг друга:

— Кто он такой? Что это за человек?

Но он даже не взглянул на них.

У входа произошла некоторая задержка. Сад еще не был открыт для посетителей. Однако О'Рейли быстро сообразил, как выйти из трудного положения, и показал свой служебный билет. Его пропустили вместе с детьми. Но как только открылись ворота, в сад хлынула толпа.

Служитель, который впустил наших друзей, был не кто иной, как Элек-смотритель. Пэт обменялся с ним несколькими словами. Оказалось, что смотритель уже обо всем знал и получил распоряжение от мистера Нельса. Хозяин сада тоже пришел сюда и теперь стоял в толпе. Он кивнул головой, и Элек повел Саджо к клетке бобра.

Вдруг девочка побледнела: ей казалось, что она бежит по огромному пустому пространству, а вдали, далеко-далеко, темнеет безобразная решетка. А потом… потом она уже видела, что там, за этой решеткой, сидит маленький пушистый зверек — он ли это? Может ли это быть? Да, это он, Чикени!!

Саджо уже больше не робела, она ни на кого не обращала внимания, забыла про шумную толпу и про все на свете. Она видела только маленькое пушистое тельце, теперь уже совсем близко. Подбежав к решетке, Саджо опустилась на колени, просунула руки между железными прутьями и закричала:

— Чикени! Чикени! Чикени!!!

Бобренок, видно, не веря своим глазам и ушам, сидел совершенно неподвижно и только смотрел на нее.

— Это я, Саджо! О Чикени! — со слезами в голосе воскликнула девочка.

Неужели он забыл ее?

Еще с минуту бобренок оставался неподвижным и, склонив набок свою круглую головку, казалось, весь обратился в слух. Саджо позвала опять:

— Чикенииии!!!

Пролепетав что-то потешное, бобренок засеменил как только мог быстро на своих коротких ножках прямо к решетке.

Люди заволновались, в толпе раздались возгласы. Элек-смотритель подошел к решетке и, открыв маленькую железную дверцу, сказал:

— Сюда, мисс… мамзель… ээ… сеньорита!

Он не знал, как надо величать индианочку.

Саджо вбежала в клетку. Опустившись на колени, она схватила Чикени, которого так давно не видела, и наклонилась к нему. Оба притихли. Пестрая шаль скрыла все. И ни вы, ни я, никто никогда не узнает, что произошло между ними в то чудесное, незабываемое утро.

Убеленный сединами хозяин сада вынул носовой платок и стал громко сморкаться. У Элека-смотрителя вдруг запершило в горле, и он закашлял:

— Хумф! Хурумф!

— Еще бы! — воскликнул Пэт выразительно, хотя смотритель ничего не сказал.

Но теперь должно было произойти самое замечательное — встреча Чилеви и Чикени. Они были совсем близко друг от друга, всего лишь на расстоянии десяти футов, но даже не подозревали об этом.

Что это была за радость!

Как сильно билось сердце у Саджо и Шепиэна, когда они внесли корзинку в клетку! Дети так волновались, что пришлось вдвоем открывать крыш ку — одному ни за что не открыть бы ее. Они вытащили Чилеви, посадили его напротив Чикени и, затаив дыхание, стали ждать, что будет.

В первый момент ни один из бобрят не пошевелился — они только смотрели друг на друга. Потом, видно, проблески правды забрезжили в их сумеречном сознании, и зверьки поползли навстречу друг другу, страшно вытаращив глаза, насторожив уши, прислушиваясь, принюхиваясь. Затем они пошли шагом, побежали мелкой рысцой — теперь они уже знали, что нашли друг друга, — помчались галопом и со всего размаху стукнулись лбами. Оглушенные ударом, они не двинулись с места, только встали на задние лапки, с пронзительным визгом вцепились друг в дружку и вот на глазах у всей публики начали бороться.

Бесконечные безнадежные поиски, жуткие страхи, дни разочарования, горя и тоски, ужасные томительные ночи — все кончилось.

Маленькая Крошка и Большая Крошка были снова вместе.

Они весело носились внутри