Страницы жизни - Иван Болдин

Борис Михайлович взял большую указку и подошел к карте, висевшей на стене.

- Гитлер бросил в район Тулы свои отборные части, занял Ясную Поляну. Вы представляете: его вандалы посмели осквернить святая святых нашего народа могилу Льва Николаевича Толстого, разрушают его дом, где было создано гениальное творение человеческого ума "Война и мир", грабят музей писателя, разоряют его усадьбу.

Сейчас враг вплотную подошел к Туле. С территории Косогорского металлургического завода он ведет огонь по городу. Цель противника - захватить Тулу и превратить ее в плацдарм для удара на Москву.

Внимательно слушаю маршала и слежу за указкой, которой он водит по карте.

- Учитывая сложившееся положение,- продолжал Шапошников,- Ставка решила поручить оборону Тулы пятидесятой армии, а вас назначить ее командующим. Прошу понять, насколько ответственна эта задача. Отстоять Тулу - значит не позволить врагу окружить Москву!..

Маршал по-отечески положил на мое плечо руку:

- Думаю, задача ясна. Нельзя забывать, что захват Тулы Гитлер поручил достаточно опытному боевому генералу Гудериану. На счету его много значительных военных операций.

Я прекрасно понимал опасность, нависшую над Москвой, и важность обороны Тулы. А потому был счастлив и горд, что мне поручена такая задача.

- Товарищ маршал, задача мне ясна. Жизни своей не пожалею, но Тулу врагу не отдам.

- Вот и прекрасно. Сейчас пятидесятая армия пополняется свежими силами. Ей будет придано несколько сибирских частей. Люди там - настоящее золото, большинство коммунисты и комсомольцы. Значительная часть- рабочие, народ надежный, крепкий. В Туле создан и свой рабочий полк, героически защищающий город.

Затем маршал подошел к столу, нажал кнопку звонка. Вошедшему адъютанту приказал:

- Подготовьте машину для генерала Болдина. Адъютант удалился.

- Знаете, голубчик,- снова заговорил Шапошников. - Я солдат, вся моя жизнь прошла, если позволительно так сказать, под ружьем. Я далек от слезливой сентиментальности. Какой ценой человечество оплачивает любую войну, тоже прекрасно знаю. Однако мне до сих пор трудно смириться с мыслью, что в Ясной Поляне бесчинствуют гитлеровские головорезы. Я глубоко люблю великие произведения Льва Николаевича. Они открыли передо мной огромный мир знаний. Так может ли быть спокойным сердце, когда на яснополянской земле находятся оккупанты, для которых русский Толстой, равно как и великий немец Шиллер, ничего не значит.

Из высокой стопки книг, лежавших на письменном столе, Борис Михайлович взял одну и протянул мне. Это была книжка Толстого "Николай Палкин", изданная в 1891 году.

- Обратите внимание, редчайшее издание. Чудесная вещь, очень смелая. Сколько в ней правды! Обличительный документ. Каждое слово, каждая строка его стреляет. Да, да, именно стреляет. Только послушайте. - Борис Михайлович взял у меня книжку и, найдя нужную страницу, начал читать: - "Гибли сотни тысяч солдат в бессмысленной муштре, на учениях, смотрах, маневрах и на еще более бессмысленных жестоких войнах против людей, отстаивавших свою свободу в Польше, Венгрии, на Кавказе. Все это делалось по воле одного человека..."

Внезапно прервал чтение, посмотрел на часы, стрелки которых показывали половину третьего ночи.

- Что ж, на этом, видимо, закончим беседу. Советую немного отдохнуть - и, как говорят, с богом. Явитесь в штаб Западного фронта, постарайтесь получить там данные о положении на Тульском участке. Хотя, откровенно говоря, там имеют туманное представление о том, что творится у туляков. Вам следует по прибытии в Тулу связаться с городским комитетом обороны, самому детально во всем разобраться и немедленно доложить нам.

Маршал подал мне руку:

- От себя лично прошу узнать о Ясной Поляне. Постарайтесь, голубчик, сохранить ее, не дайте врагу разрушить. Следует наладить связи с яснополянскими жителями. Они особенно ревнивые хранители всего, что связано с именем их великого земляка. - Борис Михайлович проводил меня до дверей. Счастливого пути. Ждем добрых вестей от вас, генерал Болдин.

Была морозная ноябрьская ночь. Заснеженная Москва сорок первого года выглядела настороженной. Мы ехали по улицам, перегороженным баррикадами и "ежами". Машину часто останавливали военные патрули. Помню их сосредоточенные лица, острые глаза, придирчивый осмотр документов, освещаемых карманными фонариками. Да иначе и нельзя: тяжелая военная обстановка требовала особой бдительности.

Так, минуя улицу за улицей, мы продолжали путь к фронту, навстречу большим боям. И вот уже штаб фронта.

Доложил командующему и члену Военного совета о прибытии. Познакомился с последними оперативными сводками о положении на Тульском участке. Получил ряд дополнительных указаний и сразу же выехал в Тулу.

Некогда мирное шоссе Москва - Тула превратилось в оживленную военную магистраль. Шла передвижка войск. Одни направлялись в столицу, другие в Тулу привычная картина фронтовой дороги. По обе стороны шоссе зорко несли службу зенитчики.

Машина миновала Подольск, маленький городок Чехов, приближалась к Серпухову. А мысль нетерпеливо бежала вперед: быстрее бы Тула, скорее бы узнать, что там. Время, проведенное в госпитале, казалось бездарно растраченным. Хотелось скорее наверстать упущенное, немедленно действовать, тотчас включиться в суровую, полную опасных неожиданностей фронтовую жизнь. Это, казалось мне, будет лучшим лекарством от всех недугов.

Припомнились слова маршала Шапошникова о Толстом и Ясной Поляне, о небольшой книжечке "Николай Палкин". Когда-то вот по этой же дороге, по которой сейчас катит наша машина, много десятилетий назад великий писатель шел пешком из Москвы в Ясную Поляну. Повстречал отставного солдата - древнего старика, прожившего чуть ли не век. Но память у старика оказалась удивительно свежей. Он помнил все события, не забыл ни горестей, ни обид, перенесенных за долгую жизнь. И поведал тот солдат Льву Николаевичу о проклятой службе в армии времен Николая I.

Пришел Толстой в Ясную Поляну и написал рассказ "Николай Палкин". Написал его так, как услышал от старика, ничего не утаив, ничего не приукрасив. Суровая солдатская правда звучала грозным обвинением всему николаевскому строю, трижды проклятым порядкам царя-душителя...

Ноябрьский день короток. Только недавно стрелки

показывали четыре часа, а уже наступили вечерние су-. мерки. Мела поземка. Ехать становилось все трудней.

Машина то и дело буксовала, шофер часто останавливал ее, чтобы протереть стекла.

Поздно вечером 22 ноября приехал в Тулу. В городе густая сеть оборонительных сооружений: надолбов, противотанковых рвов, массивных "ежей". Рабочая Тула ощетинилась.