Пуговица - Галина Артемьева

Дядя был уверен, что произносит слова любви! Он не понимал, что просто убивает меня. Медленно, но верно.

Он же явился мне как идеал мужчины. Да-да, в четыре года мы тоже имеем некое представление об идеале!

И вот этот идеал смеялся надо мной! Он говорил, что я толстая, жирная, пухлая…

Тут-то я и разревелась!

Никто ничего не понял. Решили, что впечатления переполняют ребенка. Пожалуй, да. Пожалуй, речь может идти о впечатлениях. Я впечатлилась самой собой и тем, что обо мне будут думать мужчины моей мечты. Они будут думать про меня: «Жиртрест».

Вся последующая моя сознательная жизнь — это борьба с собой. Это диеты, голод, ненависть к лишним сантиметрам на талии и бедрах, к каждому лишнему килограмму… С этим можно что-то поделать?

— А я до родов была стройная-стройная. Все мне завидовали. Потом родила близнецов и вообще про себя забыла. Они то и дело орали, требовали поесть, сменить подгузник, убаюкать… Одно за одним… Мне было совершенно по барабану, как я выгляжу. Я даже не задумывалась о том, что и когда я ем. Мне главное, чтоб близнецы не орали и подросли. Хотелось отоспаться — это да. Остальное отошло на задний план.

И вот они уже большие, мои парни. Им по четырнадцать. Выше меня уже. Красавцы — загляденье!

А муж мне, представляете, что недавно сказал? Он сказал: «Терпеть не могу толстых баб!»

Я даже не поняла, о ком это он. Думала, может, на работе кто его обидел. Толстая баба какая-то. Но он так выразительно смотрел на меня… И я догадалась. Мне стало страшно, но я осознала: это он обо мне!

Я впервые глянула на себя в зеркало как бы его глазами. И пришла в ужас. Толстая баба — это я. Но я ведь родила ему двух сыновей! И я тряслась над ними и жила ими. А ему это все равно! Ему важно, что он терпеть не может толстых баб. И, похоже, на стороне у него уже кто-то есть. Стройная наверняка.

С этим можно что-то поделать?

— А я училась в школе и с девятого класса дружила с мальчиком Федей. Я всегда была толстенькая, но об этом не думала. Училась я хорошо. И друг у меня появился раньше, чем у многих наших девчонок. Он приходил ко мне, мы часами болтали, уроки делали вместе, ходили в театры, музеи.

Я, правда, огорчалась, что он никогда ко мне не лез. Все думали, что между нами что-то было, а мы ни разу и не поцеловались. Я же не могла сама ему предложить? Не могла. А он меня даже за руку не брал. Правда, все время говорил, что я его лучший друг, родственная душа.

Окончили школу, поступили в институты. Федя все равно приходил, рассказывал про все. Я думала, что рано или поздно мы все-таки будем вместе.

На каникулы мы с мамой поехали к родственникам в Одессу. Федя сказал, что будет лето проводить на даче, они с отцом крышу собирались перекрывать.

Не виделись мы два с половиной месяца. В сентябре он пришел и объявил, что женится. Я не знаю, как я не умерла. Хотя иногда мне кажется, что я все-таки умерла. Правда. Меня как будто не стало.

Федя мне рассказал, что соседнюю дачу купила женщина тридцати лет. Сама себе купила, представляете? Богатая, значит. Ну, и спрашивала у Феди совета, как что подремонтировать, сколько может стоить и так далее. Федя приходил, смотрел. И как-то у них там все получилось очень быстро. Она сказала ему, что беременна, и спросила, что он думает делать с их ребенком: поведет ее на аборт или позволит ей родить. Он, конечно, ответил, что пусть ребенок родится и что готов жениться на ней, раз такое дело. И вот они подали заявление в загс…

— Но она же старая! — удивилась я. — Она же на целых десять лет тебя старше! Она же тебе жизнь всю испортила!

— Как же это она испортила?

Федя обиделся. Он сказал, что я ее не видела, что нечего говорить, раз не знаешь. И показал мне ее фотку.

Все мне стало ясно. Она худая. Совсем. Красивая, что говорить.

И вот, оказывается, всем плевать на родственную душу. Главное, чтоб была худая. И тогда будет счастье.

А у меня при росте сто пятьдесят шесть сантиметров вес сто пять кило. Пятьдесят кило лишних!

С этим можно что-то поделать?

Итак, Рыся — официальный знаток человеческих душ. Она обязана была помогать и ведь помогала!

Работа ей нравилась. Временами даже окрыляла. Потому что результаты всегда были налицо.

Она занималась с вполне нормальными людьми, адекватными, достойными, приличными. Все вместе они решали только одну проблему: ее подопечные хотели измениться.

И даже не внутренне. Они считали, что внутренне у них все тип-топ. Чики-пуки. Лучше не бывает. И не надо.

Им требовалось всего-навсего слегка подкорректировать свой вес. Ну, сбросить двадцать-тридцать-сорок-пятьдесят килограммов. Именно эта безделица казалась им остро необходимой для обретения полного счастья. Остальное все имелось. Те, у кого не имелось, к ней бы не пришли: занятия в группе стоили дорого.

Впрочем, цена вопроса — тоже психологическая фишка. Чем бо́льшую цену ты запрашиваешь, тем больше уважения к твоим методам. И веры больше, и, стало быть, надежды. Находились среди ее пациентов такие, что худели принципиально, из жадности. Чтоб деньги, отданные за ее сеансы, работали по назначению, а не оказались выброшенными на ветер.

Тоже мотивация. Вполне работающая.

В принципе, какая разница, что именно заставляет годами накопленный жир сгорать? Главное, чтоб мотив существовал. Надежный и убедительный.

Рысины будущие подопечные, приходя на первую встречу, все поголовно казались убежденными в собственной нормальности. И на психологическую коррекцию они решились просто потому, что слышали от друзей, что это каким-то непостижимым образом работает. Эффективно помогает. И только. Но лично им в психике ничего корректировать не надо.

Другим, скорее всего, да. Ясное дело — достаточно даже мельком посмотреть вокруг. Одни хронически чокнутые собрались. Но это на самом деле неважно. Ради достижения собственной цели вполне можно и в странном обществе безнадежно чокнутых некоторое время провести, главное — с пользой для себя.

Мотивы, вследствие которых они решились менять свой вес, отражали степень их уважения к себе.

Через некоторое, весьма непродолжительное время Рыся приобрела опыт, который гласил: главный изначальный мотив — желание нравиться другим, стремление заставить людей полюбить себя.

За что, по мнению большинства, люди любят друг друга?

За красоту, за соответствие стандартам?

Неужели так?

А как же тогда влюбляются в инвалидов? По-настоящему искренне влюбляются…

Может быть, соответствие параметрам придает бо́льшую уверенность в первоначальном общении… А потом? Разве красивые не испытывают страданий, разве их не бросают любимые?..