Конан и Гнев Сета - Морис Делез

— Если уж тебе так неймется, помочись на него,— посоветовал киммериец, усмехаясь,— смотри, только не ошпарься.

Замориец хмыкнул, однако следовать совету не стал, а уступил место Конану, который быстро залил шевелившиеся лапы.

— Нергал бы побрал этого пса и его хозяина,— ворчал Конан, натягивая на ноги мокрые сапоги.— Теперь мозоли натру.— Покончив с этим делом, он поднялся.— Пойдем-ка поищем собачника. Я считаю, что теперь уже он нам кое-что должен.

— А если он…— начал, было, Бергон, тоже обуваясь.

— Если он не согласится раскошелиться,— угрожающе прогудел Конан,— я сковырну ему голову с плеч!

— Не забывай, что он колдун,— предостерег замориец, следуя за своим товарищем.

— Тем более!— яростно огрызнулся киммериец.— Терпеть колдунов не могу! Но скажи-ка лучше, нет ли у него еще парочки таких же уродцев?

— Не думаю,— помотал головой парень.— Жрец, что направил меня сюда, упоминал только об одном звере.

— Тем лучше,— кивнул Конан.

Они пошли по коридору, миновали дверь, ведущую в комнату со шторами, и свернули за угол. Веревка все так же болталась в окне, приглашая воспользоваться ею, но Конан лишь пренебрежительно хмыкнул и отправился дальше. Подойдя к очередной двери, он замедлил шаги и прислушался. Изнутри доносилось глухое невнятное бормотание, которое очень уж походило на отвратительные заклинания, и киммериец понял, что время работает уже не на них. Он двинул по двери ногой так, что она с треском распахнулась, едва не сорвавшись с петель, и увидел черного колдуна и его слугу.

Судя по всему, они опоздали. Колдун поднял руку, показывая на Конана, и глухо произнес:

— Убей его.

Успел он свершить свое колдовство или нет, времени рассуждать уже не оставалось. Коротко рыкнув, Конан выхватил меч и пошел вперед — много вас было таких, падких на поспешные решения! Он шагнул в комнату, а следом за ним Бергон, когда колдун повернулся к ним спиной и направился к другой двери, словно исход боя был ему ясен еще до начала и происходящее не интересовало его более. Слуга колдуна тоже достал меч и замер в ожидании. Конан, не оборачиваясь, произнес:

— Я разделаюсь с ним, а ты попытайся задержать колдуна…

Договорить, однако, он не успел, потому что в это время облаченный в легкие доспехи воин атаковал мощно и стремительно. Он яростно кинулся на врага и сделал выпад, парировав который Конан и ушел вправо, давая Бергону возможность проскочить следом за колдуном. Однако тот рванулся слишком поздно. Колдун уже стоял в проеме двери, и заморийцу ничего не оставалось, как метнуть ему вдогонку свой стилет. Бергон сделал это совершенно не думая и сам ужаснулся содеянному. Ему показалось, что должно произойти нечто ужасное. Либо клинок сейчас вспыхнет и испарится без следа, либо отскочит от спины мага и поразит его самого насмерть. Но ничего подобного не случилось.

Как и следовало ожидать, клинок вонзился в укрытую плащом спину. Колдун медленно и беззвучно повалился вперед, упал в темноту дверного проема, и дверь сама собой закрылась за ним. Бергон бросился, было, следом, но боевой пыл его уже иссяк, побежденный вернувшимся страхом, и он не рискнул разлучиться с киммерийцем, рядом с которым чувствовал себя не в пример увереннее. Он решил подождать, пока спутник его разделается со слугой, и тогда вместе они смогут посмотреть, каких бед натворил его стилет.

Бергон обернулся и замер, пораженный. Такой схватки ему видеть еще не приходилось. Киммериец сражался как лев. Его защита была безупречна, а атаки продуманны, быстры и точны. Однако он не мог добиться преимущества. Его противник сражался с таким неистовством, словно в него вселился сам Мардук! Он успевал отражать выпады киммерийца, наносить жалящие и рубящие удары, которые тот каким-то чудом умудрялся парировать, без конца менял позицию, словом, действовал так, будто сил у него достанет на сутки подобного боя. Бергон не знал, на что способен его новый друг, а потому решил, что с этим пора кончать. Он сам не мог бы объяснить, почему не воспользовался оружием (проще простого было срубить парню голову, подкравшись сзади), а сдернул со стены полотнище гобелена и набросил его на противника Конана. Киммериец, который до того времени внимания не обращал на своего нового друга, словно ждал именно этого. Он врезал слуге колдуна кулаком в висок, и тот рухнул на пол как подкошенный.

— Ты всегда так долго раздумываешь, прежде чем прийти на помощь другу?— с иронией спросил Конан. Замориец не знал, что и ответить. Он готов был сквозь землю провалиться от стыда.— Этот парень скакал, точно взбесившийся верблюд!— продолжал тем временем киммериец.— В жизни такого не видел!— Понемногу он приходил в себя.— Кстати, что с нашим другом? Надеюсь, ты не упустил его?

— Я метнул в него стилет,— оправдываясь, выдавил из себя Бергон,— но не убил его. Колдун скрылся за дверью, и я не знаю, что с ним!

— Вот!— Конан назидательно поднял вверх указательный палец.— Учись, парень! Вот настоящий вор! Даже умирая, он унес кинжал и не упустил своей выгоды! — Конан сделал паузу, чтобы замориец по достоинству оценил его мрачную шутку.— Но все-таки пойдем посмотрим, куда он девался.

Вместе они подошли к двери, Бергон легко отворил ее и попытался просунуть голову в образовавшийся проем, но не успел — Конан распахнул дверь настежь.

— Никогда не суй голову в щель, если не хочешь, чтобы тебе ее отрезали,— назидательно изрек киммериец.

Как и следовало ожидать, колдун не валялся под дверью, пронзенный стилетом. Он стоял на коленяхперед камином и что-то быстро бормотал. В комнате было полно стульев, и Конан успел заметить две двери, прежде чем вокруг зловещей фигуры в черном плаще стало появляться странное свечение. Все помещение казалось наполненным недобрым дыханием смерти, а фигура колдуна излучала чистое Зло. И все-таки Конан сделал было движение, намереваясь направиться вперед, но Бергон остановил его, схватив за руку:

— Стой, нельзя.

— Опять предчувствие?— недовольно проворчал киммериец, но все-таки остановился: он и сам чувствовал, что лучше не трогать колдуна.

— Да,— коротко ответил замориец, довольный тем, что и он может сделать что-то полезное.

Они остановились на пороге и, словно зачарованные, смотрели на происходящее, хотя самым разумным сейчас было бы сматываться, и как можно быстрее. Огонь в камине все разгорался, и жар постепенно стал невыносимым. Заклинания зазвучали громче; но слов по-прежнему было не разобрать. Теперь колдун распевал их в странном ритме, сопровождая мелодию неестественным для человека подвыванием. Голубое свечение вокруг черной фигуры насыщалось, делалось интенсивнее и вдруг поменяло цвет на индиго.