Республиканские Коммандо: Огневой контакт - Карен Трэвисс

– Так и есть, – ответила Джинарт. – Я – из последних живых моей расы. Разные захватчики выгоняли нас из нашего ареала, даже не увидев никого… и теперь я сомневаюсь, что они бы поступили по-иному, если бы знали. Да, мы поможем вам избавить эту планету от неймодианцев и всех других враждебных чужаков. Такова сделка с Республикой; мы помогаем вам, вы помогаете нам. Вот почему мы рискуем жизнями. Не ради вящей славы вашего дела.

– Нам никто не сказал, – выдохнула Этейн. – Извини. Я не могу говорить за Республику, но мы сделаем все возможно, чтобы обещание сдержали.

– Уж позаботься, – отозвалась Джинарт. Черная голова качнулась, указывая на коммандос. – Мы как твои юные друзья; нас мало, но мы без проблем можем нанести очень большой вред.

Этейн смогла только кивнуть. По крайней мере, Джинарт была до жестокости честна. Возможно, у телепатов, лишенных тайных мыслей, другого стиля общения быть и не могло.

Оборотень смотрела на нее немигающими оранжевыми глазами, и Этейн впервые увидела, что четыре клыка, выраставшие из нижней губы гурланина, раздвоены на конце.

– Я вокруг лагеря оставлю пахучие метки, – сухо сообщила Джинарт. – Ночью гданы вас не побеспокоят.

Она скользнула в сторону и слилась с землей, оставив за собой лишь шелест кустов, сквозь которые двигалась.

– Так, давайте посмотрим, на что способен Гута-Най, – сказал Найнер. – Если завтра днем мы не увидим на вилле никакого движения, то все равно пойдем, и тогда придется разбивать отряд и заниматься обеими группами дроидов. И этого очень не хочется делать, если можно избежать.

– О, похоже получится отвлекательный вечер, – заметил Фай. – А что на ужин?

Усердно выполненная шарада, странность которой в том, что репетиции она не требовала. Гута-Най не задавал никаких вопросов; Этейн начинала воспринимать его как чудовищного и садистки настроенного ребенка, неспособного ощутить чувства других, или контролировать свои собственные. Они сидели вокруг и поедали мясо мерли с сушеной куварой, упоминая о том, что надо немного оставить "другому отряду", который вскоре покажется. Приглушенным тоном они беседовали о своей "цели-вилле". Если это была игра в дезинформацию, то она прошла легко.

И даже учитывая это, Этейн определенно не чувствовала гордости за свою уловку, когда разрезала путы на запястьях виквая, якобы из доброты – чтобы он мог есть. Это все должно было отправить его на смерть. По крайней мере, некоторое облегчение она ощутила, когда стемнело и они сделали вид, что чем-то заняты, отвернувшись от пленника; Гута-Най должен был попытался сбежать, подтвердив данное ему Джинарт определение "подонок".

Но решение все равно давило на нее тяжким грузом.

Фай и Дарман спали, судя по тому, как они склонили головы. Точнее сказать было нельзя из-за шлемов, но они сидели у дерева, опустив головы на нагрудники и положив руки на прижатые к груди винтовки. Этейн не сомневалась, что если подойдет к ним, то они мгновенно пробудятся и окажутся на ногах.

Она взглянула вверх. Найнер сторожил, расположившись в развилке дерева, иногда глядя на что-то через прицел винтовки.

– Что он может видеть? – спросила она.

Атин, сидящий скрестив ноги и разложив вокруг мешанину проводов и детонаторов, посмотрел вверх. Он снял секцию доспеха, прикрывавшую зад, и разложил на ней детали, с которыми сейчас работал.

– Линия зрения? До тридцати километров при хорошей видимости. Если подключить к удаленной корабельной системе? Сколько сама пожелаешь, ком… извини, Этейн, – он указал на свою винтовку, и вновь продолжил упаковывать туго свитые ленты взрывчатки в разведдроида. – Взгляни сквозь прицел "диси". Она на предохранителе, но все равно ничего нажимать не стоит.

Этейн вскинула винтовку к плечу. Она была куда легче, чем выглядела, и вид через прицел был удивительно четким, несмотря на полумрак. Ей показалось сложным отключить дисплей, накладывавшийся на ее поле зрения. Он сужал видимую картину до одной точки – цели.

– Так вы и видите через визор?

– Вроде того.

– А можно попробовать шлем? Хочу понять, каково это – смотреть из него.

Атин с сомнением посмотрел на нее и пожал плечами.

– Ты всех данных без остального доспеха не получишь, но увидишь достаточно. Высшее качество; его улучшили как раз перед этим заданием.

Она подняла шлем и задержала его над головой, словно коронуя себя. А по мере того, как Этейн его опускала, чувство замкнутого пространства и удушающей жары почти вызвало тошноту, но она контролировала себя достаточно, чтобы его вынести.

– Горячо, – сказала она.

– Все в норме, когда он пристегнут к оставшемуся доспеху, – пояснил Атин. Он поднялся на ноги и словно вырос в ее поле зрения. – Видишь красный огонек в верхнем углу.

– Угу.

– Посмотри на него и дважды быстро мигни.

Она так и сделала – и выпустила на свободу хаос. Теперь Этейн видела лишь мешанину линий, цифр и мерцающих символов; за ними виднелась нормальная картина, но танцующие перед глазами данные переполняли восприятие.

– Это ВИД, – сказал Атин. – Внутришлемный дисплей. Жизнь нам спасает. В буквальном смысле глаза на заднице.

– Это… сбивает с толку. Как вы с этим справляетесь?

– Быстро привыкаешь. Мы с этими системами всю жизнь работаем. Сведения можно фильтровать, вроде как слушая разговор в толпе.

Этейн сняла шлем и вдохнула холодный вечерний воздух.

– И можно говорить так, чтобы вне шлема ни звука не было слышно?

– Да, причем на некоторых частотах нас не будет слышать даже командный центр. Не уверен, что обычные солдаты это могут, но мы отличаемся.

– Особые тренировки?

– Их с первого дня обучали быть более послушными, чем мы. А мы – послушнее, чем ЭРКи. Они – почти что Джанго.

Он говорил о себе как о товаре. У Этейн это вызывало чувство неловкости: да, эти юноши были странными, потому что были внешне одинаковы, но все же были личностями, а не экзотическими растениями, злаками или семенами. Она понимала, что для Республики настали тяжелые времена, и лишь задумывалась – какие еще отчаянные меры она сможет оправдать? В некотором роде то, что такое делали с другими людьми, казалось оскорблением Силы, даже если они сами явно относились к этому спокойно.

Этейн отдала солдату его шлем.

– Мы вас используем, не так ли, Атин? Всех вас.

– Солдатам нелегко это принять, – он вертел в руках отрезок провода, явно смутившись, и насупив брови в раздумье. Свежий шрам через щеку к челюсти еще больше шокировал, рассекая чистую молодую кожу на лице, не сморщенном и закаленном битвами, а полном жизни. – Но я эту работу люблю. А что мне еще делать?

До боли хороший вопрос. Что любой из них будет делать, если их уволят из Великой Армии? Она инстинктивно потянулась, желая сжать его руку, но пальцы скользнули по пластине из пластоидного сплава.

– Я знаю, что с тобой случилось, – сказала Этейн. Она сосредоточилась, работа требовала точности: достаточно, чтобы помочь ему увидеть, что правильно и разумно, но не насмехаться над его искренней печалью. – То, что случилось с твоими братьями – не твоя ошибка. Ты хороший солдат. Иногда просто шансы слишком сильно неравны.

Он смотрел вниз, на сапоги. Наконец поднял глаза и пожал плечами.

– Тогда я сделаю все возможно, чтобы эти парни выжили, – по его лицу нельзя было сказать, что мягкий толчок к принятию сработал, но Этейн ощутила, что рваная прореха в Силе вокруг него стала меньше. Со временем он может излечиться.

А время – это то, чего нет ни у одного из клон-коммандос. И этого она стыдилась.

– Я могу чем-нибудь помочь? – спросила Этейн.

– Можешь помочь установить тут детонаторы для взрыва издали. Я сказал Дару, что закончу это за него, – Атин показал на маленькие кучки шахтерской взрывчатки и передал ей связку чего-то вроде стальных зубочисток. – Это надо ввести между лентой и главным зарядом. И на любой вечеринке будет очень шумно.

– А что это такое?

– ИВУ, – пояснил он. – Отлично подходят для дренажных систем и воздуховодов.

– А можно без акронимов?

– Импровизированные взрывные устройства. Убедись, что все сделаешь аккуратно. Дар об этих штуках очень беспокоится.

Задание было относительно простым, но кропотливым: Этейн быстро училась. Они сидели, молча сосредоточившись, делая бомбы так обыденно, будто лущили бобы квана.

"Вот так оно и случается, – подумала она. – Вот так незаметно ты становишься из миротворца солдатом и убийцей".

– Можно попросить об услуге? – спросил Атин, не отрывая взгляда от собираемой бомбы.

– Конечно.

– Могу я взглянуть на твой световой меч.

Этейн улыбнулась.

– Ну, ты мне свой показал, так что будет честно показать мой, – она вынула рукоять и передала солдату. Он вытер ладони о костюм и осторожно взял меч. – Это – опасный конец, это – кнопки управления.