История под знаком вопроса - Евгений Габович

• Ламперта Герсфельдского, автора «Анналов»

• Льва Марсиканского, автора Монтекассинской Хроники, и

• Петра Диакона, продолжателя этой хроники, которого Цезарь Бароний еще в XVII веке назвал наилживейшим автором — историком.

Во всяком случае, Гене, понимая трудность составления полного списка историков — фальсификаторов, делает большой скачок в своем перечислении и решает обратиться к самому концу описываемого им периода Средневековья, конец которого по его представлениям охватывает и большую часть эпохи гуманизма. Из этого конца Средневековья он приводит еще два примера:

5. «Джованни Нанни славится тем, что в 1498 году сформулировал несколько критических правил, о которых я говорил выше. Но мы обязаны ему также и многими поддельными текстами и надписями, которые изготовил он сам».

6. «В самом начале XVI века, наконец, Иоанн Тритемиус упоминает труд историка Мегинфрида, чтобы доказать, каким важным очагом культуры был в Средние века город Хиршау, и труд Хунибальда — чтобы доказать императору Максимилиану, что его род происходит из Трои. Но сами имена Мегинфрида и Хунибальда родились в воображении Иоанна Тритемиуса».

Свой список он заключает заявлением, которое вполне мог бы сделать самый что ни на есть радикальный представитель исторической аналитики:

«Короче, приходится признать, что на протяжении всего Средневековья сами же ученые часто изготовляли то, что мы называем фальшивками, и это было обычным явлением»(стр. 169–170).

Впрочем, если верить ТИ, традиция сия возникла задолго до Средневековья: так, например, римские писатели ругали в этом плане греческих. Например, согласно Вайнштейну, Цицерон, а позже Сенека, Ювенал и многие другие римские авторы, критикуя греческих историков, «преувеличивают их недостатки, обвиняют их в лживости и злоупотреблении «поэтическими вольностями»». Так, Ювенал ничего не усмотрел в греческих трудах по истории, кроме лжи и обрушивался на тех, кто «…верят всем басням Греции лживой» (Ювенал. Сатиры / Пер. Г. С. Недовича и Ф. А. Петровского. М.—Л., 1937, сф. 79). Иосиф Флавий в речи «Против Аниона» пишет, что греческие историки «просто выдают за факты свои собственные вымыслы» (стр. 34) и больше всего стремятся не к истине, а к художественности изложения.

Между тем такой суровой критики в не меньшей степени заслуживают и римские историки, включая и наиболее выдающихся — Саллюстия, Тита Ливия, Тацита и Светония.

«Для них характерно прежде всего то, что они считают для себя необязательным обращаться к первоисточникам (библиотеки очень часто закрывали на ремонт из-за выхода из строя сантехники! — Е.Г.), а очень часто берут материал из вторых и третьих рук и притом без всякой критики. К тому же они пренебрегают точным воспроизведением документальных источников (архивные работники, подстрекаемые профсоюзами, все время бастовали! — Е.Г.), переделывая их в интересах стилистического единства своих произведений, либо, если эти источники изданы (массовым тиражом, конечно— Е.Г.), совсем их не приводят. Так, Саллюстий не дает ни одной из речей Цицерона, опубликованных (в каком издательстве!!! — Е.Г.) к его времени, а Тацит весьма неточно, с существенными пропусками, цитирует речь императора Клавдия в сенате, в чем его уличает обнаруженный только в XIX веке текст этой речи, вырезанный на бронзовой доске (алмазным, резцом или при помощи иной изобретенной в XIX веке техники? — Е.Г.)» (стр. 34–35).

А историографию последних веков Римской империи характеризует унылая пустыня компиляций, фальсификаций и плагиатов, (стр. 38).

Вся средневековая историография выдумана как утверждал еще Ардуэн и убедительно показал Топпер в своей «Выдуманной истории Европы» Сфальсифицированной является и документальная основа Средневековья. Доказательству этого утверждения посвящены работы Вильгельма Каммейера, которые мы ниже коротко рассмотрим.

Вайнштейн (стр. 88 и далее) признает, что специфические якобы условия работы средневекового историка содействовали безнаказанному искажению одних фактов, вольному обращению с другими, проникновению в исторические труды фантастических измышлений, подложных документов и т. п. Немецкий историк Эллингер собрал образцы лжи в анналах и хрониках X, XI и XII веков. Правда, фальсификация истории и ее источников производилась не менее часто и до, и после X–XII веков.

Я не хочу здесь останавливаться на самом распространенном вранье средневековых историков: их рассказах о чудесах, знамениях, вещих снах или о фальсификациях реликвий (аналог сегодняшней фальсификации музейных экспонатов), но подчеркну, что Мориц Риттер в своей книге «Исследование развития исторической науки» (1911), обобщая сказанное о средневековой историографии, приходит к выводу, что «не видно конца фальсификациям истории!». Широко была распространена фальсификация по умолчанию, используемая историками и по сей день. Чем, как не фальсификацией истории историографии является замалчивание многовековой истории исторической критики подавляющим большинством историков?!

«Что касается фальсификации истории при помощи различных легенд и измышлений самих авторов», то при подборе примеров голова начинает кружиться из-за обилия материала. Вайнштейн приводит примеры из Павла Диакона и добавляет, что «самым разительным примером превращения истории в сплошное собрание вымыслов является «История британских королей» Джоффри Монмаутского», написанная якобы около 1377 года и пользовавшаяся огромным успехом. Ее много цитировали, добавляя каждый раз новые байки в зависимости от цели очередной фальшивки: в основном для обеспечения притязаний церкви на земли и иные владения. Именно «Историю британских королей» Вайнштейн считает «грандиозной исторической фальсификацией», перед которой бледнеют все другие вымыслы историков. Подобные вымыслам:

• Матвея Парижского (умер около 1259 года), который приводит вымышленные факты, продиктованные его политическими взглядами и религиозными предрассудками, например об истории ислама, в том числе и байку о том, что Магомет однажды так напился, что упал без сознания на навозную кучу и свиньи его разорвали на части (этим, мол, объясняется мусульманский запрет на свинину и (?) вино)

• Роберта Лондонского, который был, по мнению Клода Дженкинса, согласно заявлению, сделанному в его книге 1922 года, ужаснейшим лгуном.

• Названного выше Ламперта Герсфельдского, который фальсифицировал рассказ о свидании в Каноссе.

«Тенденциозные измышления и искажения исторической действительности нетрудно обнаружить и во многих других хрониках, пользующихся репутацией правдивых». А, может быть, они правдивы только в том смысле, что вписались в неверную модель прошлого под названием ТИ? Чтобы сделать исторические произведения более занимательными, их снабжали баснями и анекдотами о придворных, рыцарях и других действующих лицах повествования. Эти, порой весьма фривольного свойства, выдумки фальсифицировали историю не менее сильно, чем выдумки на основании желания прослыть патриотом, добиться расположения светского или церковного феодала, угодить некой группе или представить в унизительном виде противников. В общем, средневековый историк не видел разницы между подлинным фактом и стопроцентным вымыслом.

О мотивах авторов подделок

Даже в естествознании, где разоблачение подделок упрощается экспериментальным характером соответствующих наук, мы все время наблюдаем появление фальшивок разного рода. Разоблачению этих подделок и причин, по которым наука в некоторых случаях цепляется за подделки, посвящена обширная литература. Так, сравнительно недавно с большим успехом продавалась книга Фредерико Ди Трочхио «Большое мошенничество. Обман и фальсификация в науке» (Милан, 1993). Автор ее — итальянский профессор по истории техники и главный редактор итальянской энциклопедии, — видит элементы мошенничества и у составителей каталога звезд, известного как «Альмагест» Птолемея, и в работе великих физиков Галилея и Ньютона, и у некоторых нобелевских лауреатов XX века.