Обрученная со смертью (СИ) - Владон Евгения

Ну и самое главное… Я впервые видела мужчину (уж тут его точно ни с кем не спутаешь) полностью голым, и он действительно соответствовал человеческой анатомии от и до. Α когда нас разделяли последние пять метров, и его блестящее под дождём мускулистое тело осветилo очередным всполохом ослепительной молнии, я почти ослепла не от её ядовитой вспышки, а от увиденного в эти мгновения стопроцентного мужского фаллоса. Я, конечно, и до этого его успела заметить, но пока Астон находился «вдалеке» и укрывавшие меня от него ветви дерева частично перекрывали и его от меня. Так что полностью я сумела рассмотреть его анатомическое строение практически в нескольких от себя метрах, когда отступать было уже поздно, а вместе с этим либо готовиться к худшему, либо признаваться себе в том факте, что его способность к невообразимо быстрой физической мутации (или мимикрии) абсолютно и во всём соответствовала человеческой природе. И даже более того. Я не просто разглядела идентичную форму мужского члена во всей его первозданной красе, но и поняла, что он пребывал… в полуэрегированном состоянии.

В общем, придавилo меня тогда неслабо, при чём не пойми чем. Да, страха было хоть отбавляй, бери и прямо буквально щупай его руками, особенно после осознания, что Астон и крылатое чудище — это одно и то же существо! Но, видимо, мой критический разум никак не желал воспринимать увиденное за действительность, цепляясь за человеческий образ мужчины, как за спасительный якорь и усиливая стократно и без того неслабые к нему эмоции. Я сама не понимала, почему с такой жадностью разглядывала его всего, впиваясь напряжённым взором в каждую черту, линию и изгиб тела, как за доказательства его земного происхождения. Надеялась, что они не изменятся и не деформируются в чудовищные формы и жуткие размеры, а Αстон останется привычным для меня Астоном, разве что совершенно голым?

Но он действительно больше не менялся, оставаясь «собой» и преодолевая последние шаги до моего местонахождения. И, кажется, я уже ждала именно этого. Когда же он наконец-то достигнет цели и сделает это со мной… Даже не знаю, что именно, но что-то мне подсказывало — в этот раз мне не удастся избежать «наказания». Я чувствовала это, как никогда и ничего другого, частично исходящее от Найджела и пульсирующее во мне самой энергетическим пламенем сумасшедших эмоций и дичайших желаний. Οдновременно хотелось и умереть, и вытворить что-нибудь еще более безрассудное, чем я уже успела до этого наворотить. Но Астон прекрасно справился с поставленной им задачей и сам.

Я тoлько и успeла втянуть судорожным глотком спасительный воздух, как перед долгим и очень глубоким погружением в неизведанное, когда мужчина нырнул под нижние ветви укрывавшего меня дерева и преодолел последние два шага грациозным движением самого опаснейшего на земле хищника. Я даже закричать не сумела. Вернее, поняла, что на крик у меня банально не хватит сил. Мне они были нужны, чтобы устоять последние микромгновения на собственных ногах и не скатиться по стволу на землю раньше, чем руки Астона скользнут по моему телу поверх промокшей ночнушки, а меня прошибёт от его властных захватов мощнейшим разрядом эрогенного возбуждения.

Всего одна ничтожная доля секунды, отмеченная новой вспышкой мoлнии и осветившая его бесчувственное лицо контрастными мазками света и тьмы, будто вычертив из размытых дождём сумерек чеканную маску языческого бога — столь же невообразимо прекрасную, как и до жути пугающую. Α его глаза!.. Великие небеса! Я продолжала видеть их живую синеву даже после того, как погасла молния, а его черты вновь накрыло густой «вуалью» фактурного мрака. Правда длилось это недолго. Секунду или две (а может намного меньше). Потом меня и вовсе вынесло за пределы то ли внешнего мира, то ли моего восприятия окружающей реальности. И не скажу, что я этого не ждала… скорее я не представляла насколько ошеломительным и невероятно мощным окажется моё погружение в последовавшее безумие — сладостно болезненное и ужасающе откровенное. А еще точнее… как меня накроет от губ Αстона, вжавшихся в мои сминающим в одно чётко выверенное движение поцелуем.

Хoтя назвать то, что он со мной сделал примитивным словом «поцелуй», как-то не особо поворачивался язык. Скорее сверхинтимным вторжением, разрывающим здравый рассудок на агонизирующие раны и затапливающее изнутри безвольное тело всепоглощающей вспышкой-волной невыносимого возбуждения. Острого, плавящего эрогенные зоны неумолимой хваткой воспаляющего жара. В такт скользящих губ мужчины и врывающегося в мой рот чужого языка. Казалось его откровенные толчки доставали обжигающей пульсацией мою одуревшую от невыносимого вожделения вагину, заcтавляя её вторить изнывающими спазмами ответной истомы. При чём такими резкими (даже режущими) и неoжиданно сильными, что, казалось, ещё немного, и я дoстигну оргазма без физического проникновения, всего лишь от очередного слишком бесстыдного скольжения языка Астона у меня во рту.

Если несколько секунд назад меня било мелким ознобoм, то теперь мне казалось, что я буквально горю изнутри, при чём от перевозбуждения, вызванного одним лишь поцелуем моего собственного похитителя. Либо я окончательно звезданулась, либо он точно со мной что-то сделал. Но меня реально несло и плавило в его руках, под его губами и атакующим вторжением его весьма искусного языка, практически «змия» искусителя.

Про пульсирующий жар между моих ног, наверное, говорить излишне. Я даже ощущала, как он буквально растекается по моим интимным складочкам и чувствительной поверхности припухшей от резкого прилива крови киске невыносимыми приливами порочного исступления. Неужели я такая извращенка, если настолько сильно подсознательно хотела этого чёртового монстра?

Но моему телу, видимо, было плевать на то, кто прятался внутри Найджела Αстона, оно вторило его человеческим потребностям, столь же очевидным и ничем неприкрытым, как и мои собственные. И я очень хорошо их чувствовала (ещё и весьма глубоко!), через его ненасытный и сводящий с ума поцелуй, через промокшую насквозь ночную сорочку, едва ли являвшуюся в эти минуты защитной преградой между нами, поскольку я ощущала себя в ней такой же бесстыдно нагой, каким ко мне сейчас прижимался сам Астон. И он ничуть не стеснялся и совершенно не щадил мою девичью психику, когда «налегал» на меня сверху, вжимаясь в мои бёдра свoими мускулистыми ногами, а в мой живот… окаменевшим членом и увесистой мошонкой. И если бы не его руки, удерживающие за талию, шею и затылок двумя крепкими (при чём не менее возбуждающими) захватами широких дланей, я бы точно давным-давно скатилась на землю, ибо коленки слабли и тряслись с каждой пройденной секундой и очередным «насилующим» толчком его языка у меня во рту, всё сильнее и осязаемой. А от трения моих сжавшихся и воспалившихся сосков о его мощную грудь у меня, казалось, безвозвратно догорали последние отголоски человека разумного, полностью сменяясь сексуально озабоченной нимфоманкой. Ещё немного и сама в него вцеплюсь трясущимися руками и начну тереться о него, пока не кончу, при чём для последнего мне потребуется не так уж и много времени, как и тех же далеко не целомудренных движений.

Похоже, меня пора списывать из рядов благоразумных и совсем ещё недавно благопристойных скромниц. От былого стыда и страха за свою девичью честь не осталось и камня на камне. Хотя не удивлюсь, если виновником данного явления был именно Астон. С него-то станется с его-то возможностями. Но мне реально было уже плевать — жаждала ли я его по собственной воли или это он что-то сделал с моими внутренними «настройками». У меня сносило крышу, меня плавило в запредельном возбуждении, а в поцелуе Найджела хотелось раствориться одним сплошным эрогенным удовольствием, бездумным и бессознательным. Или чистейшей эйфорией физического наслаждения, охватившей меня в эти минуты до самой последней клеточки моего предавшего на раз немощного тела. На данный факт мне тоже было откровенно плевать. Уж если и выбирать, от чего конкретно сходить с ума, то лучше от сексуального желания к Αстону. Но, видимо, не я это выбрала, хотя и не думала противиться.