Они под запретом (СИ) - Салах Алайна

— Тогда сам выбирай место, раз такой привередливый, — ерничаю я и, не удержавшись, добавляю: — Главное, проследи, что там общих знакомых не было. Проблемы тебе ни к чему.

Арсений то ли не замечает моей пики, то ли делает вид, что не замечает, и говорит, что заедет за мной как обычно.

Я вешаю трубку и в десятый раз за день тру виски. Я даже по телефону не справляюсь с тем, чтобы его не уколоть. Смогу ли при личной встрече?

*********

— Привет, — я быстро целую Арсения в щеку, намеренно промахиваясь мимо рта, и начинаю сосредоточенно пристегивать себя ремнем безопасности. — Как дела? Выбрал правильное место?

— Все в порядке? — его пристальный взгляд изучающе скользит по моему лицу, заставляя меня сильнее опустить голову.

К тому времени, как Арсений приехал, мне почти удалось настроить себя на спокойную волну, но стоило увидеть его машину на парковке — как вуаля! — я снова превратилась в натянутый нерв.

— Да, все хорошо, — как можно непринужденно говорю я и в доказательство приклеиваю к лицу улыбку. — Так куда мы едем?

— В «Тип-Боун».

— Ты уверен? Там не слишком людно?

Оторвав взгляд от лобового стекла, Арсений снова смотрит на меня.

— С чего вдруг такая озабоченность людными местами? «Марсель» — куда более людное место, но позавчера ты и слова не сказала.

— Просто так, — бормочу я, осознав, что если продолжу ехидничать дальше, то окончательно испорчу нам обоим вечер. — Ты голодный, значит?

…Пока Арсений делает заказ, я старательно размышляю о дальнейшем ходе нашего разговора. В последнее время болтать получалось самой собой, но сегодня мне нужна стратегия. Я не хочу снова выставлять себя надутой истеричкой, не способной спокойно высказать все, что меня тревожит. А уже если промолчать, то тогда нужно вести себя как ни в чем не бывало. Язвить так, как я делала по дороге сюда — верный путь к провалу. Знаем, проходили.

— У тебя сегодня нет художественной школы? — отпустив официанта, Арсений сосредотачивается на мне. — Или она завтра?

Художественная школа у меня была вчера, но я в нее не пошла. Была слишком расстроена увиденным на бизнес-ланче с Татьяной.

— Завтра. Буду рисовать большую акриловую картину. Хочу повесить ее в своей новой гостиной.

— Вот как? Значит, ты настолько хорошо рисуешь?

— Это абстракция, — поясняю я. — Ее все равно мало кто понимает, так что вполне может сойти за искусство.

Арсений смеется.

— Ценю твою честность.

— А ты? Что будешь делать завтра?

Неосознанно я хочу его проверить. Я не уточняла у Арсения дату возвращения Инессы, но благодаря соцсетям ее знаю. Она возвращается завтра. Скажет ли Арсений об этом или промолчит, чтобы иметь возможность и дальше оттягивать разговор?

— Завтра у меня встреча с земельном комитете, а потом заеду на стройку.

Официант опускает передо мной сдобренный корицей капучино, а я даже притронуться к нему не могу. Почему он ничего не говорит о ее возвращении? Неужели слова Радмилы о том, что дочерей министра просто так не бросают, оправданы?

— Может быть, тогда вечером сходим в кино? — с трудом сохраняя невозмутимость, выдавливаю я.

— Не получится.

— Почему?

— Потому что я поеду встречать Инессу в аэропорт.

Почему-то от этих слов меня окатывает холодом. Арсений признался, что она прилетает, но… Почему он поедет ее встречать? Чтобы продолжать и дальше играть роль ее парня как ни в чем не бывало? И сколько это продлится? До их свадьбы?

— Насколько я знаю, ее семья может позволить себе личного водителя, — я с силой сжимаю ложку, что передать ей всю гамму своих эмоций.

— Я отвозил ее в аэропорт, и я ее встречу. Думал, что мы с тобой все уже обсудили.

В его тоне столько бескомпромиссности, что я начинаю краснеть от возмущения.

— А я уже и слова не имею? Ты хотя бы попробуй на секунду поставить себя на мое место… — я обрываюсь, потому что Арсений может сказать, что уже был на моем месте, и припомнить мне тот поцелуй с Данилом.

Но он ничего не говорит, а продолжает на меня смотреть, раздраженно играя желваками.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Правильнее было не видеться с тобой до того момента, как я не решу с Инессой. Такой вариант тебе больше подходит? Если так — скажи об этом, и я прямо сейчас отвезу тебя домой.

Первый мой порыв — вскочить с места и уйти. Сказать ему, что одолжения мне не нужны и что он может хоть завтра женится на своей Инессе… Тормозит лишь знание, что так я снова сыграю против себя. Потому что Арсений действительно посадит меня в машину и отвезет домой, где я буду слоняться из угла в угол, коря себя за несдержанность.

Поэтому я молча сжимаю кулаки и судорожно придумываю достойный ответ. Я думала, что стала взрослее и переросла обиды, а на деле… Все так же остро реагирую и едва держу себя в руках.

— То, что тебе безразличны чувства Инессы, не обязывает меня вести с ней себя неуважительно, — снова подает голос Арсений. На этот раз его тон звучит немного мягче. — И советоваться с тобой, как мне лучше расставаться с ней, я не буду, даже если ты еще сильнее надуешься. Есть интересы моего отца, есть мое личное уважение к этой семье и к Инессе, как к женщине. Не вынуждай меня вдаваться в детали.

— Почему я должна ее понимать? — спрашиваю я почти шепотом. — Инесса мне никто.

— А кто просит тебя понимать Инессу? Ты меня попробуй понять.

Я глубоко вздыхаю и призываю на помощь мудрость Татьяны. Вспоминаю об отношениях, доверии и надежном тыле. Очевидно, сейчас я тот самый орган, который должен взять на себя удвоенную нагрузку, чтобы помочь другому. Только как же легко и правильно все звучит на словах, и насколько все сложнее в действительности.

— Хорошо. Делай, как считаешь нужным.

38

— Кать, ты после работы прогуляться не хочешь?

Катя, сосредоточенно барабанящая пальцами по клавиатуре, отдирает взгляд от ноутбука и с сомнением смотрит на меня.

— Прогуляться? В такую погоду?

Я машинально смотрю на окно, прикрытое белыми полосками жалюзи. Сквозь тонкие зазоры проступает пасмурная серость, оседающая на стекле то ли дождем, то ли снегом. Сегодняшним утром я десять минут очищала от грязи новые замшевые сапоги.

— Да, я что-то не подумала. Тогда может кофе выпьем или вина?

Даже самой неприятно, что голос звучит настолько жалобно и заискивающе. Просто мне необходимо уговорить Катю составить мне компанию. Сегодня я не хочу и не могу оставаться одна. Радмила занята — я узнавала.

— Только давай не в «Сыр и вино»? — морщится Катя. — Надоело. Хочется уже в новое место сходить.

От облегчения я начинаю улыбаться. Испугалась, что по закону подлости буду вынуждена коротать сложный вечер в одиночестве. Самолет Инессы прилетает в шесть. Сколько может продлиться их с Арсением разговор? Часов до восьми-девяти они наверняка должны уложиться. Я себя знаю: буду нервничать и каждую минуту проверять телефон. Лучше, чтобы в это время кто-то находился со мной рядом и отвлекал.

— Тогда договорились, — спешно выпаливаю я, чтобы не дать Кате шанса передумать. — Может быть с «Нота Бене» посидим? Мне ее хвалили, и от офиса всего одна станция на метро. Короче, забронирую столик.

*******

— Как дела? Съездил на стройку? — как можно ласковее спрашиваю я, от волнения расхаживая по кабинету. Время близится к половине шестого, а это означает, что Арсений, скорее всего, находится по пути в аэропорт.

Утром я проснулась с мыслью о том, что буду выше глупых додумок по поводу исхода разговора Арсения и Инессы, но по мере приближения назначенного часа икс, начинаю беспокоиться все сильнее. Мое неугомонное воображение то и дело подкидывает мне жуткие картины: как Инесса, услышав новость о расставании, вцепляется в руку Арсения и начинает угрожать ему суицидом, или как обещает превратить жизнь Авериных в ад при помощи своего влиятельного отца. Кто знает? Я ведь понятия не имею, на что она способна в желании оставить его при себе. Арсений ответственный и любит свою семью. Что, если он решит пожертвовать нашими отношениями по благо совести? И как в таком случае вести себя мне? Я не хочу, чтобы Петр и Луиза пострадали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})