Слуга Божий - Яцек Пекара

Я поблагодарил ее кивком и открыл мех. Попробовал. Верьте или нет, но задумался было, не почувствую ли привкуса отравы. Но нет. Вино как вино. Чуть кисловатое и действительно не самое лучшее, но всего лишь обычное вино. Без возбуждающих примесей. Посматривала на меня с усмешкой, словно знала о чем я думаю.

Некоторое время мы сидели возле костра, ели, пили и молчали. Курнос тыкал в огонь веточкой, кончик которой горел рдяным жаром, и я видел, как его взгляд раз за разом возвращается к доктору Гунду. Прекрасно знал, о чем он думает, но не собирался этого допускать. Во-первых, доктор должен был оставаться в целости и сохранности, а во-вторых, я ведь уже говорил вам, что бессмысленное причинение страданий — это не мой стиль. Мука должна быть обоснованной, иначе ее причинение — лишь грех. И потакание собственным слабостям. А мы не можем позволить себе подобное.

— Пройдемся, Мордимер? — спросила Лоретта.

— Для тебя будет лучше, если вернешься домой.

— Не хочу, — сказала она просто.

— Ну раз так…

Встал и подошел к Курносу. Склонился над ним.

— Отвечаешь за все, — сказал тихонько, а он старался на меня не смотреть. — Курнос, взгляни на меня!

Посмотрел с видом обиженного ребенка.

— Курнос, дружище, — дотронулся до его плеча. — Если с доктором что-то случится, собственноручно выпущу из тебя кишки, понял? И развешу на кустах, а ты будешь глядеть, как они сохнут на утреннем солнышке.

— Да что тут может случиться, — пробормотал он недовольно.

Курнос — словно злая собака. Слегка опасная, слегка непослушная, но тут главное — сильная рука. Быть может, «злая собака» — не лучшее сравнение. Я был уверен в одном: пока позади меня стоит Курнос, о своей спине могу не беспокоиться. Ну, по крайней мере, пока он был мне нужен. Полагаю, даже любил меня на свой лад, но и сам бы не смог, наверное, сказать, сколько в этой любви искреннего чувства, а сколько — холодного расчета и опасения.

— Ты знаешь, и я знаю, — ответил я. — Охраняй его, будто собственную жизнь. Ну, это как раз подходящее сравнение, — хлопнул его и встал. Обнял Лоретту за талию. — Прогуляемся, — сказал я.

Лежали на моем плаще, укрытые ее накидкой.

В абсолютной темноте, поскольку луна и звезды исчезли за черными тучами.

— Почему ты меня не хочешь, Мордимер? — спросила она.

— Не хочу? — засмеялся. — Уж и не знаю тогда, что такое это самое желание, если то, что мы сделали уже трижды, не оно…

— Я не о том… — Не видел ее лица, но по голосу знал, что нахмурилась. — Да ты и сам понимаешь… Почему не хочешь взять меня с собой?

Я вздохнул. Может, чтобы не слышать таких вот вопросов? Претензий? Разговоров о ежедневных хлопотах? Мордимер, ждала весь вечер, а ты где-то развлекался?! Мордимер, ты снова пьян! И смердит от тебя, словно от сточной канавы! Мордимер, посмотри, идет мне это платье? Мордимер, почему мы никуда не ходим? Не могу весь день сидеть и скучать. Мордимер, почему мы до сих пор живем в гостинице? Не могли бы мы купить дом? Мордимер, ты знаешь, что нас станет больше? Да-да, положи руку ко мне на живот, чувствуешь? Мордимер, ты не думаешь, что стоило бы заняться своей женщиной, а не постоянно где-то шляться? И именно так бы всё и было, милые мои. И кому это нужно?

— Не подходим друг другу, Лоретта, — сказал я. — Уж поверь мне на слово, потому что мне не хотелось бы тебе это доказывать.

— Не знаешь, пока не попробуешь… — Почувствовал, как ее ногти впиваются в мою грудь. Почти не больно, хотя в ее голосе слышал злость.

— Успокойся, — ответил я. — Насладимся этой ночью и этим мигом, а завтра спокойно отправишься домой. И наверняка найдешь кого-нибудь, кто лучше, нежели я, сумеет устроить твою жизнь.

Отвернулась.

— Не избавишься от меня так легко, — сказала с неким ожесточением в голосе. — Хочу, чтоб хотя бы попытался! Чтобы перестал бояться!

— Бояться? — рассмеялся я. — Это не совсем точное определение.

Но когда думал о ее словах, всматриваясь в темноту, знал, что, скорее всего, она права. Вот только в любом случае ее правота ничего не значила.

Услышал чьи-то осторожные шаги в кустах — и моментально проснулся. Однако не стал открывать глаза. Просто медленно передвинул руку и сжал рукоять ножа. Но потом дуновение ветра принесло в мою сторону характерный запах, и я уже знал, что ко мне приближается не кто иной, как Курнос. Открыл глаза и осторожно, чтобы не разбудить Лоретту, выполз из-под плаща. Солнце стояло уже высоко, но было холодно, и трава была в росе. Лоретта что-то пробормотала сквозь сон и повернулась на бок. Из-под плаща высунулась ее нога. Стройное, красивое бедро и прекрасно вылепленная лодыжка.

— Чего людей будишь, Курнос? — спросил я тихо и подошел к нему. — Чего крадешься?

— Так я тебя искал, — пробормотал. — Время ехать, нет?

— Понятно, что время, — ответил я и взглянул на спящую женщину.

— Оставишь ее здесь? Заберешь в Хез?

Усмехнулся:

— Курнос… в Хез? Ты сдурел, парень? Что я там буду с ней делать?

— Уж я-то знал бы, что делать… — Я видел, что не может оторвать взгляд от ее голой ноги. Даже неосознанно облизнулся.

— Может, я мог бы… это… Мордимер? — указал на Лоретту коротким движением подбородка.

— Мечом Господа клянусь! Ты что, совсем сбрендил?

— Я охранял Гунда, — пробормотал хмуро. — Накормил его и сводил в кусты, чтобы просрался. Даже пальцем его не тронул, Мордимер. Он здоров, сыт и выспан.

— И что? Из-за этого полагаешь, что тебе нужна награда? — Меня позабавила его аргументация, поскольку был похож на ребенка.

Он только пожал плечами. Лоретта снова пошевелила ногой, когда какая-то букашка проползла по ее лодыжке. Курнос громко сглотнул.

— А вообще-то, знаешь что… — сказал я внезапно. — Бери ее себе, если уж так хочешь.

Глянул на меня разгорающимися глазами:

— Правда, Мордимер? Могу?

— Правда, правда, — ответил. — Только, Курнос… — Подошел к нему нос в нос, так, что от резкого запаха его кожи и пота меня едва не вывернуло. — Можешь позабавиться, но обижать ее — не сметь, понятно?

— Эй, ты ведь меня знаешь…

— Именно потому и говорю, босяк. — Я усмехнулся, но сразу же сделался серьезным. — Не подведи меня, Курнос.

Некоторое время молчал.

— Знаешь, Мордимер, — сказал тихо. — Однажды ты меня убьешь…

— Что это ты?

— Когда-нибудь меня… — сморщил брови, пытаясь найти необходимое слово, — понесет. И ты тогда меня убьешь… наверное.

— Да что это ты, Курнос, вообще такое говоришь? — ужаснулся я, поскольку его мысли не столько удивили меня, сколько заставили задуматься — уж не прав ли он? — Даю тебе красотку, так развлекайся с ней и не забивай свою голову глупостями. Ты ведь знаешь, что размышления — не самая сильная твоя сторона.