Брось мне вызов - Лорен Лэндиш

Моя бедная мошонка болит, и мне так сильно хочется подрочить, что я боюсь, понадобится пакет со льдом, чтобы нормально поужинать.

– Мистер Вулф? – говорит Эль, привлекая мое внимание.

– Да, мисс Страйкер?

Эль встает, еще раз демонстрируя свои ноги и бедра и покачивая бюстом, а затем кладет передо мной последнюю папку с файлами, наклоняется и показывает мне глубокую кремовую ложбинку между грудями.

– Я закончила свою работу на сегодня. Надеюсь, вы… удовлетворены?

Я рычу, не в силах отвести взгляд. Она слегка подергивает плечами, и мои яйца снова пронзает острая боль.

– Ты прекрасно знаешь, что я не удовлетворен.

– Что ж, сэр, мне очень жаль, – мурлычет она без единой нотки сожаления в голосе. – Увидимся завтра.

Она сказала мне, что сегодня планирует провести вечер с Тиффани. Я попросил ее все отменить и снова прийти ко мне, даже бросил вызов, но она отказалась, заявив, что не отменит встречу с подругой, потому что Тиффани «нуждается в ней». Я уважаю ее решение, несмотря на разочарование от того, что мы не увидимся сегодня вечером.

– Если будет нужна помощь, позвоните, – говорю я, глядя на часы на своем компьютере. Шесть ноль пять… девятнадцать часов и пятьдесят пять минут до момента, когда я смогу сбросить давление внутри себя.

Если я смогу терпеть так долго, не перебив артерию полового члена.

Эль уходит и, остановившись перед дверью, дарит мне довольную улыбку, прежде чем открыть ее. Через минуту я слышу сигнал мобильного и вижу сообщение от нее.

Спасибо. За… многое.

Эти три слова говорят о важном, и я даже не знаю, как ответить. Да, ей нравилось дразнить меня, и более того, несмотря на то что я ее босс, сегодня она правила бал в этом кабинете.

В то же время она хочет свободы и поддержки в стремлении проявить себя. Об этом я знаю не понаслышке. Хотя ей и не нужно бежать через половину земного шара, чтобы вырваться на свободу, как когда-то сделал я.

Глава 13. Эль

Да, я не вижу его. В смысле его офис находится на другой стороне здания, и его не видно с парковки. Тем не менее я почти чувствую взгляд Колтона, садясь в машину, и от этого хочется улыбаться.

– Давай уже! – требует Тиффани с пассажирского сиденья. – Мне нужна небольшая шопинг-терапия и рассказ во всех подробностях про Колтона Вулфа. Реально ли он пожирал тебя, как злой и страшный Серый Волк? И кричит ли он «Я завершаю!», когда кончает? Хочу все знать.

Я бросаю на нее резкий взгляд.

– С чего ты взяла, что я в курсе? Я работаю на этого человека всего два дня, Тиффани.

Ее ухмылка говорит о том, что она уже все знает.

– По-моему, леди слиськом много восьрасает. – Она коверкает Шекспира шепелявым голосом, но я понимаю, к чему она клонит.

– Я не возражаю, – бесполезно спорю я. Тиффани может читать меня как книгу. Она всегда это умела, и прямо сейчас подруга пристально смотрит на меня орлиными глазами в поисках любой малюсенькой истории. Я не очень хорошо блефую, а с ней и подавно, поэтому решаю покончить с этим.

– Ну ладно… И да, и нет.

Три секунды она моргает с отсутствующим выражением лица, прокручивая свои вопросы и мои ответы, но как только до нее доходит, она начинает вертеться, сидя на месте. Она болтает руками в разные стороны и стучит ногами по полу моей машины, как будто та чем-то провинилась перед ней.

– Господи боже! Эль! Да! А-а-а!

Я смеюсь, но не могу удержаться от замечания:

– Эй, поаккуратнее с машиной! Прояви уважение к Камми.

Тиффани гладит приборную панель.

– Прости, Камми, детка, но ты слышала? Твоей мамочке присунули, – шепчет она машине, но ее взгляд и улыбка предназначены для меня.

Я покачала головой на ее странные выходки, пытаясь решить, много ли рассказывать Тиффани, но прекрасно понимаю, что в итоге она вытащит из меня все.

«По крайней мере, я могу заставить ее ждать», – посещает меня коварная мысль.

– Да ну тебя, – отвечаю я, переключая свою детку на первую и начиная движение. Я стараюсь не откровенничать до тех пор, пока мы не выберемся с парковки и не окажемся на частной улице, окружающей холм, на котором построена штаб-квартира «Фокс», но, к счастью, Тиффани какое-то время хранит молчание. Она знает, что эти тридцать секунд мои.

Я жму педаль в пол, все триста семьдесят две лошадиные силы подскакивают по моей команде, и машина срывается с места, оставляя позади короткий след от шин. В эти тридцать секунд существуют только я, моя машина и дорога, и жизнь становится очень простой.

Наконец впереди я вижу знак «Стоп» и, следуя правилам, сбрасываю скорость, затем включаю сигнал поворота и сворачиваю налево, чтобы ехать обратно в центр города.

– Ты ведь понимаешь, что рано или поздно выяснится, кто так упорно черкает резиной по дороге, мисс «Форсаж»? – спрашивает Тиффани, улыбаясь. – И нет, хоть ты постоянно это говоришь, я не буду Тельмой твоей дурацкой Луизе.

– А ты понимаешь, что я в жизни не получала ни единого штрафа за превышение? – подчеркиваю я. – Я нарушаю закон только в двух случаях: на том участке дороги и когда кое-кто заставляет меня делать что-то глупое.

Я бросаю на нее косой взгляд.

Она обиженно возражает.

– Я не бросаю тебе вызовов, нарушающих закон. Это правило номер три.

Я качаю головой.

– Искупаться нагишом в пруду на частной территории, на которую пришлось незаконно проникнуть? Ничего не напоминает? Или как насчет того раза, когда ты бросила мне вызов поесть в кафе и уйти, не заплатив? Плохо, деточка… очень плохо.

Она грустно улыбается.

– Мне было так стыдно из-за этого. Я разве не рассказывала тебе, что вернулась и заплатила официантке, даже дала ей щедрые чаевые в качестве извинения за то, что мы поступили как глупые дети?

Моя челюсть падает.

– Во-первых, мы не были детьми. Нам было девятнадцать, и мы все прекрасно понимали. Во-вторых, я тоже вернулась и заплатила, даже накинула ей двадцать баксов к нашему десятидолларовому счету.

Наши взгляды встречаются: мы обе удивлены тем, что не знали о возвращении другой в кафе. А потом взрываемся хохотом.

– Думаю, эта официантка не возражала против такого вызова. Она хорошо подзаработала на нас! – Тиффани удается выдохнуть во время смеха. – И все же мы не занимаемся нелегальными делами.

– Правило три запрещает что-то слишком незаконное. Но да, мы становимся старше, и эта граница отодвигается. Я