Собрание соч.: В 2 т. Т .2. : Стихотворения 1985-1995. Воспоминания. Статьи.Письма. - Игорь Чиннов

Вы очень обрадовали меня. Спасибо. А «зоил» или не «зоил» – не в этом дело. Важней, что поэта и интеллектуала Вашего ранга нельзя не замечать, нельзя им не интересоваться, нельзя не читать с особенным вниманием его стихи — и нельзя за многие, многие из них его, хоть мысленно, не благодарить.

Кроме похвалы стихам (хотелось бы когда-нибудь — более подробную их оценку…), порадовал меня и дружелюбный Ваш тон. Да, конечно, в нескольких даже планах мы с Вами — одного поля ягоды (начиная с «социального происхождения»: мать мамы Корвин-Косаговская (мать папы — ф. Морр), мама урожденная фон Цвейгберг (v. Zweygbergk): одни в Россию с самозванцем, другие – с Карлом XII. A v. Tschinnow'bi — при Екатерине матушке. Но это — a propos).

Сейчас – краток, ибо занят. Еще раз спасибо! Жму Вашу руку, целую «unbekannterweise» [123] руку Вашей матушке. Всего доброго!

Ваш очень сердечно

Игорь Чиннов.

P.S. «Мать мамы», «мать папы»: знаю, что надо: бабка с материнской стороны, бабка с отцовской стороны. Но – экономия места! Увы, экономия не состоялась: боясь, как бы Вы не заподозрили меня в незнакомстве с терминологией, жертвую последним листком!

Еще: завидую дисциплинированному Вашему почерку. Мой стал как-то «не тово», рука не слушается… Увы.

И еще: я долго не рассылал «Антитезу»: стеснялся типографских уродств (узкие поля при крупном шрифте и т.д.). Думал также, что Ю.П.И. (Юрий Павлович Иваск. – Сост.) Вам пошлет… «Думал» – и «старался не думать».

И.Ч.

18 июня 1980 г.,

Дейтона-Бич, Флорида, США.

Дорогой Валентин Федорович [124]!

Вы очень обрадовали меня: очень. У меня к Вам совсем особое уважение, особый интерес — и Ваше намерение написать о моих стихах для меня в особенности существенно, важно, ценно.

Знаю, что в поэзии главное для Вас — это духовное содержание. Вы правильно расслышали, что под гротескной, часто, оболочкой мои стихи «значат» некий порыв к Запредельному; что при всем «маловерии», при «помоги моему неверию» устремлены они к «Финальному аккорду», к «финальной гармонии», к бессмертию, к раю. Конечно, в них тоска по нездешнему свету — и я рад, что Вы распознали их метафизическую устремленность.

Все же, кажется мне, назвав их прямиком религиозными, мы бы удалились от истины. Да, слово «религиозный» часто употребляют в расширенном смысле — но читатель, не привыкший к расширительному толкованию, может «смутиться духом»… Или я ошибаюсь?

Еще одно. Вы, разумеется, знаете, что критик, в особенности сосредоточенный на вопросе «о чем, что сказано», рискует меньше, чем нужно, внимания обратить на стихи как произведение искусства. Я не согласен с Набоковым, для которого важно было только «как». Но для меня веско замечание Маллармэ о том, что стихи «пишутся не идеями, а словами». Думаю, Андрэ Жид преувеличил, сказав, что «хорошая литература не делается из хороших чувств»… но… вот есть в здешних краях два русских графомана: чувства выражают прекрасные, вот сейчас на белоснежных крылах к престолу Всевышнего… ан, похоже на то, что талант и уменье тоже требуются, ох требуются. И похоже, что стихотворение есть словесная структура, звукосмысловая, и «художественные достоинства» тоже важны, не одни лишь чувства и мысли, хотя при чувствах — мыслях ничтожных на одном мастерстве «не выедешь», это тоже правда.

Вот пишу, а Вы все это и без меня знаете и, уверен, одним разговором о «содержании» моих стихов, при забвении о «форме», ограничиться не собираетесь. Так что — зачем я ломлюсь в открытую дверь, непонятно.

Еще раз, Валентин Федорович: очень ценю Ваше внимание. Вы давно уже у меня в мыслях. И давным-давно я «начал подумывать»: хорошо бы ему написать… Но я ведь лежебок, лентяй, лодырь… Крепко жму Вашу руку!

Очень, очень сердечно.

Ваш Игорь Чиннов.

31 августа 1980 г.,

Дейтона-Бич, Флорида, США.

Многоуважаемая редакция и, в частности, милый Штейн!

Приятнейший сюрприз: я «показан» в Вашей интересной газете. Спасибо. Но увы! Приятному сюрпризу сопутствует неприятный: второе стихотворение оказалось, как та лошадь, которую купил немец-перец-колбаса: без хвоста. Между тем оно не ящерица и поступиться хвостом не согласно: в хвосте весь цимес. См. в при­ложении: заклинания: «параферналия» и пр. + «контра-пунктик » завершают стихо, без этой концовки оно неживет . Оттого вы­нужден Вас «покорнейше просить»: дать его целиком, еще раз! Очень обяжете. Все 5 четверостиший. Прошу.

В первом стихотворении вместо

Там даже туча именинница

напечатано «тоже». Нельзя ли это оговорить — или I'm asking too much [125]? Если это очень Вам не по сердцу, то forget about [126]. Но концовку «из чепухи, из шелухи» прошу, вместе с остальными «членами» организма (ящерицы или лошади без хвоста) прошу, прошу настоятельнейше показать почтенной публике! Пять строф – и да пошлет Господь долги дни Вашей газете.

Прилагаю чек на 17 bucks – и прошу прислать, во-первых, Volume № 14, August 9-14, 1980, т.е. номер, где я напечатан (тот, где «Правда!»). Если можно, в двух экземплярах!

Засим кланяюсь и поздравляю с удачным изданием.

Искренне Ваш

Игорь Чиннов

11 ноября 1980 г.,

Дейтона-Бич, Флорида, США.

Дорогой Василий Павлович!

Прежде всего: не досадуйте на меня, что откликаюсь только теперь. Ведь заметку-то Вашу прочел я всего лишь позавчера! В экземпляре, выписанном от Ю.А.Ольховского. Не только не дошел до меня фотостат, Вами любезно посланный когда-то давно, но и экземпляр, обещанный в письме, не датированном, полученном недель пять назад, все еще, видимо, в пути. Письмо гласило: высылаю – и ждал со дня на день воздушной почты, потом стал поджидать обычную. И, наконец, «выйдя из всякого терпления и загубив 8 долларов, возопил «в адрес» Ольховского.

А теперь главное. Спасибо! Спасибо за Ваше внимание!

Вы совершенно правильно заметили, в чем доминанта моей книги. Очень хорошо комментировали смысл этой доминанты. Все же мне думается, что тематическое, смысловое, интеллектуально-эмоциональное, духовное «содержание» стихов, если кри­тик говорит о нем в отрыве от воплощения, что-то утрачивает от своей индивидуальности. Сказать, о чем эти стихи, необходимо, разумеется — и спасибо, что об этом «самом главном» Вы так убедительно сказали. Но как моих стихов не менее важно: образность (на образности у меня сильное ударение), «звукосмысл», звуковая сторона вообще; рифмовка; композиция… Вне данного воплощения есть только мысли — чувства, не стихи. Я далек от крайностей формалистов и тем более структуралистов или Набокова; но внимание именно к воплощению желательно именно в наше время, когда так много критиков и французских, и немецких, и англо­американских в своих рецензиях заняты интеллектуальным содержанием стихов в ущерб разбору воплощения.

Но как бы то ни было, спасибо, милый Василий Павлович, за рецензию благожелательную и существенную. В отделе «коротко о книгах» все высказать невозможно. Вы обратили на А. внимание читателей – и сделали это удачно.

А Ваши стихи с призывом гнать торговцев из храма – очень хороши.

Сердечно Ваш

Игорь Чиннов.

1 декабря 1981 г.,

Дейтона-Бич, Флорида, США.

Бэ-Вэ, друг дорогой и милый!

Спасибо, что пишете, не обращая внимания на мою молчаливость, не «считаясь визитами». Знаете, что объяснение моей молчаливости не в равнодушии, а в лености; и в том, что

Уходит жизнь, слабеют силы… –

в том, что как-то я от всего устал, слабею, да, хоть никакой хворобы как будто и нет. (Алекс. Бахрах, сообщая мне года 2 назад, что врачи не могут определить болезнь В.В.Вейдле, пояснял: «А болезнь известно какая: 84 года».) Вот, почти на пороге 1982 A.D., именно anno domini [127], будучи «рожд. 1909 г.», маловером-агностиком (?), трудно человеку бодриться… Кстати, этот Бахрах (друг Белого, Бунина, Ремизова, tutti quanti [128]) и Одоевцева одни только и уцелели еще из старых парижан. Недавно умер Яков Горбов, на днях – Сергей Рафальский, основатель пражского Скита поэтов (от него письмо пришло дня за 2 до его смерти). В Калифорнии слепнет Глеб Струве; «эстонцы» — Ник. Андреев в Кембридже английском тоже слеповат, у Бор. Нарциссова рак… Все они писали о моих стихах, с разной степенью проницательности, но одобрительно, и с благодарственных моих писем начиналась кое-какая переписка, очень неровная, но все же приближавшая их ко мне. Ник. Андреев недели 2 назад, кстати говоря, прославил в нью-йоркской и парижской газете 85-летнего (!) Е.Е. Климова, ныне канадца, — иллюстрировав не портретом юбиляра, а… «его работы зарисовками» (из альбома «Поэты и писатели русского зарубежья», где всего 8 человек, тощенький) трех: Елагина, Коржавина и меня, хоть Е.Е., высоколобый, «фотогеничнее» нас троих.