Серебряная рука - Майкл Муркок

Никто из присутствующих не понял его речей, но все были рады им.

Корум засмеялся.

— Он пришел сюда из мира сидхи и по-настоящему существует не здесь, а там. Но почему же плащом не могут воспользоваться мабдены?

— Он не всегда помогает и сидхи, — ответил король Файахэд, — так как некоторые из живущих — ими могут быть и мабдены — обладают неким шестым чувством, позволяющим им видеть невидимое. Впрочем, этим чувством обладают очень немногие, так что тебя вряд ли смогут заметить. И все же, следует помнить об этом, существо с развитым шестым чувством будет видеть тебя так же ясно, как сейчас вижу тебя я.

— Насколько я понимаю, именно в этом плаще я и отправлюсь к башне Верховного Правителя.

Корум осторожно и почтительно передал плащ королю Файахэда, изумленно глядя на то, как ткань делает невидимыми его собственные руки.

— Да, — улыбнулся он, — лучше защиты не придумаешь. Верни ее в сундук, пусть там ждет она своего часа.

Когда сундук был заперт на все пять замков, Корум откинулся на спинку кресла и задумался.

Час был поздний. Корум и Медбх лежали на низком широком ложе. В окна спальни заглядывал месяц.

— Есть такое пророчество, — сказала Медбх сонным голосом, — что Кремм Кройх должен сходить в три похода, встретиться с тремя великими опасностями и найти трех верных друзей…

— Откуда ты это знаешь?

— Об этом говорится в древних легендах.

— Ты никогда не говорила мне об этом.

— В этом не было особой нужды. Легенды толковать можно по-разному. Ты ведь и сам это знаешь, — мы ждали другого Корума, совсем не похожего на тебя, но пришел именно ты. — Девушка улыбнулась.

Корум улыбнулся ей в ответ.

— Ну что ж, завтра я отправлюсь в свой второй поход.

— Как трудно мне будет без тебя, — сказала Медбх.

— Такова уж моя судьба. Я пришел сюда, чтобы выполнить свой долг. Я пришел не за любовью, милая Медбх. Любовь прекрасна, но она не должна мешать исполнению долга.

— А если ты погибнешь? Скажи мне, Принц, ты можешь погибнуть?

— Я обычный смертный. Меня можно отравить или сразить мечом. Я могу упасть с коня и сломать себе шею, — я ничем не отличаюсь от людей.

— Не надо так шутить, Корум.

— Прости меня.

Корум поднялся на локте и взглянул в ее прекрасные глаза. Наклонившись, он поцеловал ее в губы.

— Прости меня, Медбх.

Корум выбрал себе коня; это был буланый жеребец, чрезвычайно напоминавший коня, на котором Принц впервые появился на Кургане Кремма. Лошадиные бока лоснились в лучах утреннего солнца. За стенами Кэр-Малода запели птицы.

Корум надел древний боевой костюм вадагов: куртку из голубой парчи, штаны из оленьей кожи, конический серебряный шлем, по которому рунами было выписано имя Принца, а так же нагрудную пластину из посеребренной бронзы.

На Коруме не было только алой мантии, мантии вадагов, ибо на горе Мойдель он отдал ее волшебнику Калатину. Конь был накрыт попоной, сшитой из желтого бархата; его сбруя и седло были ярко-малиновыми.

Из оружия Корум взял с собой пику, топор, меч и кинжал. Древко огромной пики было усилено начищенными до блеска бронзовыми полосами; наконечник ее был сделан из чистой стали. Длинный двусторонний топор тоже был обит бронзой. Ножны меча крепились к упряжи; на его покрытую темной кожей рукоять была навита тонкая золотая и серебряная проволока. Заканчивалась рукоять тяжелым круглым навершьем, отлитым из бронзы. Кинжал был откован тем же мастером и во всем походил на меч.

— И ты еще будешь говорить, что не похож на бога! — Король Файахэд смотрел на Корума с явным одобрением.

Принц Корум слегка улыбнулся и взял поводья в серебряную руку. Другою рукой он поправил щит, висевший за седлом над одним из подсумков, в которых помимо провизии лежала туго скатанная меховая накидка, что могла понадобиться ему в землях Фой Мьёр. Другую накидку, Плащ Арианрод, он обвязал вокруг пояса. Под нее он подоткнул рукавицы одна из них должна была спасать его от холода, другая — скрывать серебряную руку.

Медбх откинула свои рыжие волосы за спину, подошла к Принцу и поцеловала его руку. Глаза ее были полны гордости и тревоги.

— Береги себя, Корум, — прошептала она. — Пожалуйста, вернись к нам — ты всем нам так нужен!

— Просто так я жизнь не отдам, — обещал ей Корум. — Теперь она дорога мне. Но я не побоюсь и смерти.

Солнце стояло уже высоко. Корум стер со лба пот — ему было жарко. Он помнил о том, что скоро жара сменится холодом. Корум поправил расшитую повязку на пустой глазнице и коснулся смуглой руки Медбх.

— Я вернусь к тебе, — пообещал он. Король Маннах сложил руки на груди и прокашлялся.

— Приведи к нам Эмергина, Принц Корум. Приведи.

— Без него в Кэр-Малод я не вернусь. Если я не смогу привезти его с собой, он придет один.

— Великое дело возложено на тебя, Корум. Помни об этом, — сказал (Король Маннах. — Удачи тебе!.

— Счастливого пути, Корум, — рыжебородый Файахэд похлопал вадага по колену. — Удачи!

— Прощай, Корум, — сказала Медбх. Ее взгляд и голос были тверды.

Корум ударил каблуками в бока своего буланого коня и поскакал прочь.

На душе у Принца было спокойно, когда он скакал по холмам и лесным тропам, углубляясь вес дальше и дальше в бескрайний холодный лес, что простирался на восток до самого Кэр-Ллюда. Корум прислушивался к пению птиц, журчанию ручейков, что, сверкая, бежали средь древних скал, к шепоту дубов и вязов.

Ни разу Корум не оглянулся назад, ни разу не пожалел он о принятом решении, ни разу не посетили его ни страх, ни печаль, поскольку знал он — все, происходившее с ним было уготовано ему судьбой, для мабденов же ой был воплощением великого идеала.

Подобное спокойствие редко посещало его. Вероятно, причина заключалась в том, что Принц покорно принял свою судьбу — именно за это он и был вознагражден покоем душевным.

«Интересно, — подумал Корум, — могут ли быть у подобного покоя и иные причины?» Если это не так, то он приходит к странному парадоксу — спокойным он может быть только в сражении.

К вечеру небо стало сереть. На востоке появились тяжелые тучи.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

МИР, ПОЛНЫЙ СМЕРТИ

Поеживаясь, Корум набросил на плечи тяжелую меховую накидку, надел капюшон и рукавицы. После этого он затоптал остатки костра и стал осматривать окрестности. Еще не рассвело, но по небу уже разливалось холодное голубое сияние.

Край был совершенно пустынным. Черная мертвая земля была покрыта тонким слоем инея. То тут, то там стояли застывшие голые деревья. Вдалеке виднелась цепь черных холмов, укрытых снегом. Корум забеспокоился.