Между домом и роддомом - Диана Ольховицкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Разберусь! – грозно пообещала Маринка. – Только сначала доем.
- Дианка, попробуй кусочек! Ты такого точно еще не ела! – вспомнили про меня девчонки, когда первый контейнер опустел.
- Ладно, - согласилась я. – Чисто из интереса, чем это вы так восторгаетесь. Где хлеб?
- Хлеб? – замялась Маринка. – А мы как-то и без хлеба управились. Глянь в пакете, но я вроде последний кусок с колбасой доела.
- Без хлеба не могу, - вздохнула я. – Селедка жирная, желудок не простит. Оставьте на утро кусочек, я в столовке хлебом разживусь и продегустирую.
- Если сумеем остановиться, - с полным ртом прошамкала Дашка.
Но селедки мне они оставили. Целых три куска.
- Вот оно, счастье! – мурлыкнула Маринка, заваливаясь на кровать. – Не хуже, чем после апельсинового торта.
- И у меня настроение поднялось, - согласилась Дашка. – И впрямь, чего загоняюсь? Рожу, никуда не денусь. Ну не сегодня, так завтра, или послеза-а-автра… - Она сладко потянулась.
Общая атмосфера спокойствия и умиротворения подействовала и на меня. Я загрузила в читалку очередной фентезийный романчик и даже успела проглотить несколько глав.
- Даш, ты спишь? – прервал идиллию Маринкин встревоженный голос.
- Почти… - сонно выдохнула Дашка.
- А у тебя живот не болит?
- Нет, - Дашка открыла глаза и положила руки на живот. – Вроде спокойно все. А у тебя болит?
- Не то, чтобы прям болит, - в голосе Маринки чувствовалось напряжение. – Но крутит, неприятно так.
- Селедки без хлеба переела, - сочувственно прокомментировала я. – Расстройство желудка.
Маринка сползла с кровати и скрылась за дверью санузла.
- Теперь и мне нехорошо, - испуганно сообщила Дашка. И вдруг резко подскочила с кровати – по ногам у нее текло: - Что за фигня! Я вроде в туалет не хотела!
- Сбылась твоя мечта, Дашет - улыбнулась я. – Это воды отошли. Рожаешь.
Из санузла выглянула Маринка:
- Все нормально у меня с желудком. Это схватки начались – рожаю.
И, заметив Дашку с зажатым между ног полотенцем, растерялась:
- Что, и ты тоже?
- И я, - выдохнула Дашка.
Медсестра Лиля сидела на посту и, поглядывая одним глазом в какой-то сопливый сериал, вязала кружевной чепчик.
- Что, обе сразу? – ахнула она, выслушав меня.
- Наелись селедки без хлеба и начали рожать! – пояснила я.
- Очень может быть, - согласилась Лиля. – Есть такой народный рецепт вызова родов – выпить касторки. Там же внутри все рядом – начинает кишечник бурлить, а за ним и матка сокращаться. Пойду Павла Олеговича предупрежу.
Примерно через полчаса явился усталый Павел Олегович:
- И как же это вас, кумушки, угораздило одновременно рожать?
- Да вот, - вздохнула Дашка. – Вкусно покушали, расслабились, и тут оно и началось.
- Уровень стресса понизился, уровень окситоцина поднялся, - пояснил врач, слушая Дашкин живот. – Меньше бы нервничала, давно бы уже родила. Засекайте схватки, сейчас вам Лиля КТГ запишет. Потом ко мне в смотровой.
- Даш, что ты скажешь насчет его слов? – прошептала Маринка сразу после ухода врача.
- Про окситоцин?
- Да ну эти медицинские термины, - отмахнулась Маринка. – Я в них дуб дубом. Как он нас назвал, помнишь? А ведь правда, мы тут месяц уже лежим, сроднились. Крестной у моей доченьки будешь?
- С удовольствием! – согласилась Дашка. – Главное – родить.
- Родим, кума! – расцвела Маринка. – Никуда не денемся!
И, конечно же, никуда они не делись. Маринка родила около трех часов ночи. Дашка, как первородка, отстрелялась к одиннадцати утра.
- Девочки, хотите селедки? – утром я принесла в шестую палату волшебный контейнер с тремя кусочками филе.
- С удовольствием! – согласились соседки.
А вот я селедку пробовать так и не стала. Насмотревшись, как после нее сразу у двух человек начались роды, побоялась. Вдруг это какой-то особенный рецепт засола, вызывающий схватки? А мне еще до родов оставалось два месяца.
Волшебная селедка - история с другой стороны
Дашку и Маринку забрали в родзал, и я осталась в палате одна.
Было непривычно, скучно и даже тоскливо, но я утешилась, проглотив пару свежих романчиков.
Утром кумушки прислали совместное фото с малышками – их и после родов положили в одну палату, но уже в физиологии.
Я сложила вещи и ждала выписку.
- Ой, а ты что – одна в палате? – на пороге стояла невысокая полненькая девушка с двумя сумками. Надо понимать – новая соседка. – А можно я кровать у окна займу? А там не дует?
У новенькой были русые волосы до плеч, темно-серые глаза и невероятно белая кожа. Не бледная, как это бывает у натуральных блондинок, а именно молочно-белая, упругая, словно посыпанное мукой сдобное тесто.
- А ты уже на роды приехала? – не дослушав толком ответ, затараторила новенькая. – А какой срок? Мальчик или девочка? А роды какие по счету? А сколько пролежала тут? А как кормят?
Параллельно болтовне она ловко разбирала сумки, раскладывая содержимое в прикроватную тумбочку.
Вдруг она остановилась на полуслове и посмотрела на меня виноватым взглядом:
- Извини, забыла совсем. Меня Валей зовут.
Валюшка-плюшка-болтушка – окрестила я про себя новую знакомую.
В это время в палату вошел Павел Олегович с историей в руках.
- Валентина Орешкина? – прочитал он на истории и поднял глаза на новенькую.
- Я, - робко согласилась Валя. Похоже, от внушительного вида Павла Олеговича ей было немного не по себе.
- Мне только что передали вашу историю. Зашел познакомиться и уточнить основные моменты, - улыбнулся врач и опять уставился в документ:
- Вы вчера поступили со схватками в приемный покой, правильно?
- Да.
- И какой был интервал между схватками?
- Ой, я точно не помню, - Валя еще немного смущалась. – Сначала вроде маленький, а потом побольше, потом опять маленький. А к утру вообще все затихло.
- Хорошо, посмотрим, что скажет нам приемный покой, - вздохнул Павел Олегович и перевернул страницу.
Запись врача приемного покоя он читал несколько раз. Со стороны было видно, как взгляд Павла Олеговича скользит по бумаге
