Замужество мисс Монктон - Хелен Диксон

Мучительный страх за него помешал ей ликовать от этих слов.

— Что значит — этот момент может не повториться? Дуэль…

— У меня нет иллюзий относительно ее исхода. Уинстон не успокоится, пока не…

— О, нет, нет! — Она не дала ему договорить, с паническим ужасом осознав справедливость его сомнений.

— Но это вполне возможно, даже вероятно, — прошептал он и, будто желая утешить, запечатлел на свежих губках Марии легкий поцелуй. — Я считаю необходимым всегда прямо глядеть правде в лицо.

Если Уинстон не смирится с ситуацией, в которой оказался, и не согласится стрелять в воздух без ущерба для своей чести, то маловероятно, что я вернусь с поединка невредимым. Я это точно знаю.

— Но это безумие! Я не допущу, чтобы из-за меня вы пожертвовали своей жизнью. Я пойду и сама поговорю с Генри.

— Существует лишь один способ предотвратить нашу дуэль.

— Какой? Говорите же!

— Выходите за него замуж, как и намеревались. Только в этом случае он аннулирует свой вызов.

— Это… это невозможно, — упавшим голосом выговорила она. — Но если от этого зависит ваша жизнь, то я… стану его женой.

— И вы сделаете это ради меня?

— Да, — кивнула она.

— Да благословит вас Господь! — Проникновенно сказал Чарльз, глубоко тронутый ее искренней готовностью принести себя в жертву, — Но я не допущу, чтобы вы обрекли себя на жизнь, полную страданий.

Он еще крепче обнял ее, и она ощутила частое биение его сердца так близко, будто оно стучала в ее груди. Он задрожал всем телом, и Мария инстинктивно поняла, что в нем нарастает возбуждение, с которым он может не справиться.

Губы его стали жаркими и властными. Она робко сопротивлялась, пытаясь найти в душе оправдание своей слабости, но могла думать только о том, что уже завтра Чарльз может погибнуть из-за отказа отдать ее Генри. Марию терзало сознание своей вины, горькое раскаяние и безумная тревога за человека, внушившего ей такую глубокую, такую страстную любовь, переполнявшую ее в эти тревожные минуты.

Позабыв обо всем, она отдалась наслаждению пылким поцелуем и тихо застонала. Но ее слабый, будто беспомощный стон вместо того, чтобы ободрить Чарльза, заставил его вспомнить о своем долге защитника Марии — пусть даже для этого приходилось лишить себя счастья, обуздал свою страсть и прервал поцелуй.

— Вам лучше вернуться в свою комнату, Мария, иначе я могу потерять голову и оказаться с вами в постели. Не скрою, мне бы это доставило несказанное наслаждение, если бы я не опасался опоздать на поединок.

Она в ужасе отпрянула, но он со смехом снова привлек ее к себе.

— Впрочем, тогда мое место может занять мой секундант. Он не очень опытный стрелок, но поскольку Уинстон стремится расправиться именно со мной, то предпочтет закончить встречу выстрелом в воздух. — Увидев вспыхнувшую в глазах Марии надежду, он поспешил ее развеять: — Разумеется, об этом не может быть и речи. Закон чести повелевает мне явиться лично в условленное место и время.

— Увы, это так. — Мария со вздохом высвободилась из кольца его горячих рук. — Наверное, мне пора идти?

— Да, так будет лучше. Наслаждение любовью — долгий процесс, дорогая моя, — прошептал он, — и, поскольку мне страстно хочется полностью вкусить его вместе с вами, вам действительно стоит уйти.

— Вы хотите, чтобы я ушла?

— А вы как думаете?

Она прочла ответ в его глазах. Это мог быть их последний, их единственный шанс. Мария поспешила опустить глаза, но он успел понять их выражение — неодолимое влечение к нему.

Чарльз приподнял ее лицо за подбородок и заставил смотреть на себя.

— Да, Мария, я хочу быть с вами, но сейчас не время для этого.

— А я хочу остаться. Я… я не хочу вас терять.

— Не сегодня, дорогая моя… и не так.

— А если у нас только и есть, что сегодня?

— Кто может это знать? Вы можете остаться и подарить мне эту ночь, если таковы ваша воля и желание. Но считаю себя обязанным предупредить, что после этой ночи вы можете оказаться связанной со мной самыми крепкими и прочными узами.

Мария серьезно кивнула, думая, что он говорит о возможном появлении ребенка, но по выражению его глаз поняла, что речь совсем о другом: он предостерегает ее о более важных и глубоких эмоциональных переживаниях и изменениях.

— Так что идите к себе и ложитесь спать. Не волнуйтесь, все это скоро закончится. Я намерен провести встречу с Уинстоном спокойно и не теряя головы.

Мария неохотно оставила его, смущенная и ободренная его последним замечанием, но, когда он еще раз поцеловал ее, он не стал объяснять свою мысль.

Глава 8

Лишь незадолго до рассвета Мария забылась тяжелым сном, но вскоре ее разбудили звуки осторожных шагов в коридоре. Услышав, как открылись и тотчас закрылись входные двери, она спрыгнула с высокой кровати, подбежала к окну и в предрассветном сумраке успела увидеть отъезжающую от дома крытую коляску.

Только теперь, когда перспектива возможной гибели Чарльза стала неотвратимой, ей показалось невероятно важным признаться ему в любви. Лихорадочное нетерпение заставило ее забыть о своем отчаянии. Мария наспех оделась и побежала в конюшню, с трудом разбудила одного из грумов и велела ему срочно оседлать лошадь.

Бедняга поминутно зевал и встряхивал головой, определенно сочтя ее ненормальной, однако на удивление быстро оседлал две лошади — одну для нее, а другую для себя, опасаясь гнева сэра Чарльза, если бы тот узнал, что он отпустил его гостью одну.

Превосходная наездница, Мария в обычных обстоятельствах получила бы истинное наслаждение от стремительной езды, но сегодня ей было не до того. Охваченная отчаянным желанием увидеться с Чарльзом до поединка и сознанием, что и ее жизнь зависит от его исхода, она неустанно погоняла лошадь, заставляя ее нестись бешеным галопом. Сзади едва поспевал грум.

Туман еще клубился в низинах парка, когда они въехали в него, поеживаясь от свежего утреннего ветерка. В этот час здесь было пустынно и тихо. Мария натянула поводья и медленно пробиралась между деревьями, посылая лошадь то в одну, то в другую сторону в поисках экипажа, в котором уехал Чарльз.

И вдруг увидела впереди его и две другие коляски на лужайке, почти полностью скрытой зарослями кустарника. Издали ей не было видно, что там происходит.

— Ждите меня здесь, — приказала она груму. — Пока не знаю, но вы можете мне понадобиться.

Без лишних пояснений она оставила недоумевающего человека и стала приближаться к лужайке, стараясь не показываться из-за деревьев. Определив место, где должен был состояться поединок — немного в стороне от экипажей, она спешилась и, притаившись за густой листвой раскидистого боярышника, стала всматриваться в ту сторону. С минуту она прислушивалась, затем с волнением увидела появившуюся там группу из нескольких человек. Кроме Чарльза и Генри, она никого из них не знала.