Проблема выбора - Олеся Шеллина

– Вы его не встретите, ваше высочество. Бергхольц уехал в Любек с герцогом… – я приподнял бровь и Вайсман тут же исправился. – С вашим дядей.

– А по какой необходимости дядя уехал в Любек? – поинтересовался я, мечтая, как можно скорее, покинуть душное помещение.

– Он уехал встречать невесту, ваше высочество. Ваш дядя весьма рассчитывает на этот брак, полагая, не без основания, что он поможет ему окончательно утвердиться в роли герцога Гольштейн-Готторпского. К тому же в Киле ведутся некие работы… В общем, он решил уехать из города до тех пор, пока они не будут закончены.

– Полагаю, что увижу те работы, которые заставили дядюшку уехать в Любек, потому что даже не могу себе представить, что же это может быть, – я повернулся, чтобы покинуть каюту. – Да, по дороге я хочу узнать увлекательную историю о том, на ком так поспешно хочет жениться дядя, что не выдержал ожидания и рванул встречать невесту, как пылкий юноша на крыльях давней страсти.

– Я могу и сейчас… – начал Вайсман, но я его перебил.

– По дороге. Вы мне все расскажите по дороге, – после чего вышел, наконец, на палубу.

В капитанской каюте меня уже ждали Наумов, Криббе, Федотов и вертевшийся тут же Турок, который с любопытством смотрел в иллюминатор, пытаясь рассмотреть хотя бы порт. На скрип открывающейся двери все четверо повернулись в мою сторону.

– Ваше высочество, удалось выяснить, почему мы до сих пор не можем спуститься на берег? – хмуро спросил меня Наумов.

– Соскучились по твердой поверхности под ногами, полковник? – спросил я его, подходя к столу. – Или ваши люди выражают недовольство?

– Да при чем здесь люди? – Наумов поморщился, словно съел лимон. – Люди потерпят, ничего страшного с ними не произойдет. Я беспокоюсь о лошадях, которые да, выказывают беспокойство. Животных нужно немедленно вывести из загонов и спустить на берег, они и так переволновались, когда был шторм. Я почти все время с ними провел: успокаивал их, разговаривал с ними. Они очень умные животные, и понимают абсолютно все, что я им говорил, – он продолжал рассказывать, как сильно беспокоится о благородных животных, и как этим самым животным тревожно находиться на корабле. Я в упор смотрел на полковника, с трудом подбирая челюсть. По-моему, ему нужно все-таки пересмотреть приоритеты.

– Игнат, остановитесь, – подняв руку, я прервал поток Наумовских откровений. – У меня только один вопрос, при вашем отношении к лошадям, как так оказалось, что вы стали командовать пехотой, а не кавалерией?

– Не я распределяю звания, – Игнат покачал головой. – Ежели ее величество назначила меня в полк к пехоте, значит, так тому и быть. Хотя, не скрою, я был несколько разочарован назначением.

– Зато теперь, доволен, – я хмыкнул. – Что касается причин, почему мы все еще находимся на борту, то они уже решены. Правда, вас это не особенно обрадует, но для вас у меня в связи с обстоятельствами, появилось задание: вместе с Гюнтером вы поедете в Любек, во главе полка, и доставите узурпатора сюда в Киль. Не получится доставить живым, ну что же, на все воля Божья.

– А как же… – начал было Криббе, но тут же осекся под моим пристальным взглядом.

– Со мной останется две роты под командованием Федотова. Более того, я считаю, что вам лучше пойти в Любек морем. Мы не знаем сколько солдат сейчас вокруг дяди Адольфа, а шестьдесят шесть пушек «Екатерины» – это шестьдесят шесть пушек.

– Я категорически против того, чтобы отправляться в Любек всем вместе, – покачал головой Криббе. – Да, я знаю, что ваше высочество хочет поставить меня во главе полка, но, положа руку на сердце – господин Наумов справится с полком куда лучше, чем ваш покорный слуга. Я же предпочту находиться рядом с вашим высочеством, чтобы защитить от возможной опасности, которая может подкараулить в любой момент, особенно в ставшем в одночасье враждебном родном городе.

– И, я хочу добавить, что мы тронемся в путь не раньше, чем удостоверимся, что вашему высочеству не грозит опасность от верных сторонников вашего дядюшки, коих он здесь оставил, ведь не может же так быть, что абсолютно все заговорщики враз покинули столицу, – добавил Наумов, глядевший на меня нахмурив брови и сложив руки на груди.

– И сколько времени вам понадобиться, чтобы убедиться, что я нахожусь в безопасности? – я вернул ему сердитый взгляд. С тем, что Криббе меня не оставит, я смирился на редкость быстро. Что ни говори, а Наумов действительно будет лучшим командиром. Криббе же я, как ни крути, привык видеть подле себя. Проблема состояла в том, что я Наумова почти не знаю и не могу доверять в полной мере. В отличие от того же Гюнтера, к которому я уже относился, как к родному.

– Когда вы поедете во дворец, конечно же, ваше высочество, – Наумов опустил руки. – Я в последнее время только и делал, что занимался охраной августейшей семьи, и многому пришлось научиться, так что по дороге к дворцу и в самом дворце я быстро смогу сориентироваться и сказать, угрожает ли вам опасность, или же с вашей охраной вполне справятся те две роты, которые вы хотите оставить с собой.

– Ну хорошо, – неохотно признал я его правоту. – В таком случае, вам лучше поторопиться, потому что мы выезжаем.

Через двадцать минут нам удалось выехать. Задержка произошла из-за того, что лошади, отвыкшие от твердой земли, вначале вели себя не совсем адекватно: они явно нервничали и не давали первые несколько минут себя оседлать, когда их свели по широкому трапу с корабля. Лишь, когда они успокоились, можно было ехать к дворцу.

Как только мы отъехали от пирса, в нос ударил резкий тошнотворный запах. Я поморщился, но ничего не сказал, решив, что в порту, в принципе, в этой эпохе и не должно розами пахнуть. Я где-то читал, что отвратно воняло во всех портах мира, и чем порт был больше, тем отвратительней запах встречал моряков, ступавших на берег. Команду капитан предусмотрительно оставил на корабле. Не так уж много времени они провели в море, чтобы сильно соскучиться по портовым кабакам и борделям. Мы уже доехали до середины портовой площади, а запах, казалось, только усиливался.

– Да чем это так омерзительно