Жестокие духи - Кэт Чо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он начал поворачиваться, но Сомин остановила его, схватив за руку.
– Ты это всерьез? – спросила она, вглядываясь ему в лицо. – Если скажешь «да», тогда все кончено. Но учти, как только я закрою дверь, пути назад не будет.
Чуну открыл рот, чтобы ответить «да»… Но не смог. Охватившая его досада сменилась холодом страха. Он боялся потерять ее. И вдруг весь его гнев улетучился, и он почувствовал себя опустошенным.
– Я не знаю, что тебе сказать. Не знаю, что сделать.
– Ты можешь просто сказать мне правду?
– Я не знаю, поможет ли правда, – проговорил Чуну, хотя уже знал, что расскажет ей все.
– Почему ты это сделал? Почему отвернулся от той, кого любил?
Он выдернул руку, как капризный ребенок.
– Ты не знаешь, каково это – когда все вокруг говорят, что ты ничто. А потом ты встречаешь кого-то, кто клянется любить тебя, несмотря ни на что… и он тоже предает тебя. Даже хуже: превращает в чудовище. И ты думаешь, что с радостью бы вернулся к той жалкой жизни, которую раньше ненавидел, потому что все лучше, чем ад, в котором ты оказался вопреки своей воле. В котором приходится жить вопреки своей воли.
– Ты действительно хотел бы, чтобы она дала тебе умереть?
– Она и дала мне умереть, – напомнил Чуну. – Это по ее вине я умер.
– Ладно, ты действительно хотел бы, чтобы она позволила тебе остаться мертвым? – перефразировала Сомин.
– Я хотел бы, чтобы у меня был выбор.
Может быть, если бы его семья дала ему шанс выбирать будущее себе по душе, он бы не увлекся Синхе. Не был бы так ею очарован.
– Но ты любил ее.
Чуну обдумал свой ответ. Он подозревал, что Сомин хочет заманить его в ловушку, но не понимал какую. И он пообещал Сомин, что расскажет правду. Дурацкие обещания. Чуну нещадно корил себя за то, что держать слово для него было делом чести.
– Это была нездоровая любовь.
– В каком смысле?
– Не всякая любовь хороша, – горько усмехнулся Чуну.
Сомин выглядела сбитой с толку, как будто он говорил на непонятном ей языке. Конечно, как она могла понять его? У нее была любящая мать, хорошие друзья, верная компания. Ей никогда не приходилось сомневаться в том, что ее любят. Не то что Чуну.
– Иногда любовь может быть настолько сильной, что она тебя поглощает, – объяснил Чуну. – И ты больше ничего не замечаешь. Это опасно. Тогда-то любовь и превращается в одержимость.
Сомин покачала головой:
– Ты просто снова включил циника. Ты заскучал за годы бессмертия, и твоя скука искажает твой взгляд на вещи. Любовь – это хорошо.
– Нет, – возразил Чуну. – Я провел немало исследований на этот счет. Даже любовь может служить лишь убежищем. Убежищем, в котором мы прячемся от наших проблем в жизни. Поверь мне. Я знаю.
– От чего прятался ты?
– От всего, чем я был. И всего, чем я не мог стать.
– Я не понимаю.
Чуну покачал головой:
– Тебе и не нужно понимать. Это больше не важно. То, что осталось в прошлом, не должно влиять на настоящее.
– Это смешно. Нельзя же просто игнорировать свое прошлое!
– Можно. Для этого есть виски.
И с этими словами Чуну отправился на поиски упомянутого напитка.
Чуну с раннего возраста знал две вещи. Что отец возлагал на него определенные надежды. И что он никогда не сможет их оправдать.
Не важно, что он был младшим из пяти детей и вторым сыном. Не важно, что не ему предстояло унаследовать обязанности главы семьи. Он был слишком слаб. Слишком посредственен. Слишком одержим легкомысленными вещами вроде искусства. Для своего отца он был недостаточно хорош. А в его семье мнение отца считалось законом.
Поэтому Чуну прятался за спинами матери и сестер. Женщины в семье тряслись над ним. Вероятно, потому, что в детстве он много болел и его отдали на попечение трех нун [32] – старших сестер, которые окружили его заботой.
Когда он повзрослел и стал крупнее и сильнее своих сестриц, он часто сопровождал их на рынок. Носил их покупки. Служил им рукой, на которую можно опереться. Дочерям из состоятельной семьи не пристало бродить по рынку в одиночку.
Но вскоре стало очевидно, что его отцу не нравилось, сколько времени Чуну проводит с девочками. И порой, недовольный сыном, он давал ему пощечину.
Лишь несколько раз в жизни Чуну избивали серьезно, и больше он старался не допускать подобных проступков. Однако куда сильнее Чуну страшился не своего наказания. Больнее всего было, когда наказывали его нун. Порой их наказывали, потому что они давали Чуну подольше погулять и тот не приходил на занятия. Тогда отец Чуну велел их матери отхлестать девочек по голеням. Порой их наказывали, потому что отец слышал, как они слишком громко смеются с Чуну во дворе. В тот вечер их оставляли без ужина. Чуну никто не трогал, но, оставшись один в своей комнате, он слышал крики сестер, которые терпели наказание. И каждый раз они знали, что это из-за него. В тот единственный раз, когда за Чуну вступился его хён, старший брат, он целый день не мог сидеть. С тех пор хён больше никогда не вступался за брата. Чуну быстро понял, что задумал отец. Он хотел вбить клин между младшим сыном и любым, кто пытался его защитить. Любой, кто, по мнению отца, нянчился с Чуну, попадал в немилость. До тех пор, пока Чуну не остался совершенно один.
Так жил Чуну первые девятнадцать лет своей жизни. Вот что привело его в объятия первой улыбнувшейся ему девушки. Первой девушки, которая сказала ему доброе слово. Он был слишком очарован ее прекрасным лицом и ласковыми словами, чтобы вовремя понять, что связывает себя с чудовищем. А потом стало слишком поздно.
29
Когда Сомин и Джихун вошли в квартиру, навстречу к ним из дальней комнаты выскочила Дубу. При виде Сомин она радостно залаяла, но потом ее настроение резко изменилось. Маленькая собачка начала рычать и лаять так сильно, что чуть ли не подпрыгивала. Но рычала она не на Сомин, а на Джихуна.
Удивленная Сомин подхватила собаку на руки.
– Дубу, что на тебя нашло? Не так уж долго Джихуна не было.
– Может быть, я все еще пахну дорогой, – предположил Джихун. – Пойду умоюсь.
– Хорошо, – сказала Сомин. – Я приготовлю обед. Ты голодный?
– Конечно, – ответил Джихун, и Сомин заметила, как он на секунду замер перед первой же дверью, прежде чем повернуться и дернуть ручку двери напротив. Он выглядел растерянным и ошеломленным. Как будто путешествие как-то нехорошо на него повлияло.
Сомин сделала мысленную пометку купить витаминные шоты в продуктовом. Не хватало еще,
