Невидимый флаг. Фронтовые будни на Восточном фронте. 1941-1945 - Питер Бамм

Мы сконцентрировали свои усилия на борьбе с малярией, и к этой борьбе были привлечены не только войска, но также и гражданское население. В результате обследования большой группы пациентов было установлено, что увеличенная селезенка является одним из симптомов хронического заболевания малярией среди значительной части русского населения. Дети выглядели особенно бледными, несчастные маленькие существа с распухшими животами и ногами, напоминавшими спички. Войска снабжали продуктами тех немногих русских, которые остались в станице, поэтому с местным населением у нас были хорошие отношения. Вместе с тем было отнюдь не легко убедить их принимать противомалярийные таблетки, после которых через некоторое время кожа приобретает желтоватый оттенок.

Мы должны были составить полный список местного населения, чтобы контролировать состояние его здоровья. Эта перепись сильно встревожила людей, и нам пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить их в том, что у нас нет дурных намерений.

Был отдан приказ об обязательном лечении всех, проживающих в этой местности. Plasmodium laveran, микроорганизм, который вызывает малярию, не разбирается, кто победитель, а кто побежденный. Большой уровень заболевания малярией среди войск можно было понизить только в том случае, если лечить также и гражданское население. В это же самое время мы провели кампанию по истреблению малярийных комаров, которые передают Plasmodium malariae от одного человека к другому. Исследования показали, что инфицирован только один комар из 10 тысяч, но даже этого количества комаров было достаточно, чтобы довести число заболеваний до уровня эпидемии.

Среди 500 обследованных лиц из числа гражданского населения мы выявили 23 новых случая заболевания малярией и, к нашему ужасу, не менее 11 случаев заболевания тифом.

Тиф передается через вшей, и мы постоянно находили их у себя на теле. Летом это бедствие не так распространено, как зимой, поэтому, соответственно, и опасность распространения тифа не так велика, хотя она всегда существует. Мы создали специальный лагерь для гражданских лиц, больных тифом, в удаленном месте, но, тем не менее, несколько врачей и санитаров все-таки заразились тифом. Уровень смертности среди больных тифом был чрезвычайно высок.

Наша профилактическая кампания имела некоторый успех. Мы взяли на себя труд подробно объяснить нашим людям всю опасность малярии, а также необходимые в подобных случаях профилактические меры. Эта разъяснительная работа была встречена с большим энтузиазмом, особый восторг вызывали латинские термины, которые многие заучили наизусть. Дети из станиц Северные Сады, Голубицкой и Старотитаровской, которым тогда было по 5, а теперь уже по 15 лет, может быть, до сих пор помнят людей, которые давали им шоколадки, чтобы перебить горечь и убедить проглотить горькие на вкус желтые таблетки. Наградой нам послужило чувство удовлетворения, полученное от мирной кампании против комаров и вшей, проведенной в самой гуще смертельной бойни, которая шла вокруг нас. Были также и другие мероприятия, с помощью которых, проявив некоторую изобретательность, мы продолжали нашу службу под невидимым флагом.

Глава 20

Мирные дни

Основная линия обороны, которую наша дивизия удерживала в болотистой дельте реки Гурка на Таманском плацдарме, проходила в основном по воде, а не по суше. Солдаты, жившие на островках, покрытых камышом и зарослями ивняка, немилосердно страдали от комаров, мошкары, мух и вшей; неизбежное при этом расчесывание кожи приводило к проникновению в нее различных инфекций. Нам приходилось видеть почти невероятные случаи: люди, у которых кожа представляла собой сплошной волдырь, продолжали стоять на ногах. Пациенты не приходили к нам в самом начале, когда у них только стали появляться подобные проблемы; они были мужественными бойцами, которые никогда не жаловались на боль до тех пор, пока уже были не в силах ее выдерживать. Но к тому времени их кожа уже обычно приходила в такое ужасное состояние, что их приходилось отправлять в тыловые госпитали – хотя они и старались этого избежать. По своему опыту они прекрасно знали, что лучше, чем в собственной части, им нигде не будет; их служба ценилась здесь, и они знали, что могут полностью положиться на своего соседа и что тот досконально знает свои обязанности. Командовавшие ими офицеры в течение многих лет делили с ними все тяготы службы, вместе они прошли не одну кампанию.

Эти старые солдаты составляли костяк армии. Они были опытными бойцами, неприхотливыми, обладали замечательным чувством юмора. В то время среди них ходила одна история, вообще надо сказать, что для них было характерно ироническое восприятие действительности. Они представляли себе торжественный парад под Бранденбургскими воротами после одержанной победы: впереди торжественным шагом идет строй фельдмаршалов; за ними следует Повелитель Мира, весь увешанный золотом, позади него на движущейся платформе закреплен громадный Рыцарский Железный крест с лаврами; сзади двигался бесконечный поток еще каких-то карикатурных персонажей, которых я уже позабыл. В самом конце появлялся очень старый капрал с неимоверно длинной бородой, весь обвешанный наградами, противогазом, саперной лопаткой, походным котелком, ручными гранатами и ружьем. Когда его спрашивали, что он здесь делает, он отвечал на странной смеси немецких и русских слов: «Нихт понимать». Он так долго пробыл в России, что забыл немецкий.

«Понимать» по-русски означает: «Ты понимаешь?» Как известно, рыбак с Фризских островов и виноградарь из Штирии смогут лучше друг друга понять, если они будут объясняться на русском языке. Однажды, например, был один случай, когда у нас на операционном столе оказался один крестьянин из Штирии, высокий черноволосый парень, обладавший неимоверной физической силой. Ему дали понюхать полагавшуюся при обычных ранениях дозу эфира, и четверым санитарам с трудом удалось его удержать. Они, разумеется, не смогли не отпустить едких комментариев относительно его мужских достоинств. Когда этот штириец пришел в себя от действия наркоза и постепенно до него стало доходить, что над ним подшучивают какие-то пруссаки, он приподнялся на операционном столе, недобро посмотрел поочередно на каждого из нас, а затем произнес с несколько необычным акцентом:

– Мы, австрийцы, ненавидим ваши вонючие прусские кишки! – А затем добавил по-русски: – Понимать?

Мы все поняли.

Надо было что-то придумать для пациентов, поступавших из района заболоченных озер. Старые солдаты были полностью согласны с решением своего генерала, что они должны остаться вместе. Генерал – умный, образованный, сдержанный, саркастического склада ума, обладавший хорошими манерами, великодушный – всегда находился либо в окопах, либо обследовал позиции в болотистых зарослях, чем-то напоминая старомодного английского офицера колониальной армии. Он был ранен в годы Первой мировой войны и в результате этого ранения немного прихрамывал. Когда он прохаживался вдоль линии фронта в стальном шлеме на голове, слегка припадая на одну ногу, он выглядел как уважаемый и галантный джентльмен. Он был холостяком, на левой руке носил золотой браслет, который, очевидно, многое значил для него. Однажды он попросил меня – это было как раз за несколько дней до того, как его убили, – чтобы его обязательно похоронили вместе с этим украшением. Он не был по-настоящему популярен в войсках; для этого он был слишком одинок и сдержан. Но среди солдат он пользовался большим уважением.