Взводный (СИ) - Александр Айзенберг

хватало на всех, а на пункте сбора хватило оружия на всех, правда в основном это оказались простые винтовки, но и так было хорошо, остальное добудем позже. Слегка запутав следы, я остановился в лесу, где и приступил к формированию частей, на это у меня ушло всё время до конца дня. На следующий день я приступил к главному, начал кошмарить немцев в отдельно взятом месте. За пару дней мы основательно навели шороху, заставив немцев в срочном порядке начать перебрасывать сюда части. Вот только ждать их я не стал, а удалился тихо, по-английски, что бы на следующий день снова взяться за своё и снова слинял. За это время отряд увеличился до 10 тысяч бойцов за счёт окруженцев, а заодно и довооружился. Запутав немцев двинулся снова в другое место, к следующему лагерю, вот так и кружил почти неделю, пока не набрал в итоге почти две дивизии. Меня спасали только машины, они дали мне необходимую мобильность и заставив немцев в итоге стянуть сюда значительные силы я снова скрылся в лесах. Всё это время я поддерживал связь с отрядом, правда моим радистам в лагере приходилось каждый раз уезжать на приличное расстояние от лагеря и в разные стороны, это что бы немцы не запеленговали их. В лагере всё было спокойно, начальство правда стало проявлять признаки нетерпения, но тут ничего не поделаешь, я правда его успокоил сообщением, что возвращаюсь. Ещё из хорошего было то, что немцы оттянули свои части на мою поимку и дорога стала свободной. За это время я значительно прибарахлился, в том числе и тяжёлым вооружением, были даже танки, целый полнокровный батальон, причём одна рота из них получилась из Т-34 и КВ. Ещё три дня я выходил к своим, но двигаясь глухими лесными дорогами всё же смог дойти. Кстати на старом месте штаба армии с полком не оказалось, они сразу, как только освободилась дорога, двинулись дальше, но благодаря связи мы согласовали место встречи.

Когда я наконец появился, штабные выпали в осадок, я по сути привёл с собой две дивизии, причём все на колёсах, так что ни что не будет нас тормозить. Правда пришлось остаток дня посвятить утрясанию различных вопросов и приведению техники в порядок, после чего утром следующего дня мы все вместе двинулись дальше. Через день мы почти вплотную приблизились к передовой, после чего встали, пока разведка не даст добро. К своим прорывались не наобум, перед этим всё тщательно разведав. По дороге уничтожили три артиллерийских полка, орудия были немецкие, вот и не стали их брать с собой, только тягачи, вот они всегда пригодятся. Затем прихлопнули штаб немецкой дивизии и в образовавшейся панике от неожиданного появлению в тылу значительных сил противника с тяжёлым вооружением и бронетехникой, спокойно вышли к своим. Правда под конец прилетели немецкие пикировщики, но прицельно бомбить им не дали. Хотя зениток было мало, но я быстро обучил всех бойцов. Как действовать при налётах, так что немецких стервятников встретил сосредоточенный огонь сотен винтовок. Выход к своим 26-ой армии в составе двух практически полнокровных дивизий с тяжелым вооружением и бронетехникой, да ещё и просто огромным количеством грузовиков оказался очень приятным сюрпризом для командования Юго-Западного фронта. Генерал-полковник Кирпонос получил нежданное подкрепление, всё это время мы не выходили на связь из-за опасения перехвата и расшифровки сообщений противником, что могло поставить крест на нашем выходе к своим.

Глава 13

Глава 13

Нашу армию вывели под Киев, всё же по большому счёту она сейчас представляла из себя сборную солянку. Хотя по количеству людей дивизии вроде как были почти полнокровные, вот только они были собраны с бору по сосенке, в них вошли бойцы и командиры с разных частей, вот и надо было их притереть и по необходимости перетасовать, благо обстановка на фронте пока это позволяла. То, что Киев скоро сдадут, я знал, просто не знал точной даты, а также то, что мало народу сможет вырваться из Киевского котла. Тогда немцам открылась прямая дорога на Москву, наших частей практически не было, и пожалуй лишь чудо смогло нам помочь удержать столицу. Не смотря на моё вмешательство, я не думал, что ситуация на фронте сильно поменяется, разве что даты несколько сдвинуться, да соотношение потерь немного выровняется. Пока же я получил неделю отдыха для своих бойцов, не знаю, будет ли она на самом деле, или меня сдёрнут раньше решать очередную проблему, но пока есть возможность, надо ей пользоваться. Нас расположили в казармах, и к нашему счастью, при них были реммастерские, которые мы и стали использовать на полную катушку. Вся техника хорошо потрудилась, вот мы и пользуясь подвернувшейся оказией принялись её перебирать. Кроме этого, предчувствуя нехватку водителей, я принялся по мере возможности готовить новых. Благодаря хорошим трофеям, у меня не было дефицита в грузовиках, вот я и выделил два десятка самых убитых на обучение пары сотен водителей. Вот рупь за сто даю, что когда тут наступит полная жопа, то именно меня попросят вывести штаб фронта к своим из окружения. Вот тут мне пара сотен лишних водителей и пригодятся, транспорт я по любому себе найду, вот только он сам по себе ездить не умеет, им управлять надо, вот и посажу новоиспеченных водителей за их баранки. Пускай они ездить толком не научатся, но худо-бедно ехать со скоростью 20 — 30 километров в час смогут. Вы скажите медленно, а на лесных дорогах быстрей и не поедешь, а то и прямо сквозь лес, так что вполне сойдёт, а там они и опыта поднаберутся. Вот такие планы у меня были и я по мере своих сил и возможностей их воплощал в жизнь. На следующий день меня дёрнули в штаб фронта, прямо к самому Кирпоносу. Одев выстиранную форму, а носил я не командирскую, а солдатскую с капитанскими петлицами, я на своей ласточке с водителем поехал в штаб. Доложившись дежурному, узнал куда мне идти и двинулся к начальству, причём даже не знал, будут меня хвалить и пряниками кормить, или ругать и пороть. Докопаться можно до чего угодно, было бы желание, вот и гадай, зачем тебя вызвали к начальству. Зайдя в приёмную, доложился секретарю, а тот сняв трубку доложил начальству, после чего меня сразу запустили в кабинет. В кабинете командующего оказалось несколько человек, в том числе и командир моей армии с членом военного совета. Как я узнал позже, кроме них с Кирпоносом были также начальник штаба и член военного совета фронта.

— Вот значит ты какой знаменитый капитан Прохоров.

— Извините товарищ генерал-полковник, почему знаменитый?

— А кто дважды из окружения выходил, причём каждый раз личный состав только увеличивался, а не уменьшался, да и немцев уничтожил столько, сколько дивизии незазорно на своём счету иметь.

— Так голова человеку даётся не только шапку носить и в неё есть, а ещё и думать. Я вот думаю, отсюда и успехи, а кроме того действую не по шаблону, потому и в выигрыше.

— С этим ты конечно молодец, но вот у члена военного совета армии к тебе претензии есть.

С этими словами генерал Кирпонос показал на генерала Колесникова.

— Дмитрий Емельянович обвиняет тебя в уничтожении раненых.

— Извините меня товарищ генерал, но я не пойму, в чьей армии служит генерал-майор Колесников, в нашей или немецкой?

При этих словах генерал Колесников аж покраснел от возмущения и хотел возразить, но Кирпонос дал ему знак молчать.

— Вы ведь знаете, как немцы бомбят наши госпиталя, медсанбаты и санитарные колонны с поездами, а как они уничтожают наших раненых. Есть люди с которыми можно легко договорится словами, а есть такие, которые понимают только язык грубой силы. Если мы хотим хоть как-то защитить наших раненых и прекратить обстрелы и бомбёжки госпиталей и санитарных поездов, то просто необходимо целенаправленно вырезать немецкие госпиталя и санитарные колонны вместе с ранеными и медперсоналом. Это необходимо делать демонстративно с пояснением, что это наш ответ на их обстрелы и бомбежки наших госпиталей и санитарных колон с поездами. Только так и ни как иначе, так как по нормальному с немцами не договорится, только показав, что мы будем брать кровь за кровь и ни как иначе.

Кирпонос задумался услышав это, наконец он спросил у остальных:

— А вы что думаете товарищи?

Первым ответил член военного совета фронта дивизионный комиссар Рыков.