Иван Васильевич Бабушкин - М. Новоселов

На съезде было провозглашено создание единой Российской социал-демократической рабочей партии, был избран Центральный Комитет и выпущен «Манифест». Но в этом «Манифесте» ряд важнейших положений марксизма не нашел отражения: не указывалась задача завоевания пролетариатом политической власти, не говорилось о гегемонии пролетариата, о союзниках рабочего класса в его борьбе против царизма и буржуазии.

Практически партия еще не была создана. I съезд РСДРП не выработал программы и устава партии. Хотя на съезде и был избран Центральный Комитет партии, но вскоре все члены его были арестованы. Поэтому в местных партийных организациях по-прежнему еще существовал идейный разброд. Не было также и руководства из одного центра.

Но провозглашение об образовании Российской социал-демократической рабочей партии имело большое революционно-пропагандистское значение.

На I съезд от Екатеринославского «Союза борьбы» был послан один из интеллигентов, работавших в подпольных кружках, — К. А. Петрусевич. Вернувшись в Екатеринослав, он был почти тут же арестован, едва успев сообщить о решениях съезда члену Екатеринославского комитета И. Лалаянцу. Лалаянц рассказал о съезде на довольно большом собрании членов «Союза борьбы», происходившем в целях конспирации за городом в поле.

На этом собрании был торжественно прочитан «Манифест» I съезда Российской социал-демократической рабочей партии.

После чтения «Манифеста» собравшиеся объявили себя Екатеринославоким комитетом Российской социал-демократической рабочей партии.

Наряду с кружковой работой, печатанием и распространением листовок Бабушкин много сил отдавал организации районных и общегородской рабочих касс взаимопомощи. По примеру борьбы рабочих в Петербурге Иван Васильевич знал, какое большое значение имеют эти кассы, какую поддержку они могут принести стачечникам.

Но самое главное то, что кассы взаимопомощи являлись школой дальнейшего политического воспитания.

«Был выработан «устав кассы» в резко революционном духе, и в одно воскресенье сделали общее собрание… я, конечно, говорил о рабочем движении, о необходимости организации и т. п., — отметил И. В. Бабушкин. — Потом прочел предлагаемый устав и спросил: подходит ли он, и могут ли они (рабочие — члены кассы взаимопомощи. — М. Н.) его принять. При этом пришлось говорить о необходимости распространения нелегальной литературы и, вообще, о противоправительственной деятельности. Все высказались за принятие устава. После этого притуплено было к чтению по пунктам и спрашивалось, ясен ли таковой, не следует ли дополнить или разъяснить его. После общего опроса каждый пункт считался принятым. Я особенно волновался за пункт, в котором говорилось, что всякий член обязуется распространять легальную и нелегальную литературу, если это будет необходимо. Оказалось, что этот пункт прошел без возражений, а дальше, конечно, все пошло своим порядком».

Собрание по выработке устава кассы взаимопомощи происходило в Нижнеднепровске, в доме Стенцеля, № 41. Был избран библиотекарь и кассир, установлен трехпроцентный взнос в кассу с каждого заработанного рубля. Организация была названа «Начало».

Бабушкин не только принял самое деятельное участие в создании этой кассы, но и роздал на первом же собрании более пятидесяти нелегальных брошюр: «Как взяться за ум», «Что должен знать и помнить каждый рабочий», «Морозовская стачка» и другие. Иван Васильевич напомнил членам кассы золотое правило: «Прочти — и дай прочесть другому!» Он говорил, что каждая прочитанная брошюра стоит выигранной стачки с фабрикантами, — подпольные листовки и книжки вооружают рабочих для победоносной борьбы с капиталистами.

Члены «Начала» вскоре завели связь с «Рассветом» — подпольной организацией рабочих в том же районе. Эта группа вначале уклонялась от общей деятельности с членами «Начала» и марксистскими рабочими кружками, даже несколько противопоставляла себя городскому комитету социал-демократов.

Иван Васильевич настойчиво и энергично боролся за объединение «Начала» и «Рассвета», за выступления екатеринославских рабочих против предпринимателей тесным единым фронтом.

Для совместных бесед и обсуждений члены кружков собирались и в подпольных квартирах и за городом. Комитет решил провести первомайскую массовку под благовидным предлогом прогулки по Днепру на лодках. Собралось человек тридцать «рыболовов» со всевозможными снастями и припасами; в корзинах виднелись связки бубликов, горлышки тщательно завязанных узких глиняных фляг, продетая на веревочку вяленая тарань. Молодые рабочие, весело переговариваясь и постукивая тяжелыми чеботами с подковками, шумно разместились на передних узеньких и юрких душегубках-челночках. А «рыболовы» постарше — на больших лодках — плоскодонках.

Слушая то веселые, задорные украинские песни, то старинные, спокойно-величавые казацкие «думки», Иван Васильевич вспоминал такую же почти прогулку своих петербургских товарищей на пароходе «Тулон», жаркие споры в каютах и на палубе, хлопоты о пикнике на берегу Невы.

Сейчас с ним новые друзья и товарищи. И навстречу плыли уже не холодные финляндские сосны и серые гранитные скалы, а солнечные, ярко-зеленые тополя, бескрайные поемные луга, и звучала новая песня — грозная для врагов боевая «Варшавянка»:

Но мы подымем гордо и смело Знамя борьбы за рабочее дело, Знамя великой борьбы всех народов За лучший мир, за святую свободу!..

На «рыбалке» обсуждались самые острые, важные вопросы; было решено всемерно поддержать нараставшее недовольство рабочих Брянского завода.

Бабушкин предвидел, что при малейшем толчке накопившееся негодование выльется в открытое выступление, он хорошо запомнил бунт на Невском заводе зимой 1894 года. Назревали волнения и в железнодорожных мастерских и на Трубном заводе.

На Брянском заводе администрация продолжала свою линию всяческого преследования и притеснения рабочих. На завод был вызван отряд ингушей. Ингуши вели себя крайне вызывающе: безо всякого повода нападали на рабочих, разгоняли даже идущих втроем — вчетвером, так как хозяева завода больше всего боялись «выступления скопом». Между рабочими и стражей завода возникали постоянные стычки.

В марте 1898 года вспыхнул бунт: рабочие требовали от администрации обуздания не в меру рьяных сторожей. Волнения на Екатеринославском заводе Бабушкин осветил в издававшемся в Женеве органе «Союза русских социал-демократов». Это было первое печатное выступление «первого русского рабкора», как назвала И. В. Бабушкина Надежда Константиновна Кругаская.