Дорога Патриарха - Роберт Сальваторе

Только при таком отношении к людям правитель сможет сделать верный выбор. Лишь представляя, как отразятся последствия его решений не на королевстве в целом, а на отдельном человеке, на том десятке или пяти тысячах, которые принесут себя в жертву или будут страдать во имя его или во имя общих интересов, он осознает всю ответственность этих решений.

Король, чувствующий страдания раненого, голод ребенка, горе родителя, потерявшего дитя, поставит страну выше короны, а народ - выше себя. Без подобного сострадания любой человек, даже будь он до этого кристально чист душой, станет тираном.

Если бы только народ мог выбирать себе правителей! Если бы люди могли заглянуть в сердце того, кто станет ими повелевать!

При условии справедливого выбора король воплотил бы в себе желания и чаяния народа, вместо того чтобы пробуждать в людях низкие страсти и стремления. Тогда народ и корона превратились бы в единое целое и, как большая семья или добрые друзья, делили бы все горести и радости.

Но я не слышал, чтобы где-либо в подлунном мире народ мог избрать себе короля. Все решает голубая кровь или свершения, и народу остается лишь надеяться, что взошедший на престол человек окажется наделен сочувствием и, правя, будет помнить о ранах каждого солдата.

Рядом с Мифрил Холлом растет и набирает силу необычное королевство. В нем единолично правит орк, Обальд Многострельный, оказавшийся совсем не таким простым, как думали о нем я, Бренор или наши друзья. Похоже, он решительно разрушил представления об ограниченности собственной расы.

Так мне хочется верить, и потому мое понимание действий Обальда, вероятно, искажено надеждой на лучшее. Но ведь все-таки он, вопреки нашим ожиданиям, прекратил наступление, предотвратив тем самым верную гибель тысяч соплеменников.

Возможно, в этом крылся простейший расчет: король орков понял, что одним махом задуманного все равно не достичь, и потому перешел в оборону, чтобы сохранить хотя бы то, что уже завоевано. И вероятно,в дальнейшем, если никто не вторгнется в его владения, он соберется с силами и нападет вновь. Но мне хочется верить, что причина в ином; мне хочется верить, что орочьему королю достало сострадания (или честолюбивого желания, чтобы его имя в будущем вспоминали не только со страхом, но и с благодарностью), вопреки тому, что этой расе оно несвойственно. Мне хочется верить, что завоевательные притязания Обальда несколько умерили осознание того, каких это потребует жертв.

Но знать это наверняка я не могу. Я понимаю, что слишком смело предполагать в орке такое благородство души, что возвысило бы его даже над многими правителями среди людей. Боюсь, Обальд остановился лишь потому, что понял: дальше пути нет, он может потерять и то, что уже захватил. Наверное, боевую машину орка все же застопорило не сострадание, а расчет.

Даже если и так, все равно это исключительный случай. Пусть расчет остановил волну захватчиков и заставил их вместо продолжения нашествия созидать королевство, быть может, таким образом практичность стала первым шажком на пути к гуманности? Может, со временем это приведет их к более совершенному обществу?

Это все мои надежды. Конечно, прямой восходящей дороги не будет. Даже в чудесном городе госпожи Аластриэль, Серебристой Луне, движение вперед неизбежно сопровождалось временными отступлениями. Может, так и не дождавшись всеобщего благоденствия, этот мир прекратит свое существование.

Значит, будет так. Но ведь главное - это стремление.

Однако надеяться я не перестаю, хотя надежду иногда омрачает страх, что все это - игра, причемигра, в которой преуспевают именно те, кто ставит себя выше всех остальных. Путь к короне - жесток, человеку с мягким сердцем трудно его пройти. Тот, кто живет ради других, часто становится жертвой мошенника, преследующего сугубо личную выгоду.

Но те, кто проходит этот путь до конца и чувствует на своих плечах тяжесть власти, должны прислушиваться к голосу совести.

Сочувствуйте ранам своих солдат, короли.

Сопереживайте печалям своих подданных.

Нет, я не создан быть правителем, у меня другие стремления и характер. Сердце короля Дзирта До'Урдена потеряло бы покой из-за гибели даже единственного солдата. Добрым правителям я не завидую, но страшусь тех, кто не сознает, что у каждого в массе подданных есть имя и что главное завоевание того, кто высоко вознесся, - любовь и благодарность народа, ради блага которого он живет.

Дзирт До'Урден

Глава 10

ЗАМОК Д'ЭРТ

День для этого времени года выдался необычно теплый, хотя и пасмурный. Лишь перед самым заходом солнца холодные порывы северного ветра с Великого Ледника, подобно мертвым холодным пальцам короля-колдуна, разорвали облака, и жители Палишука смогли полюбоваться восхитительным багровым закатом. Но когда первые звездочки замигали в ночном небе, стало так холодно, что все попрятались в дома, поближе к очагам с горящим торфом.

Только Уингэм и Аррайан не ушли в тепло. Они стояли рядышком на северной стене города и задумчиво глядели на расстилающуюся впереди темную равнину, где серебром блестели в лунном свете лужицы и ручейки, похожие на вены какого-то огромного спящего зверя.

– Как думаешь, до первых снегов еще будет оттепель? - обратилась к старику Аррайан.

– Я помню годы, когда холода приходили еще раньше, - отозвался Уингэм. - А в один год даже и оттепели никакой не было!

– Да, знаю, в тысяча триста тридцать седьмом, - нетерпеливо подхватила девушка, которая не раз уже слышала от дяди рассказы о двухлетней зиме. - В год Странствующей Девы.

Старый полуорк лишь усмехнулся ее раздраженному тону.

– Говорили, что виной тому был огромный белый дракон, - поддразнил он ее: такими словами начиналось множество баек о том давнем холодном лете.

Аррайан закатила глаза, и он, рассмеявшись, обнял ее за плечи.

– Наверное, о нынешней зиме языками будут чесать еще дольше, - после недолгого молчания сказала она, волнуясь, и с изрезанного морщинами лица Уингэма сразу сошла улыбка.

Он еще крепче обнял ее, а девушка плотнее натянула отороченный мехом капюшон.

– Да, год выдался богатым на события, - согласился старик. - К счастью, он хорошо закончи… продолжается, - поправился он, поймав испуганный взгляд племянницы.

И впрямь они полагали, что все хорошо закончилось с гибелью драколичи, но пару дней назад прибыли Артемис Энтрери и Джарлакс. Они примчались в Палишук на страшных черных жеребцах с объятыми пламенем копытами, грохотавшими по промерзшей земле.