Новый дневник грабителя - Дэнни Кинг

«Для меня огромная честь выступать за такой великий клуб, как „Арсенал“. Маленьким мальчиком, еще во Франции, я был страстным поклонником английского футбола вообще и „Арсенала“ в частности», — вещает Клод Делакруа под фотовспышками трехлетней давности.

Электрик с отвращением выключает телевизор.

— Пустобол!

Разумеется, Соболь был совершенно прав: мы никому не смогли бы загнать коллекцию маек Клода, уж слишком они заметные. Я понял это в ту самую секунду, когда открыл ящик и заглянул внутрь.

Олли предложил оставить майки Клоду, раз нам с них нет проку, но у меня созрела иная мысль. Рамки остаются на ближайшей свалке строительного мусора, а объекты, ранее в них заключенные, вместе с нами отправляются на спортивную площадку, где мы проводим любительский футбольный матч. Прежде их носили на плечах футбольные боги, которым доступны особняки в зеленых зонах, пруды с разноцветными карпами и телики по пять тыщ фунтов; теперь же в этих майках разгуливаем мы, чистокровные обитатели бедных муниципальных районов, лишенные возможности даже купить билет, чтобы посмотреть на чудо-майки в игре. И все же скажу по секрету: в конечном счете футбольные майки — это всего лишь футбольные майки. И если бы им позволили выбрать, что лучше — висеть на стенке в Барселоне или снова носиться по полю за мячиком, я точно знаю, что они предпочли бы.

Точка.

Часть 6

Грабим офис

Глава 1

Первый шаг

Если честно, я никогда особо не парюсь на собеседованиях в агентстве по трудоустройству. А чего париться, если плевать я хотел на работу, которую они мне предлагают, и хожу туда лишь затем, чтобы дважды в месяц исправно получать свой чек на пособие. Нет, при обычных обстоятельствах походы в агентство меня не напрягают. Я напяливаю костюмчик похуже, прихожу вовремя, если надо, вежливо улыбаюсь и двадцать минут болтаю с хорошо одетыми чужаками, которые очень любят задавать вопросы личного характера. Потом ослабляю галстук, топаю в кабак и заказываю для себя поощрительную порцию выпивки. В общем, эти самые собеседования можно даже считать чем-то вроде небольшой развлекательной экскурсии, если они ни к чему не обязывают.

Сегодня, однако, все иначе. От предстоящего собеседования зависит очень многое. Соответственно я специально к нему готовлюсь.

Мэл входит в комнату с чашкой чая в руке и выражает свое одобрение:

— В этом костюме ты просто красавчик! — сексуально провоцирует она меня.

— Угу, неплохо выгляжу, — соглашаюсь я, стоя перед зеркалом и поправляя узел галстука.

— Сколько, говоришь, ты за него отдал? — Мэл щупает ткань пиджака.

— О таких вещах я не говорю. Я — человек-загадка.

— Тебе давно пора было обзавестись новым костюмом. Тот, что висит в шкафу, даже на меня уже не налезает.

— Откуда ты знаешь? Примеряла, пока меня не было дома? Ладно, откровенность за откровенность: мы с Олли тоже тайком меряем твои тряпки, — признаюсь я.

— Вполне допускаю.

— Мой тебе совет: не спеши осуждать человека, которому не подходит его костюм. В некотором смысле это признак успеха.

— Какого?

— Это означает, что ему в течение определенного времени удавалось избегать повестки в суд.

Не сомневайтесь, так оно и есть. У некоторых самых удачливых аферистов дома в шкафу пылятся костюмы цвета бордо с изъеденными молью подмышками.

Я отступаю на шаг-другой и любуюсь плодом своего труда. Мэл также смотрит на невероятных размеров виндзорский узел и пятнадцатисантиметровый «язык», после чего подскакивает ко мне, чтобы испортить все великолепие. Верите ли, мало что в жизни бесит Мэл сильнее, чем мой способ завязывать галстук.

— Господи, Беке, ты же идешь на собеседование по трудоустройству, а не урок географии прогуливаешь! Дай я сделаю как следует, — настаивает противная девица и едва не душит меня в попытке перевязать несчастный галстук.

— Отстань, мне и так нравится, — протестую я, стараясь не подпустить ее к себе.

В общем, дело едва не заканчивается потасовкой. К счастью, громкий звонок в дверь отвлекает Мэл, и я убираю ее цепкие лапы от моего тройного виндзорского.

— Кто это? — спрашивает она у меня.

— Э-э, сложновато определить, не открывая дверь, — говорю я.

— Ты кого-то ждешь?

— «Кого-то» кого?

— В этом и смысл. Если кого-нибудь ждешь, обычно знаешь, кого именно.

— Ну, не знаю. Может, это твой поклонник? — высказываю предположение я.

— Нет, поклонник придет только после трех, — информирует меня Мэл.

— А вдруг он раньше кончил?

— Ну, мне, как всегда, везет. — Мэл направляется к двери. — Что бойфренд, что поклонник — оба кончают рано.

Интересно, на кой нам с поклонником сдалась такая язвительная стерва?

Мэл открывает дверь. На пороге стоит Олли, одетый с иголочки, в начищенных до блеска туфлях.

— А-а, капитан Ай-Кью, — вздыхает Мэл, ничуть не удивившись.

— Мэм, для прохождения службы прибыл! — щегольски салютует Олли.

— Ты-то чего в костюм вырядился? Да еще в такой же, как у Бекса? — интересуется Мэл.

— А, — отмахивается Олли, вваливаясь в прихожую, — взяли наделе.

— «На деле» — это, как я понимаю, специальный термин? — отваживается предположить Мэл.

Меня Олли находит на кухне.

— Рановато ты сегодня, — говорю я, бросив взгляд на часы.

— Угу. У меня сломался тостер. Решил воспользоваться вашим. — Олли извлекает из карманов несколько ломтиков белого хлеба.

— Стоп, стоп, ничего не понимаю, — настораживается Мэл позади нас. Ей кажется, будто она упустила нечто важное. — Беке, ты ведь идешь на собеседование насчет работы, так?

— Ну да. Олли тоже, — объясняю я.

— Что, вместе?

— Нас направили туда из центра занятости, — на ходу сочиняет Олли. — Они, наверное, всех подряд посылают.

— Тем не менее любая работа — это ступенька вверх на карьерной лестнице, — солидно заявляю я.

— И к чему же приставлена эта твоя лестница? — прищуривается Мэл.

— Солнышко, откуда в тебе столько цинизма? — вздыхаю я. Олли идет еще дальше:

— Ты нас просто обижаешь, да, обижаешь!

— Послушай, Мэл, ты давно твердишь, что мне нужно найти настоящую работу, вот я и стараюсь. Я же не виноват, что нас обоих посылают на собеседование по поводу одного и того же места!

— И в одинаковых костюмах, — усмехается Мэл.

— Нет, это действительно по моей вине. Точнее, по вине «Маркса и Спенсера» — там была распродажа.

— Значит, костюмы не ворованные? — продолжает давить Мэл.

— Практически нет. Знаешь, такая грандиозная распродажа. Можно сказать, даром отдавали. — Я хмурю лоб для пущей серьезности.

— Точно, — подтверждает Олли. — Все равно как если бы забыли запереть кассу.

— Ну что, мы похожи на деловых людей? — сияю я, страшно довольный новыми шмотками.

— Скорее, на парочку сайентологов, — фыркает Мэл.

— Спасибо, — расплывается в улыбке Олли. Что поделать, мой друг редко слышит комплименты.

В это мгновение его тосты решают тоже поучаствовать в беседе и выскакивают из тостера, чтобы получше разглядеть наши костюмы.

— Ты с чем будешь? — спрашиваю я у Олли, открывая холодильник.

— С яичницей и ветчиной, если можно, — отзывается бессовестный наглец.

Через полчаса мы въезжаем на узкую улочку за пределами центра. Сразу за углом — многоуровневая парковка, но цены там просто грабительские, так что мы с Олли предпочитаем самостоятельно предпринять необходимые меры. Останавливаем фургон у тротуара и читаем объявление на столбе: «ПАРКОВКА ТОЛЬКО ДЛЯ ВЛАДЕЛЬЦЕВ РАЗРЕШЕНИЙ. САМОВОЛЬНО ПРИПАРКОВАННЫЕ АВТОМОБИЛИ БУДУТ ЗАБЛОКИРОВАНЫ ИЛИ ОТПРАВЛЕНЫ НА ШТРАФНУЮ СТОЯНКУ». Отлично.

Мы вылезаем из фургона, распахиваем задние дверцы и закрепляем на заднем колесе блокиратор. Честное слово, великолепная штука! Мы пользуемся ею чуть больше года и уже сэкономили сотни фунтов — никаких тебе штрафных талонов. Это все равно что пожизненное разрешение на бесплатную парковку. Странно, что никто, кроме нас, еще не обзавелся собственным блокиратором, только не спрашивайте, где его взять, потому что наш я и Ол обнаружили случайно — на своем же фургоне. Какой-то недальновидный коп однажды заблокировал колесо нашего автомобиля. Теперь у него одним блокиратором меньше, а мы с Олли оставляем машину, где захотим.

— Так почему Мэл сегодня не на работе? Обленилась? — спрашивает мой приятель, пока мы занимаемся установкой блокиратора.

— У нее сегодня отгул. Остались три дня от отпуска, надо использовать их до Пасхи, иначе «сгорят».

— А сколько всего дней в отпуске?

— Кажется, двадцать.

— Боже, подумать только: всего двадцать свободных дней в году! Где же найти время на все дела? — От одной мысли об этом Олли передергивает.