Течения Алькионы - Брайан Стеблфорд

Джонни спускал нас по склону - где я видел голую скалу, впервые взгромоздившуюся из этих живых ножек - и на равнину. Тут мы быстро остановились.

- На колесах не доберемся, - сказал он. - Я спущусь вниз. Продеремся.

- Не продерешься, - поплывешь, - сказал я. - Это море.

- Покрытое растениями?

- А почему бы и нет? Даже на прекрасных обычных мирах существуют саргассовы моря. Поверхность их затянута сорной травой, обтягивающей их словно кожа, - гроздь растительных островов. Тысячи квадратных миль на многих мирах. Это вполне обычно.

Он запустил турбины, и винты начали толкать нас через эту мешанину. Это была в большей степени вода, чем растительность. Растения не оказывали нам сильного сопротивления. Оно изменило приспособляемость к нам - из желания оказать услугу. Очень вежливо.

- Далеко ли другая сторона? - угрюмо спросил дель Арко? Ему было скучно.

- Как знать? Может быть, "Потерянная Звезда" погрузилась на целых пять морских саженей в глубину. Лучше вызвать "Лебедя" и сообщить им, что до завтрашнего ужина мы не вернемся.

Капитан проинформировал Ив, что мы наткнулись на болото и продвигаемся медленно.

- Между тем, - предположил я, - давайте все вспомним, что терпение это достоинство и очень хорошая черта характера.

Неожиданное снижение скорости превратило пятьсот миль в очень долгую дорогу. Я был рад, что справился и посадил корабль так близко - вернее, "ветер" справился. По масштабам планеты пятьсот миль - это небольшое расстояние.

- Мы можем сыграть в карты, - сказал Джонни, - или еще во что-нибудь.

- Если тебе скучно, - сказал я, - пусть тебя сменят.

- Кто сменит? - ответил он. - Я здесь сижу, не делая ничего. Мы движемся одним курсом по неподвижному морю при спокойной погоде. Кто еще нужен?

- Не знаю, - сказал я. - Мы можем встретить морское чудовище.

Никто не рассмеялся. Я был похож на юмориста, стоявшего перед лицом смерти. Когда события подавляюще обыденны, сардоническая ирония так же привычна, как и подавленность.

Я предостерегал о реальной возможности встретить морское чудовище, но в целом это было предостережение о том, что нам может встретиться все, что угодно. Ничего не случилось. Ничто не предвещало, что что-то может случиться. Даже дождя не было.

Я удовлетворился мыслью, как прекрасно было бы разрешить кому-то еще управлять, и это было лучшим шансом расслабиться с тех самых пор, как меня подобрала "Элла Марита".

Мы передвигались на колесах, пока не съехали в океан - это был океан, а не просто соленое озеро или канал. Безграничность его начинала угнетать. Постепенно я определил, что наша дорога должна приближаться к концу. "Потерянная Звезда" не могла полностью находиться под водой, если ее сигнал все еще доходил до нас. Если бы она оставалась в воде, то не смогла бы так хорошо сохраниться. Космические корабли сконструированы в расчете на воздух, а не на воду. Если она просуществовала восемьдесят лет, то только потому, что была на поверхности и на суше.

Солнце все еще летаргически догорало над горизонтом. Местное дневное освещение могло продержаться еще часов пять, а нам, по общему мнению, нужно было еще часов восемнадцать. Местная ночь могла быть длиннее или короче, но я решил, что она, похоже, будет такой же продолжительности, как и день. Данный мир не имел осевого наклона (Алахак дал мне раньше примерное описание). Я подверг сомнению измерения "Карадок" (они слишком давно их делали), что мы сумели сесть так близко, но все свидетельствовало о том, что погрешность была невысока.

Я сообразил, что даже в течение ночи света было достаточно, чтобы видеть. Последний луч солнца прочертил длинную сумеречную линию, изломанную в искривляющих полях. Но даже такая, ночь была столь же удобна, как и день. Ночь на чужой планете - всегда плохое место, где бы это ни было.

Тем временем "Потерянная Звезда" сигналила все ближе и ближе. Солнце зашло, а мы все еще были в море. Я спросил себя, неужели кто-то дожидается ночи? Мы чувствовали себя в безопасности, но предполагали встретиться с насмешливым приемом. Но я недолго размышлял об этом. Вы могли вскоре получить удар в спину, и лучшее, что мы чувствовали, это желание находиться подальше от Течения. Перспектива находиться в бронированном трясущемся вездеходе два дня была отвратительной.

Я был прав, ожидая, что ночная тьма не будет слишком интенсивной. Хотя этот мир и был безумным, но он был идеально сориентирован для того, чтобы использовать естественную иллюминацию. Нас освещал слабо различимый сектор ядра Алькионы и могучая когорта из тридцати ближайших звезд с сильным световым излучением. Зияющая пропасть ядра висела в небе наподобие огромного занавеса, исторгая бледный, но эффективный свет. Горизонт пылал белым, окружая нас гигантским серебряным кругом, сияющим как драгоценный камень.

Цвета сорной травы вокруг нас - я думал о ней как о морской траве, хотя значительных отличий между земными и морскими растениями нет приглушенный индиго, темно-красные, бронзовые и серые. Ничего тусклого, ничего яркого, но все еще могли различать жуткий танец теней и оттенков.

До "Потерянной Звезды" оставалось пятьдесят миль, сорок...

Я снова начал думать о том, что у нее за груз и что я намерен с ним делать, когда его найду. Теперь, конечно же, я знал, что груз был. Алахак подозревал, что он есть, но он не сказал мне многого, потому что не был уверен. Мне было легко поставить себя на место капитана звездолета, который - восемьдесят лет назад - случайно натолкнулся на остатки неизвестной цивилизации за пределами Венца. Я знал, что привозят из подобных миссий другие звездолеты. Я знал, что наиболее ценилось в галактике, на чем концентрировалось воображение капитана. Ирония была в том, что груз на сегодняшний день совершенно не имел цены, если убрать один-единственный секрет. Не имел никакой цены в смысле выкупа. В смысле цены, я не ошибусь, что есть люди, которые все еще желают оплатить удачу, которая вовсе не очевидна.

В двадцати милях от "Потерянной Звезды" мы выбрались из воды. Мы с Джонни в это время дремали, поэтому не заметили едва выглядывающие скалы, а дель Арко подумал, что не стоит нас беспокоить, и не предупредил. Он ускорил движение, как только колеса нашли береговую опору, и резкий толчок разбудил нас.

Он свернул, чтобы исследовать наклон, по которому нам предстояло подняться. Утес имел свирепый, неразрушимый и непреодолимый облик. Этот берег представлял собой совершенно иную картину, чем то, что было до сих пор. Раньше все было унылым и негостеприимным. Растения росли, но они росли в высоту. В жесткой вулканической скале невозможно было остановиться на якорную стоянку, поэтому они находили себе место в расщелинах, расколах, поскольку пробить этот постоянный скальный монолит было невозможно.