Спасение неизбежно Октябрь 2012 - Владлен Щербаков

Снова нерусская речь, видимо, остроумная шутка, издевательский смех в лицо.

— Джаватханов, ты же ЕГЭ на отлично сдал, а по–русски говорить не умеешь?

— Я еще не солдат. Ты не можешь мной командовать. — Заявил образованный Джаватханов. Спустя мгновенье кандидат в вожаки добавил с некоторым сомнением:

— Еб твою мать.

Лейтенант ожидал подобное, все‑таки движение опередило сознание. Кулак штопором в печень,

каблук сапога в звезду пряхи.

Джигиты за рукава поймали кандидата, вместе повалились на холодный асфальт.

Лейтенант не имел цели вырубить наглеца. Парни быстро поднялись, смуглые лица перекошены от злости. Склонив головы, все трое бросились на Лаптева. Остановились, тяжело дыша. Вровень с Лаптевым стоял Семенов и командир 2 отделения. Взводный заметил, что одного из стоявших справа кавказцев придержал за руку земляк.

— Если я услышу в моем взводе подобные слова в адрес чьей‑либо матери, — лейтенант чеканил слова, — мне будет по барабану, кого учить вежливости: солдата, гражданского, русского, нерусского!

Фонари подсвечивают одинокие снежинки в прозрачном воздухе. Длинные клубы пара сопровождают ровное дыхание лейтенанта и сопровождение. Портупея на полевой форме, кобура расстегнута. Два контрактника с автоматами, ремень на плече, приклад подмышкой, палец на спуске. Вид говорит о нежелании длинных переговоров.

— Вы находитесь на территории учебной части. Контакты солдат с гражданскими запрещены. После 22–00 солдаты должны находиться в расположении своей части. Ваше нахождение здесь является нарушением устава гарнизонной службы.

Сборная заступников кавказского региона грозно шевелит носами, желваки канатами под смуглой кожей.

— Через месяц вы получите пополнение, будут претензии по качеству учебного процесса, рассмотрю каждую претензию. На данном этапе считаю разговоры излишними.

— Хорошо, командир, через месяц поговорим! — Сержант–кавказец, сохраняя лицо, добавил своим:

— Пошли, успеем разобраться!

В расположении сделали перестановку: кровати сдвинули по интересам. В освободившейся части постелили маты, поставили скамью, стойки для штанги. Заниматься разрешалось все свободное время. После отбоя допускалось все, что не тревожит спящих товарищей. Постепенно здоровый сон вытеснил все интересы.

До необходимого минимума сократили строевую подготовку. Упор на скорость построения.

Занятия до обеда проходили преимущественно в классе. Первые два часа политическая информация, чтение устаревших уставов позволяли юным мозгам подремать. Закончив с обязательной программой, Лаптев выдавал собственные систематизированные знания. Лейтенант знал удивительно много, излагал простым языком, по возможности, наглядно. Прапорщик и сам с удовольствием присутствовал на занятиях по истории военного дела, стратегии современной войны, тактики ее проведения, видам войск и вооружений. Много времени уделялось географии, климатическим и топографическим особенностям Восточной Азии. Теория фортификации подкреплялась выходами в поле. Земля еще не промерзла, первый снег не мешал рытью траншей и окопов, Лаптев обращал внимание на ландшафт, использование естественных укрытий. Большое внимание уделялось маскировке. Лейтенант рассказывал о способах выживания в различных условиях, большим подспорьем в этом служили видеозаписи передач «Discovery Channel». Медицинская подготовка перемежалась с психологической подготовкой убивать подручными средствами.

После обеда час отдыха. Далее спортивная подготовка. Силовые упражнения занимали второстепенное место. Молодой организм восстанавливается быстро, но накачка мышц не ставилась во главу угла. Постепенно Лаптев убедил в необходимости ежедневных кроссов. Изучение приемов рукопашного боя чередовались в зале и на открытом воздухе.

Плотность учебного процесса не оставляла будущим солдатам времени заниматься выяснением индивидуальной крутости. Лейтенант сплачивал коллектив интересом к службе.

Прапорщик лично ходил дежурным по роте, когда в наряд заступали кавказцы. После первых неурядиц джигиты прониклись важностью миссии, наряд стал образцовым. Сортир перестал быть местом культа. Чистота поддерживалась в стандартах гигиены.

По совету прапорщика кавказцы смастерили из крышки от посылки табличку. Джаватханов жирным фломастером вывел: «Нэ там чиста, гдэ убирают, а тама гдэ нэ мусорят». Табличка висела на двери в туалет, орфография никого не пугала.

Семенов отметил закономерность: днем командир взвода добивался исполнения приказа. Перед отбоем собирал солдат в классе службы. Одежда допускалась любая — вплоть до спортивных костюмов. Не допускались вольные позы, цыканье, мат. Лейтенант кратко разбирал действия солдат в составе отделения, взвода. При необходимости обосновывал причину и необходимость выполнения приказа. В итоге всегда оказывалось, что солдаты наиболее разумным путем выполняли боевую задачу с наименьшими потерями.

Стрельба перед присягой завершает первый этап солдатской науки. Пуля давно не дура. Патрон – молодец. Можно ли так сказать о людях, принимавших решение поставить на вооружение автомат Калашникова калибра 5,45 мм. Поднаторевший за месяц в военной истории Семенов сильно в этом сомневался. Идея отличная: массу боеприпасов и оружия снизить, тогда можно больше вооружения взять, пуля легкая, начальная скорость выше, летит дальше. А то, что тебя убьют 10 раз, пока свои рожки ополовинишь, а попасть суметь с километра, умные головы не подумали. Думали, видимо, что иголками в чистом поле стрелять придется. На стрельбище, в крайнем случае. В безветренную погоду. Легкой стремительной пуле противопоказано атмосферное влияние, перед целью не должно быть ни травинки. Уж тогда при входе в плоть противника вредная пуля развернет центр тяжести. Во время этого процесса разорвет ткани и органы всей длиной конусообразного цилиндрика. Наладили бы производство НАТОвского 5,56, так нет свое гавно роднее, да чтоб не захватывали друг у друга обозы, понимаешь. А, может, умные головы стали жертвой удачной операции ЦРУ. В любом случае, патроны начала 90–х популярностью не пользовались даже у китайцев. Никому начальник тыла продать их не смог. Утилизировались никчемные боеприпасы честными стрельбами, даже график не надо переделывать. Снаряжай магазины, как положено, по 30 штук, не делай из огневой подготовки события, и, глядишь, к концу службы солдат в ростовой мишени «Служу России» научится выбивать.

Большим пальцем прапорщик притопил зеленый цилиндрик, очередной патрон уютно устраивался в рожке. «Как игрушки, честное слово, и автомат пластмассовый. А война – дело серьезное, не компьютерные игры». В последнее время Семенов ощущал неясную тревогу. Непонятные даже для старших начальников переброски войск, на несколько дней задерживающиеся в части подразделения, бойцы которых то ли немые, то ли иностранцы. Чужие караулы на железной дороге, новенький тент закрывает технику на платформах. Офицеры стали пить меньше. Не к добру все. Но первые стрельбы, как праздник. Пацаны с автоматом не как с макетом пообщаются.

Если бы во взводе были католики, стрельбы стали подарком к рождеству. Солдаты неторопливо позавтракали. Неспешное обстоятельное принятие пищи учебным взводом предмет зависти военнослужащих срочной службы. Прапорщик никогда не торопил солдат. Сытый и спокойный служит эффективнее. Прибыв в расположение, получили оружие, пустые подсумки. Двое солдат вынесли из оружейки ящик со снаряженными магазинами. Взвод построился на плацу. Согласно боевому расчету кавказцы занимают свои места в каждом отделении. Шапки, бушлаты обносились, амуниция подогнана. Юные тела приосанились, гражданский гонор растворился. Вполне готовое боевое подразделение. В 9–00 с подножки УРАЛа спрыгнул Лаптев, деловито принял доклад, солдаты бодро ответили на приветствие. Военные, помогая друг другу, быстро погрузились. Семенов закрыл борт, завернул рукояти. В кабине натоплено, прапорщик пристроил автомат между коленей, переглянулся с лейтенантом, нарочито сурово наказал водителю:

— Давай, сынок, аккуратнее – лучших бойцов везешь!

— Есть, товарищ прапорщик, ехать аккуратно.

Трехосник фыркнул, Семенова мотнуло назад–вперед. Военная аккуратность — чтоб точно и в срок.

На полигоне солдаты сунули в подсумки по два рожка, выстроились перед позицией. По команде залегли в утрамбованный снег. Лаптев руководил стрельбой с правого фланга. Джаватханов лежал в трех метрах первым в ряду. Кавказцу не терпелось вставить магазин и поразить всех меткостью. Семенов старался быть незаметным за спиной лейтенанта. В его руках АК-74 калибра 7,62 находился в боевом положении.