Фокус-покус от Василисы Ужасной - Дарья Донцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сергей Крыжовников, знавший, естественно, об этих особенностях компаньона, попытался купировать скандал и крикнул:
– Элен, иди сюда! Коньячку хочешь?
Модельер, любившая выпить, обычно с радостью откликалась на подобные приглашения, но в тот раз она с ослиным упрямством продолжала орать:
– Эй, ребята, Архип, Дэвид, чего вам делить, а ну поцелуйтесь! Быстро, быстро…
Понимая, что ситуация накаляется, ее попытался разрядить Моисеев. Борис – интеллигентный, мягкий человек, не любящий бурные, шумные выяснения отношений. К тому же для большинства эстрадных артистов тусовка – это не способ расслабиться, а тяжелая работа. Ремесло певца предполагает публичность, статьи в газетах, фотографии, вот и приходится после утомительного рабочего дня, навесив на лица улыбки, тащиться на очередной шабаш. На вечеринках ведут переговоры, договариваются о гастролях, но, что греха таить, на них частенько вспыхивают скандалы.
Именно выяснения отношений, особенно с мордобоем и фонтаном ненормативной лексики, поджидают журналисты. Борзописцев можно понять, ну какой интерес им описывать день рождения певички? А вот если присутствующие начали обливать именинницу майонезом… Звезды тоже люди, и им свойственны все человеческие недостатки.
Стоит кому-то из вас начать топать ногами в ресторане или в магазине, продавцы и официанты постараются успокоить разбушевавшегося клиента, и делу конец. Но если Алла Пугачева вдруг скажет своему парикмахеру: «Ну и ужас ты мне на голове соорудил», – то завтра «Желтуха» выйдет с огромной «шапкой»: «Примадонна разгромила салон».
Новость подхватит «Сплетник», он уже опубликует иную версию: «Алла Пугачева разбила все окна в цирюльне и выкинула на мостовую стилиста».
«Мир эстрады» разовьет тему: «Аллочка ударила ножницами парикмахера. Дело замяли за очень большие деньги». Последней выступит вроде бы приличная газета «Новости культуры», она предложит читателям дискуссию: «Допустимо ли поведение Пугачевой? Может ли примадонна калечить мастера? Что позволительно звездам эстрады?»
И полетят письма в редакцию, их станут публиковать: «Я, имярек, возмущена поведением Пугачевой! Как она могла изнасиловать своего парикмахера? Вот лично я, мать и бабушка, мой трудовой стаж пятьдесят лет, никогда себе ничего подобного не позволяла! Осуждаю Аллу Борисовну, и вообще мне ее белые сапоги не нравятся!» Целый месяц разнообразные издания будут смаковать подробности ими же самими созданного скандала, потом переключатся на новую тему, столь же актуальную, животрепещущую и правдивую, как предыдущая. Это издержки славы. Многие, как та же Алла Борисовна, ведут себя умно, не обращают внимания на щипки прессы. Думаю, Пугачевой неприятно читать про себя и Филиппа гадости. Пусть желтые газеты строчат небылицы, Пугачева-то поет!
Собака лает, караван идет. Бывают у нее успехи, случаются неудачи, но это естественно для творческого человека.
Впрочем, некоторые звезды сами провоцируют безобразия, чтобы о них заговорили, им нравится шум.
Так вот, Борис Моисеев, очень не любящий скандалы, взял Элен за руку:
– Дорогая, хочешь, я поцелую Архипа, и мы все мирно выпьем?
Присутствующие прыснули от смеха, обстановка разрядилась, Элен схватилась за бутылку. Кирилл Карно во время описываемых событий стоял около Сергеева и услышал, как тот сквозь зубы сказал Крыжовникову:
– С кем угодно поцелуюсь, а рядом с Дэвидом даже стоять не хочу.
Слова Архипа достигли ушей не только Карно.
Через пару минут о них узнал Брюлов. Уходя с тусовки, он сказал в гардеробе:
– Сволочь! Я убью Архипа…
Кирилл посмотрел на меня.
– Ну как? Хороша история?
Я пожала плечами:
– Чего не ляпнешь спьяну. Ты лучше скажи: значит, песни не твои?
– Нет, – прошептал Кирилл.
– Их пела девушка? Ну на той кассете. А как ее зовут?
– Не знаю, хотя думаю, что Вера.
– Отчего ты так решил?
Карно снова схватился за сигареты.
– Понимаете, Роман слова песен слегка переделал. Текст-то от лица женщины написан. Но легко справились только с четырьмя песнями, с пятой облом получился, кстати, с самой лучшей.
Ее никак изменить не удалось. «Я Вера, меня зовут Вера, я Вера твоя в любовь, я Вера твоя в удачу, я Вера твоя, мне имя Вера…» Ну и так далее. Согласитесь, парню такое не подходит. Роман решил не расстраиваться и попробовал сделать эту песню с Минной, получилось просто ужасно. «Я Минна, меня зовут Минна, я мина любви». Если учесть, какой смысл имеет существительное «мина», то вышло просто отвратительно.
Я слушала Кирилла, удерживая на лице равнодушное выражение. Значит, Вера не солгала, она и впрямь оставила у старшей сестры кассету. Вполне вероятно, что и дальнейшие ее слова о том, что Сергей Крыжовников убил Волкова, тоже истина.
Дело за малым, понять: почему он это совершил?
Что не поделили Роман и Сергей? Деньги?
Дверь тихонько скрипнула, показалась голова Сары.
– Вот вы где! – воскликнула она. – Пошли скорей, посажу вас в зале.
– Сейчас она придет! – рявкнул Кирилл.
Сара мгновенно испарилась, Карно схватил меня за руку.
– Арина, вы же только начинаете как продюсер?
Я осторожно кивнула:
– Да.
– Я был с вами предельно откровенен! Поймите! Я имею кое-какое имя, скоро взлечу очень высоко. Обязательно! Вот увидите, я окажусь на самой вершине! Но сейчас у меня очень тяжелый момент. Новых песен нет!
– Давайте быстрей, – крикнула из-за двери Сара, – концерт начинается.
– Вложитесь в меня, – настаивал Карно, – не пожалеете. Всего-то ничего надо, новую песню или клип…
– Хорошо, – я попятилась к двери, – я подумаю.
– Зачем вам Капкина? Она пустое место!
– Надо мозгами раскинуть.
– Я уже почти раскручен.
– Согласна.
– У вашей Капкиной ни рожи, ни кожи, ни голоса!
– Вы же ее не видели и не слышали, – возмутилась я.
– И все равно я знаю: она дерьмо! Меня продюсируйте!
Я выскочила в коридор и потрясла головой.
Надо же, такой симпатичный мальчик, необыкновенно хорош внешне, был со мной откровенен, но почему тогда возникло стойкое желание вымыть руки после общения с ним?
Глава 23
– Сюда, быстрей, – поволокла меня за собой Сара.
Я, спотыкаясь о какие-то змеящиеся повсюду шнуры и о разбросанные тут и там железки, скакала за администратором. Наконец Сара толкнула неприметную дверь, и мы оказались в небольшом, но битком набитом зале.
– Ну вот! – воскликнула Сара. – Я так и знала! Во народ! Ведь повесила на кресло объяву: «Зарезервировано». Так сняли и сели! Теперь не согнать! Ну и куда мне вас теперь усадить?
– Не беспокойтесь, я могу постоять.
– Нет, нет, сейчас мы что-нибудь придумаем.
– Вон там, в самом первом ряду, мужчина расположился, видите, – обрадовалась я, – такой, уже в возрасте! Около него справа и слева два пустых кресла, и никаких бумажек на них нет! Хотя, может, он их для своих занял, давайте спросим?
– Это Дымов!
– Кто?
– Павел Дымов, музыкальный критик.
– И что?
– Первый ряд от общей публики отгорожен, это VIP-места, для артистов и их знакомых.
– А мне туда нельзя? Я же с Майей пришла!
И вообще, я ее продюсер.
– Что вы, что вы, – заулыбалась Сара, – вам можно все! Но только, боюсь, вы меня не поняли.
Это же Дымов!
– Неужели я похожа на идиотку, – рассердилась я, – великолепно просекла, что это критик Павел Дымов. Почему бы мне около него не устроиться?
– Не знаю, – растерянно ответила Сара, – никто с ним рядом никогда не садится!
– Это запрещено?
– С какой стати? Нет, конечно.
– Значит, я пойду?
– Идите, – прошептала администратор.
Пожав плечами, я направилась к пустым креслам. По дороге меня внезапно осенило. Небось этот Павел никогда не моется и пахнет, как перезревший сыр бри, поэтому люди и шарахаются от него. Ладно, если амбре станет совсем уж невыносимым, встану и уйду.
Я плюхнулась возле Дымова и принюхалась.
Нос не ощутил ничего неприятного: легкий запах мужского одеколона и новой кожи. На критике был пиджак из лайки. Страшно обрадовавшись, я сказала:
– Здравствуйте, меня зовут Виола Тараканова.
Я пишу детективные романы под псевдонимом Арина Виолова.
Не успела я завершить фразу, как сама же удивилась: ну с какой стати полезла знакомиться с критиком? Поняла, что от мужика не пахнет дрянью, и обрадовалась до потери ума!
Дымов повернул голову. Его маленькие, черные, очень злые глазки, похожие на изюминки, глубоко вдавленные в желтую, пористую булочку, смотрели на меня с легким презрением. Я поежилась, последний раз подобным взглядом меня мерила Ася Арнольдовна, бывшая классная руководительница. В свое время Ася Арнольдовна на дух не переваривала ученицу Тараканову. Преподавательницу можно было понять! У Виолы не было ни отца, ни матери, а ее мачеха Раиса никогда не приносила училке подарки. Однажды Ася Арнольдовна прямо заявила:
