10 мифов об СССР - Андрей Колганов

Наши потери на земле и в воздухе за первый день войны действительно были очень велики – по нашим официальным данным, они составили около 1200 самолетов, из них 768 пришлось на Западный особый военный округ[308]. Данные из немецких источников называют цифру примерно в 1800 машин, а данные нашего собственного учета материальной части позволяют сделать вывод, что потери составили не менее 2000 машин в первый день и примерно 3900 – за первые два дня. Далеко не все здесь – боевые потери. В отличие от немецкой авиации в это число попали и самолеты даже с небольшими повреждениями, и вовсе исправные, которые пришлось бросить на оставляемой территории[309]. Однако этого было еще далеко не достаточно, чтобы изменить общее количественное соотношение сил в воздухе в пользу немецко-фашистских войск. Лишь на Западном фронте потери довольно резко изменили соотношение сил. Однако основная драма теперь разворачивалась не на земле, а в воздухе.

При количественном превосходстве нашей авиации борьба за господство в воздухе была проиграна в первый же день, поскольку соотношение потерь в воздушных боях складывалось явно не в нашу пользу. В первый день войны было сбито в воздухе 322 наших самолета (по немецким данным – 392). По нашим официальным данным, немцы потеряли в воздушных боях около 200 машин. Немцы рапортовали о потере 35 машин[310]. На самом деле, как было установлено по немецким архивам, их безвозвратные потери составили 63 машины, а вместе с самолетами союзников их потери превысили 70 машин[311]. Но так или иначе, героизм и мастерство отдельных наших летчиков столкнулись с явным превосходством и выучки среднего немецкого воздушного бойца, и качества материальной части Люфтваффе, и способностей немецкого командования к управлению боевыми действиями в воздухе.

На Западном фронте количественное соотношение наших и немецких самолетов перевернулось в обратную сторону за какую-то неделю. Именно там происходили эпизоды, с таким трагическим напряжением изображенные К. Симоновым в его романе «Живые и мертвые». Не прошло и трех месяцев, как господство германской авиации в воздухе лишило наши ВВС их былого количественного превосходства. Огромное число самолетов и множество летчиков было потеряно.

Что же случилось?

А случилось примерно то же, что и с танковыми войсками. И организация наших ВВС, особенно организация управления и связи, и качества командного состава, и подготовка экипажей оказались не на высоте требований современного боя. Большинство истребителей (даже новых конструкций, где была предусмотрена установка радиостанции) не было радиофицировано. Авиационная разведка, наземная служба воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС) были поставлены неудовлетворительно. Взаимодействие с командованием частей и соединений сухопутных войск не было налажено.

Крайне негативно сказались на использовании авиации черты, характеризовавшие стиль управления войсками, сложившийся к концу 30-х годов: боязнь ответственности и инициативы, чинопочитание, стремление скрыться за бумажными отчетами и т. д. Это вело к распылению сил и средств под давлением вышестоящих начальников, к погоне за числом самолето-вылетов «для отчетности» и «успокоения начальства», к таким недопустимым явлениям, как использование ночных бомбардировщиков днем без истребительного прикрытия, к боязни делать выводы из опыта первых дней боев и отказываться от не оправдавших себя тактических установок и т. д.

Часто это приводило к тому, что при общем количественном превосходстве советской авиации ее не оказывалось в нужный момент в нужном месте, либо в этот момент и в этом месте немецкой авиации удавалось создать количественный перевес.

Не удалось использовать возможности недавно поступившей в войска современной авиационной техники (близкой по своим параметрам к лучшим немецким образцам), поскольку она еще не была освоена летчиками, и для новых самолетов катастрофически не хватало боеготовых экипажей. Так, для 201 исправного «Пе-2» в ВВС РККА в наличии было только 27 боеготовых экипажей. Несколько лучше дело обстояло на флоте: там для 151 исправного «Пе-2» нашлось уже 96 боеготовых экипажей. Столь же плохо дело обстояло с истребителями: для 786 исправных «МиГ-3» в ВВС РККА успели подготовить только 322 экипажа и т. д.[312] Вероятно, именно поэтому значительная часть новейших самолетов была уничтожена и просто брошена на земле в первые дни войны – их просто некому было поднять в воздух.

Итак, несмотря на неустанную заботу и внимание товарища Сталина, выпестованные им «сталинские соколы» не смогли выдержать удара количественно меньших, но лучше подготовленных сил Люфтваффе. В личном героизме советских летчиков не сомневается никто, в том числе и противник. Проблема была в массе ошибок и просчетов, допущенных при подготовке ВВС к войне. Исправлять эти недостатки и упущения, восполнять потери и идти к завоеванию господства в воздухе пришлось долгим путем, ценой тяжелых потерь и перенапряжения сил народа.

Эвакуация

Несомненной заслугой руководства СССР, включая, разумеется, и Председателя СНК СССР И. В. Сталина, была организация эвакуации населения и промышленности с территории, оказавшейся под прямой угрозой оккупации (непосредственное руководство эвакуацией осуществлял Совет по эвакуации во главе с Н. М. Шверником, его первыми заместителями были А. Н. Косыгин и М. Г. Первухин). Эпопея с эвакуацией советской промышленности на Восток не имеет себе равных в мировой истории. Без проведения эвакуации было бы невозможно обеспечить военно-техническое превосходство над Германией, достигнутое в ходе войны. Под утверждением, что эвакуация промышленности на Восток была решающим сражением начального периода Отечественной войны, выигрыш которого определил провал нацистской агрессии, есть немалые основания.

Всего в ходе эвакуации на Восток было перебазировано 1523 предприятия, из них более 1360 крупных предприятий (главным образом военных или связанных с производством продукции военного назначения)[313]. Вместе с предприятиями было эвакуировано примерно 30–40 % их персонала. Всего на Восток было вывезено около 10 млн советских людей.

Кроме этого, на Восток было перебазировано множество научно-исследовательских институтов, вузов, музеев, библиотек.

Было эвакуировано значительное количество запасов материальных ценностей, около 2,4 млн голов крупного рогатого скота.

Для эвакуационных перевозок 1941 года было использовано примерно 1,5 млн железнодорожных вагонов. 870 тыс. тонн грузов было перевезено водным транспортом[314].

В сжатые сроки была проделана колоссальная работа по размещению эвакуируемых людей и предприятий в восточных районах страны. С огромным напряжением сил шла работа по вводу эвакуируемых предприятий в строй. Были созданы по существу новые промышленные районы на Востоке. 266 предприятий было размещено в Поволжье, 667 – на Урале, 244 – в Западной Сибири, 78 – в Восточной Сибири, 308 – в Казахстане и Средней Азии.

Значительно менее успешно осуществлялась эвакуация населения. Более или менее организованной была лишь эвакуация кадров вывозимых на Восток предприятий, советских и партийных работников, членов семей офицерского состава, да и то не всегда. Нередко эвакуация начиналась со значительным запозданием, и тогда приоритет отдавался вывозу военного имущества и оборудования предприятий.

Хотя из прифронтовой полосы удалось эвакуировать 10 млн чел., а всего на Восток так или иначе было перемещено около 25 млн, значительную часть из них составляли не организованно эвакуированные, а стихийные беженцы. Существенный просчет был связан с малыми масштабами эвакуации населения из Ленинграда, что весьма осложнило затем снабжение населения в блокадный период.

Военная промышленность

Не меньшей личной заслугой Сталина являются те усилия, которые он предпринимал для налаживания работы военной промышленности СССР. При этом были эффективно использованы сильные стороны советской централизованной плановой системы, оказавшейся как нельзя более пригодной для осуществления военной мобилизации экономики, и одновременно смягчены ее наиболее болезненные недостатки.

Именно централизованная плановая система позволила в кратчайшие сроки изменить структуру выпуска промышленной продукции, изменить характер кооперационных связей между десятками тысяч предприятий, сконцентрировать все ресурсы прежде всего для выпуска военной продукции.

Разумеется, это означало одновременно резкое сокращение ресурсов для выпуска гражданской продукции, бедствия и лишения для основной массы населения СССР. Тем не менее, несмотря на потерю огромной части сельскохозяйственных районов, массовый голод удалось предотвратить. Резкое сжатие рациона, систематическое недоедание, рост заболеваемости и смертности из-за скудного питания, нередкие случаи голодной смерти – все это было, но не повторилось ничего подобного голоду 1932/33 года.