Герр Вольф - Александр Тавровский

Проклиная тупость генералов, которые буквально высасывают из него энергию и крадут победу, фюрер, находясь в полнейшем расстройстве чувств, бросил Гальдеру:

– Гальдер! Вы мешаете мне воспитывать личный состав Генштаба в духе фанатичной преданности идее! Вы слышите, Гальдер, фанатичной! У вас и у меня расстроены нервы! Половина моей усталости из-за вас! Так дальше продолжаться не может! Без вас я буду настойчиво проводить свои решения в сухопутные войска! Только слепой или враг Германии не видит, что СССР уже на грани полного коллапса и разгрома!

– Мой фюрер, – уже ни на что не рассчитывая, в отчаяньи крикнул Гальдер, – ваши полководческие решения не имеют ничего общего с реальностью! Военный потенциал СССР гораздо мощнее немецкого! Русские выпускают по 1200 танков в месяц! Германии такое не под силу!

– Чушь, Гальдер! Вы не верите мне? Я для вас не авторитет?! Прекрасно! А как насчет товарища Сталина? Или товарищ Сталин знает состояние России и Красной Армии хуже вас?! Вот его знаменитый приказ номер 227! Слушайте, Гальдер, что думает о себе наш враг! «После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше – значит, загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину». Разве это не вопль отчаянья?! Как может Россия, находясь в таком плачевном состоянии, выпускать 1200 танков в месяц?! Отвечайте!

Не обращая внимания на озверевшего фюрера, Гальдер безнадежно махнул рукой:

– Мой фюрер, выиграть войну уже не удастся, но можно по крайней мере избежать позорного поражения!

В пароксизме бешенства у Гитлера свело челюсти.

Глава 45

Отставка Гальдера несколько воодушевила Гитлера. Вот и пришел конец бесконечным «гальдеровским пересмотрам решений»! То есть пересмотрам решений Адольфа Гитлера – фюрера всех времен и народов!

При отсутствии реальной оппозиции Гитлер всегда обретал временное душевное равновесие, порой абсолютно неадекватное логике происходящего. Будучи натурой крайне неопределенной, целиком находящейся во власти переменчивого настроения, хронических болезней и психоидеологических комплексов, Гитлер и сам был подвержен постоянным пересмотрам собственных решений, причем в самый неподходящий момент. И в глубине души всегда был благодарен тем, кто в последний миг укреплял в нем веру в решение, на которое он в силу врожденной нерешительности никак не мог решиться.

Окончательно разобраться с Гальдером помог фюреру не кто иной, как рейхсмаршал Геринг. Бравый партайгеноссе, никогда не страдавший раздвоенностью души и прочими интеллигентскими кунштюками, давно учуял сокровенное желание Гитлера порвать с изрядно надоевшей ему военной элитой. Буквально накануне отставки Гальдера, войдя в картографический кабинет, Геринг проникновенно сказал фюреру так, как мог сказать только Геринг:

– Мой фюрер, я ночами не сплю из-за ваших бесконечных сложностей с этим господином Гальдером. Вы должны от него избавиться. И я знаю преемника, который сделает так, что вы вообще не будете волноваться. Цейтцлер – вот кто вам нужен!

Гитлер благодарно посмотрел на Геринга, напрочь забыв, что совсем недавно самолично косвенно подкинул ему эту идею. Произошло это через несколько дней после победоносного Дьепа и очередного серьезного столкновения с Гальдером. Тогда при всех Гитлер выразил желание иметь в будущем при себе в качестве начальника Генерального штаба армии «кого-нибудь вроде того малого, Цейтцлера», – штабного офицера, который всегда настроен оптимистично и готов на все, которому не придет в голову просить помощи в трудных ситуациях и который не склонен к тем самым невыносимым «гальдеровским пересмотрам решений».

Именно эти слова фюрера срочно сообщил Герингу «свой человек» при Гитлере. «Своим человеком» был адъютант Геринга генерал Боденшатц – его офицер связи при фюрере. Прибыв в ставку на оперативное совещание, Геринг обычно заходил на несколько минут в свой павильон, обставленный гораздо шикарнее апартаментов Гитлера. Боденшатц же под благовидным предлогом покидал совещание, чтобы сообщить шефу обо всех спорных вопросах. Затем Геринг во всеоружии являлся на совещание и с энтузиазмом поддерживал Гитлера в его конфликте с генералами. Довольный фюрер уже безо всяких колебаний бросал презрительный взгляд на своих генштабистов и выносил приговор:

– Вот видите, рейхсмаршал придерживается того же мнения, что и я!

Но, отправляя в отставку Гальдера, Гитлер как воплощение «волевого фактора» на Геринга не сослался. Гальдер же молча поклонился вождю и отправился паковать чемоданы.

– Я убываю, – как о деле, давно решенном, спокойно сказал он теперь уже бывшим своим подчиненным. Вот так: немногословно и буднично, словно отправлялся в отпуск.

Затем написал короткую записку своему ученику и другу, командующему 6-й армией:

«Сегодня я оставил мой пост. Позвольте мне поблагодарить вас, мой дорогой Паулюс, за вашу лояльность и дружбу и пожелать вам дальнейших успехов как вождю, которым, как вами доказано, вы являетесь».

Покончив с Гальдером, Гитлер по совету Геринга и Шмундта тут же назначил на освободившийся пост начальника Генштаба сухопутных войск мобильного, амбициозного, а главное, беззаветно преданного ему лично сорокасемилетнего генерал-майора Цейтцлера.

24 сентября шокированный столь внезапно свалившейся на него монаршей милостью Цейтцлер был возведен в ранг полного генерала от инфантерии.

Невысокий, крепко сбитый, по меткому наблюдению сослуживцев, «состоящий из трех шаров», Цейтцлер не принадлежал, как Гальдер, к военной элите Германии, что весьма импонировало Гитлеру.

Фюрер вполне обосновано полагал, что оглушенный новым назначением не очень-то избалованный судьбой Цейтцлер будет покладист при обсуждении сакраментальной проблемы прорыва к Каспийскому морю и Волге. Однако на первом же совещании в присутствии двадцати высокопоставленных офицеров вермахта был изрядно им озадачен. Терпеливо выслушав очередной разнос фюрера, Цейтцлер безапелляционно рубанул:

– Мой фюрер, если у вас есть претензии к штабу, скажите мне об этом наедине, но не в присутствии такого числа офицеров. В противном случае вам придется искать другого начальника штаба армии.

Лихо отдал честь и вышел вон. То есть, не прощаясь, покинул зал совещаний.

Офицеры застыли в ожидании новой казни. Но фюрер, истощенный последними схватками с Гальдером и Йодлем и в немалой степени мучавшими с утра изжогой и головной болью, как-то сник, устало съежился и, виновато улыбнувшись, робко спросил офицеров:

– Он вернется, не так ли?

После этого ушел к себе в бункер и вместе с верной овчаркой Блонди просидел там до самого ужина, который и съел в одиночестве и без всякого аппетита.

А Цейтцлер в первом же своем обращении к сотрудникам Генштаба оправдал самые заветные надежды фюрера.

«От каждого штабного офицера я требую следующего: он должен верить фюреру и в его метод командования. Он должен использовать любую возможность, чтобы распространять эту уверенность на своих подчиненных. Мне не нужны в Генеральном штабе люди, которые не могут отвечать этим требованиям».

Теперь Гитлер мог хоть на каждом оперативном совещании повторять свой похожий на заклинание тибетского ламы категорический императив:

– Генералы обязаны подчиняться приказам точно так же, как любой отдельно взятый солдат. Командую я, и каждый должен повиноваться мне беспрекословно. Я несу всю ответственность! Я, и больше никто! Я буду с корнем вырывать любое другое представление!

Пора мнений, отличных от мнения фюрера, прошла безвозвратно. Накануне решающих сражений за Сталинград и Кавказ Гитлер вместо Красной Армии наголову (правда, в отличие от Сталина, не пролив ни капли крови) разгромил и подчинил своей воле непобедимый прежде вермахт Германии.

Глава 46

7 ноября Шпеер сопровождал Гитлера в Мюнхен на выступление перед «старыми борцами».

Как обычно, по всей трассе следования была выставлена усиленная охрана. Вдоль железной дороги устроена живая изгородь.

Чтобы исключить непредвиденное, по путям сперва прошел товарный «состав-болванка». За товарным на всех парах пронесся курьерский – точная копия поезда Гитлера, и тоже из ставки. Даже номера вагонов, в отличие от обычных пассажирских поездов, были помечены белой краской, а окна – красной каймой.