Теотль Сухоруков (СИ) - Кленин Василий

Но я ждал. Терпеливо ждал и верил, что рано или поздно случай подвернется. Главное, быть к нему готовым…

— Я уже десять дней безвылазно сижу в святилище! Мне нужна прогулка! — кричал я на старшего надзирателя так, что вся местная кодла собралась в кучку, опасаясь моего буйства.

— Славный Тсолотоль Смеи Цимли, тебе придется обождать! — тихим голосом успокаивал меня тлакатлев прихвостень. — Пока нет возможности выйти на поверхность.

— Что там случилось? — глумился я. — Вулканы сыплют пепел на город?

— Нет, — жрец невольно сделал защитный знак. — Но раньше Тлакатль сам назначал время прогулки.

— А что мешает ему сделать это сейчас?

— Он, — надзиратель замялся. — Он болен, Вернувшийся Бог.

— Какая беда! — я даже не слишком старался выглядеть убедительно. — Вам всем следует усердно молиться о выздоровлении верховного жреца. Пошлите опытных лекарей из Дома Заботы.

— Да, мой Бог, — кивнули жрецы.

— Но что мешает ВАМ организовать прогулку? — недоумевал я. — Вы это делали много раз. Знаете, куда меня вести, кому охранять от врагов. В чем проблема?

Надзиратель мялся.

— Я не собираюсь это терпеть. Я негодую и буду негодовать, — для убедительности здоровой рукой я схватился за ближайший стеллаж и опрокинул его. — Подумай, как ты будешь отчитываться перед Тлакатлем, когда тот выздоровеет.

Пнул по свалившимся бумагам, листки с шелестом разлетелись по полу.

— Мне нужна всего лишь прогулка, на которую я имею право.

— Ну, хорошо! — негромко выкрикнул жрец. — Послезавтра. Тебя выведут погулять послезавтра. Я всё подготовлю.

Я важно кивнул и изо всех сил сдержал себя, чтобы не рвануть бегом в свою комнатку. Прошелся по залу, заглянул к каждому секретарю: что они там царапают на своих бумажках. Дал какие-то малоосмысленные советы. Затем подсел к Шихтли.

— Видение мне было: явился в наш город пришлый дух. Черный дух, сильный. Гадал я, что ему надо — а он, оказывается, на Тлакатля напал. Покуда дух Чололлан не покинет — не выздороветь верховному. И не одному ему не поздоровится.

Пучеглазый по привычке стал краснеть и бледнеть от страха.

— Тише-тише, ты ведь под защитой! Только вот… — я картинно замялся.

— Что, мой Бог? — тревожно принялся ловить мой взгляд Шихтли.

— Больно силен чужой дух. Давно я с такими не сталкивался. Даже не знаю, хватит ли у духа тумбаги сил для борьбы. Может, придать ему еще сил… Хотя, ладно. И так сойдет!

— Нет-нет! — служка вытаращил свои умоляющие глаза. — Надо придать сил! Придать сил!

— Тише, — шикнул я на теряющего контроль жреца. — Думаешь, стоит?

— Конечно! — горячо зашептал Шихтли. — Непременно надо сделать сильнее!

Вот так легко я свое желание сделал ЕГО желанием. Пусть он сам меня уговаривает.

— Ну, ладно. Думаю, капля-другая божественной крови духу поможет. К сожалению, я не знаю имени черного духа — так бы мы с ним легко справились. Но я знаю признаки его силы. Запишу их рядом с жертвой. Дух съест ее и поймет, как противостоять врагу. Но доставить жертву надо сегодня же!

— Но я освобожусь только поздно вечером…

— Найди Волоса хоть днем, хоть ночью! Надо будет — из постели вытащи — но запи… но жертву отдай.

— Хорошо, мой Бог.

Я с удивлением услышал новые интонации в голосе служки. Какая несвойственная ему твердость!

— Когда жрец отпустит тебя домой — загляни в мою комнату.

После этого я удалился к себе. Там уже все было давно готово: лоскутки для записок нарезаны, краска с кистями наготове. А набор знаков для записки я давно в голове составил, осталось только дату вписать.

«Важно! Важно! Важно! В день Тринадцатый Обезьяна. Освободить владыку у алтаря Хозяина Зверей. Нужны воины. Важно!»

Я очень надеялся, что Воронов Волос сразу уточнит у Шихтли, когда именно наступает этот день и где находится алтарь (про него один Шихтли во всем мире и знает). А потом успеет предупредить остальных.

…Циновка шелохнулась, и в щели появилась пучеглазая мордаха.

— Вот! — шепнул я, протягивая служке лоскуток. — Хорошенько…

— Но, Даритель! — глаза Шихтли наполнились ужасом.

— Что не так?

— Ты не оставил здесь своей божественной крови!

Блин! Забыл про «самое главное». Разволновался. Я потянулся за шипом агавы… Черт! А самогонки-то нет! Как же я без обеззараживния…

«Не прятаться! Не бояться!»

Да, ладно! Засадил шип в палец по самое основание и щедро накапал на записку.

— Спрячь хорошенько! В сандалию засунь. Сейчас в городе особенно опасно.

Шихтли серьезно кивал. Такое ощущение, что и ему его незримый Змей сейчас шептал ту же мантру: не бояться.

— Еще запомни: если Волос попросит тебя что-то сделать — выполняй обязательно.

Всё. Жребий брошен, Рубикон перейден, масло на рельсах розлито. Теперь, если Пучеглазого спалят — то это будет конец. Я сунул под циновку обсидиановый нож, о котором не знал никто из моих надзирателей. Если что, я без боя им не дамся.

Ну, а если доживу до завтра… Тогда мне останется только молиться за сообразительность и расторопность моих друзей.

Тринадцатый день Обезьяны наступал целую вечность. Я забил на все остальные дела, изобразил болезнь и велел оставить меня в покое. Шихтли в святилище не появился, и я опять терялся в догадках: это такой его «рабочий график» или что-то случилось. Спросить, конечно, не решился.

В комнату заглянули — я сжал рукоять ножа.

— Мой Бог, — тихо сообщил голос стража. — Пришло время прогулки.

Так рано? Наверняка еще совсем раннее утро. Успеют ли наши?

Отложил оружие (все равно обыщут и увидят) и поднялся. Затягивая время, надел рубаху, плащ и вышел в общее помещение. Две пятерки стражников, которые даже перестали притворяться жрецами — снаряжены при полном параде. С ними — двое служек, чтобы хоть немного было похоже на свиту, а не караул.

— Дождя нет? — старательно буднично поинтересовался я.

— Нет. Погода отличная. Мы можем идти, — не спросили, а приказали… Ух, дайте мне только освободиться!

Запалили факелы, углубились в коридоры. Новый путь я плохо помнил, но, кажется, меня вели именно этой дорогой. Если бы сейчас надзирателям пришла в голову мысль сменить обстановочку — это было бы фиаско. Полное!

Скрип камня впереди возвестил, что мы достигли выхода. Стража открыла проход, и во тьму коридора хлынул свет. Робкий, утренний, но после подземелья он каждый раз бил по глазам яркой вспышкой. Прикрыв их ладонью, двинулся вперед. Под сандалиями зашуршал песок. Уф! Хвала всем богам, мы на том же месте!

Стража быстро рассредоточилась по песчаной ложбинке, но двое пасутся рядом. Постепенно глаза привыкают к свету, и я озираюсь. Никого! Только мои домомучители вокруг. Не вышло? Или мы пришли слишком рано, и мои четлане еще не собрались? Как долго охрана согласится меня выгуливать? Я принялся затравленно озираться, искать взглядом какие-нибудь знаки, намеки.

Ничего.

Да и откуда им взяться! Я мысленно хлопнул себя по лбу. Наши ведь про этот овражек не знают. Знают только про алтарь у приметного дерева… Посмотрел наверх. Знакомая крона почоте (правда, без пушистых семян) привычно покачивалась на ветру. Там стоит алтарь Хозяина Зверей… И, возможно, прямо сейчас там стоят мои люди! Стоят и недоумевают: где же я и как меня спасти! А я совсем рядом, только не видно меня и не слышно!..

Не слышно. Может быть, закричать? Я быстро набрал полную грудь воздуха… и подавился им. Если я крикну, а они еще не пришли — меня сразу уволокут вниз. И это будет конец. Всем надеждам.

Как бы узнать: здесь они или еще не пришли? Я затаил дыхание, вслушиваясь. Ничего. Ничего необычного: ни голосов, ни других подозрительных звуков. Что делать? Ждать? А как долго меня тут продержат? Вдруг, наоборот, мои четлане устанут ждать и уйдут? Я начал паниковать.

Стал прохаживаться. Глаза уже совсем обвыклись, и я выполз из тени под утреннее солнышко. Хожу, разминаю тело, и неприметно по сторонам поглядываю. Может, разгляжу чего? Но нет, берега высохшей речушки слишком высоки: кроме редких деревьев и кустов не видно ничего. С досады размахнулся и пнул редкий здесь камушек. Больно!