Системный властелин (сборник) - Сергей Слюсаренко

Я, конечно, переборщил. А ну их всех. Устал я.

В подвале этой школы было бомбоубежище. По иронии судьбы, оплавленные адским огнем, разрушенные стены сохранили школьную табличку. «Первая русская художественная средняя школа, г. Минск». Остекленевшие потоки расплавленных кирпичей действительно напоминали высокохудожественное произведение. Бомбоубежище не пострадало, однако доступ в него был только через аварийную галерею, затерявшуюся в развалинах на противоположной стороне Шпалерной улицы. В этом убежище мы и жили. Последний очаг сопротивления. Вернее, и сопротивлением нас толком нельзя было назвать. Так, случайно уцелевшие в первую волну вторжения подростки, почти еще дети.

В неразберихе первых дней мы случайно оказались вместе, кто-то вспомнил про убежище, натаскали туда еды из разрушенных магазинов и стали там пересиживать тяжелые времена. Иногда выбирались в мимолетные вылазки. Из них стало известно, что в город возвращаются люди. Бэрик, самый шустрый и ушлый, выяснил, что восстановлены даже городские власти. Все чиновники были назначены мораидами. Но самих мораидов никто так и не видел. Они изредка появлялись на улицах, на своих жутковатых машинах, парящих в нескольких сантиметрах над землей. Никаких особых конфликтов не случалось. Вообще само вторжение обошлось, по крайней мере в Минске, малой кровью.

Жители, заранее оповещенные гражданской обороной о приближении корабля мораидов, были эвакуированы в окрестные пионерлагеря и турбазы. Те, кто не смог, остался в городе. Город был выжжен с первого залпа корабля чужаков. Сопротивление регулярной армии было сумбурным и невразумительным. Выстроившиеся на Центральной площади танки так и не произвели ни одного выстрела, а остались там в виде заржавленых туш. На этом все и кончилось. Войска отступили далеко за Витебск, а потом и вообще разбежались, ибо больше отступать было некуда. Всюду по планете происходило примерно то же самое.

Год в убежище прошел довольно спокойно. С юношеской непримиримостью мы готовились к борьбе. Только было совсем непонятно, с кем. С вновь назначенной администрацией? Однако она никак не проявила себя. Оккупантов так никто и не видел. Оставшиеся в живых минчане боролись только с голодом и болезнями в выстуженном первой же зимой городе. Мы в редких вылазках собирали на окраинах валявшееся там в изобилии оружие. Айгист нашел склад зенитных гранатометов и ночами, с Грушей и Корсаком, тягал их в убежище. Матусевич ваял радио из всего, что попало, и спустя три месяца впервые его включил. Ничего, кроме хрюканья, мы не услыхали. После этого Матусевич стал рыскать по городу, и через месяц рядом с приемником заработал компьютер. Учились собирать и разбирать «калаши», и даже практиковались в стрельбе в примыкавшем к убежищу тире. Предварительно убедившись, что наружу не проникает ни звука. И валяли дурака вечерами, играя в корову, устраивая драки подушками. И читали вслух «Граф Монте-Кристо».

Жизнь беззаботных беспризорников была прекрасна. Но в один день все прекратилось. Вышедшая утром за каким-то интересом Милка ворвалась в убежище с выпученными глазами.

– Там – на Харьковской, там их целая лавина! Они просто убивают всех! Машины с людьми валом оттуда едут. Раненых везут.

Потом это назвали второй волной контакта. Круглик, давно избранный лидером нашего подземелья, тихо произнес:

– Мы должны вмешаться, надо только начать! Народ поднимется, да и армия придет на помощь, как только увидит, что есть сопротивление!

Мы и знать не знали, что давно уже нет никакой армии.

Дом на Юбилейной площади, разваленный только наполовину, стоял на стратегической высоте. Там, за кирпичными обломками мы заняли позицию. Первые машины мораидов показались на Танковой. Какая ирония. Инопланетные танки на земной Танковой улице. Почему-то вспомнилось, как в детстве, вдруг ставшем таким далеким, на этой Танковой грузовик раздавил мой футбольный мяч. Как на обочине ее мы соорудили тайник, играя в шпионов и войну.

Вот она, война. Ползет, не касаясь сгоревшего асфальта. Макса, вспоминая инструкцию, норовила улечься именно так, как в книжке – ступни носками наружу и прилипнув животом к земле. Плоский блин инопланетного танка. По бокам, как жабры, отверстия. Очевидно, для стрельбы. Краска, или чем они там покрыты вокруг этих ужасающих дыр, облупилась от высокой температуры. Корпус вокруг чуть тронут окалиной. Хлопок над ухом – это первый не выдержал Оська. Ракета из его гранатомета с воем чиркнула по кузову танка, не причинив ему вреда. А для нас выстрел был чреват последствиями. Танк начал плавный, уверенно-неспешный разворот в нашу сторону. Он не торопился. И совершенно зря. Второй ракетой Оська угодил прямо в выступ на носу, в секунду превратив врага в факел. Почему-то не было страха, так часто будившего нас по ночам.

– А-А-А-А!! – взрыв восторженных криков приветствовал Оську.

А на улицу выходили основные силы. Сотни танков. Они приближались к площади двумя потоками, по Танковой и параллельной ей улице Опанского. Казалось, они не обращали внимания на своего повергнутого товарища. Просто мерно разбрасывали смерть налево и направо, в разрушенные и целые дома.

– По выступам на броне бейте, это сенсоры. Слепи их! – заорал я, хлопая одиночными по приближающимся машинам.

– Надо завалить еще несколько, они не смогут тогда по улице пройти. – Это я Круглику, который завороженно смотрел на происходящее.

Хлопнули сразу два гранатомета, на улице вспыхнул еще один факел, затем еще. На Опанского возник затор. Через несколько мгновений то же случилось и на узкой Танковой. Столпившиеся за горящими танками машины пытались столкнуть их в сторону, но опять напарывались на ракеты. Улицы превратились в пылающие баррикады. Попытки накрыть нас навесным огнем с такого расстояния не увенчались особым успехом. Толстые стены дома, да и уцелевшие несколько этажей над нами превращали наше убежище в надежный ДОТ.

Чужие напрасно поменяли тактику, примененную в первую волну. Тогда они просто жгли все с летательных аппаратов. Видно, не ожидая уже никакого сопротивления, хотели провести зачистку. Зря я так подумал. Из-за горизонта, ограничивающего танковую лавину, показалось два летательных аппарата. Им еще не придумали названия. Это были чужие. Они неспешно, как бы осматриваясь, приблизились к нам. Аппараты были очень похожи на те громады первой волны, однако гораздо меньше и, наверное, проворнее.

Хрупкая Макса, самая меткая из нас, выпустила один за другим несколько зарядов, однако ничего, кроме разворота в нашу сторону, это не вызвало. Короткое «так-так-так» с левой машины. Макса, удивленно оглянувшись на меня, упала щекой на приклад своей винтовки. Темное пятно медленно расползалось под ней.

Круглик заорал – «бейте их ракетами!» Пущенная Бэриком кумулятивная граната должна была проделать аккуратную дырку в этой хреновине. Однако чужой летун, как шарик в тазике, качнулся по короткой дуге. Он увильнул от ракеты и полностью ушел от ее захвата. Завороженный маневром, Бэрик даже не подумал упасть за кирпичи. Короткая очередь разнесла его череп брызгами.

– Бей сволочей! – Потерявший самообладание Круглик подхватил бэриков гранатомет и, высунувшись, прильнул к прицелу. Круглик не успел ничего, он лег рядом с Бэриком. Успела Милка и Корсак. Однако их выстрелы произвели тот же эффект. Легкий маневр, и ракеты уходят мимо. Танька зачем-то полезла к Круглику, наверное, в надежде, что он живой, и тихо застыла рядом. Танька. Ты так ничего и не поняла. Я ведь только ради тебя сидел в этом дурацком убежище. Ну всё, суки!

– Оська, Айгист, бейте слева и справа, отключите самонаведение! – Они сразу поняли мою мысль.

Три ракеты, выпущенные одновременно. Одна в цель, две – по бокам. Маневр летуну удался. Как раз вправо от центральной ракеты, подставив лоб под другую. Второго летуна завалили сразу же, пока он не очухался. Но Айгист медленно опустил гранатомет, схватился руками за живот и неуверенно ушел вглубь дома умирать. Что-то неприметное произошло. Я понимал, что уже не будет возврата назад. Лавина не прошла на Республиканскую улицу. Отсюда начнется дорога к свободе. Вот только я остался один.

По разбитой лестнице я поднялся на правую, еще не обвалившуюся часть крыши. Оттуда открывался вид на весь город – это была высшая точка. Черные панцири оккупационной армии и пустой полуразрушенный город сзади. Я жил здесь, я жил этим городом. Что вам здесь надо? Как ответ на вопрос, прямо передо мной возник новый летун. Он завис напротив в угрожающем внимании.

– Ну что, взял? – размазывая слезы, заорал ему я. – Иди сюда! Трус!

Мне показалось, что он меня понял. Аппарат пролетел вперед и сел на крышу. С жужжанием он распался на две половинки, обнажив кресло с пилотом и штурвал. Мораид. Кто говорил, что они ящерицы? Мужик как мужик. В пиджаке. С орденскими планками. Или что это там у него. Он подошел ко мне и спросил: