Дороги Рагнара Ворона (СИ) - Ледащёв Александр

— Если ты так не хочешь, чтобы он догнал тебя, отчего бы тебе просто не пойти ему навстречу и не убить? — спросил, подумав, Харальд, сын Канута.

— Я всегда старался держаться от него как можно дальше. Если даже он просто схватит за руку, все будет кончено. И, кроме того, я не мог его убить.

— Не мог? А теперь можешь? — спросил заинтересованно Харальд.

— Тролль Рандвар, по ошибке отдавший мне копье Одина, желая посмеяться над глупым викингом, сказал, что им я могу убить даже его. Я верю Сокрытому Народу, Харальд. Он хотел соврать, будто это то самое копье и всучить мне обычное. Но я уверен, что про само копье он сказал правду, — твердо сказал Ворон и посмотрел в глаза хевдингу братьев-берсерков.

— И что ты надумал, Рагнар Ворон? — поинтересовался Харальд.

— Не знаю, могу ли я убить его, и что случится, если я его убью, но я все-таки его убью. — просто сказал Ворон.

— Да, боги не ошиблись на твой счет, викинг. Ты последний из хевдингов, заслуживающих долгой памяти, — одобрительно сказал Харальд. — Но не думаю, что многие бы захотели повторить твой выбор, Ворон. И не думай. Я никому не скажу о том, что ты мне рассказал. Это слишком страшная тайна.

— Спасибо, Харальд, — ответил Ворон, помолчав. — Думаю, что если кому и можно было бы рассказать это, то тебе, давно умершему сыну конунга Канута. — Харальд громко рассмеялся, Ворон вторил ему, остальные братья, не понимая, что послужило поводом для смеха, присоединились к ним. Над драккаром еще долго царило бурное веселье, викинги хохотали от души, пока за борт не свалился от смеха Оттар, после чего все просто завыли от смеха. Мокрый, смеющийся Оттар снова влез на борт, и кто-то из братьев просто зашелся от хохота и простонал, не в силах совладать с собой: «Драуг! Бегите, бегите все! Это драуг!» Сыновья Канута долго не могли успокоится, как вдруг, уже стоявший на носу Харальд, громко крикнул:

— Слева по борту драккар! Идет прямо к нам! — И все бросились смотреть.

— «Морской Змей»! — не веря своим глазам, крикнул Ворон, — драккар короля!

— Добро! — крикнул Харальд. — Пока быстро встань к кормилу, да надень мой плащ и спрячь лицо. Говорить с ним буду я!

Так Рагнар Ворон шел с сыновьями Канута в Данию.

Глава двадцать пятая,

в которой Рагнар Ворон продолжает путь к Дании

«Морской Змей» подходил все ближе. Ворону, закутанному в плащ с капюшоном, нечего было бояться, что его узнают, поэтому он с интересом поглядывал на приближающийся драккар. Драккар короля был в несколько раз больше драккара сыновей Канута, и потому люди на «Морском Змее» вели себя не так осторожно, как следовало бы, приближаясь неизвестно к кому. Щиты на «Морском Змее» были пока повернуты мирной стороной, но надменное лицо Ингольфа, стоящего на носу, говорило, что каждый миг все может резко перемениться.

Дети Канута, собравшиеся на правом боку своего драккара, к которому подходил «Морской Змей», выглядели совершенно беззаботно. Вроде бы, даже и не обращали внимания на «Морского Змея». В них не ощущалось ни готовности, ни напряжения. Просто двенадцать викингов идут по своим делам, никакой вины за собой ни в чем не чувствуют, а потому и прятаться им не от кого. Время от времени кто-нибудь из них посматривал на приближающийся драккар, но не более того. Вот над ними снова раскатился веселый хохот. Скурвфа просто сел на палубу от смеха. Да, завтрашний день не сильно заботил этих людей, и сам Ворон чувствовал, что и он стал по-другому, более легко относится к жизни.

В своем хирде Ворон чувствовал себя хозяином, хевдингом, уважаемым воинами предводителем. И это было заслуженным, он тщательно думал прежде, чем что-то сделать или сказать. Думал, куда и как повести своих людей. Знал земли и народы, которые там жили. Старательно следил, чтобы добыча продавалась быстро и по достойной, пусть даже не самой большой, цене. Вовремя приставал к берегу, чтобы пополнить запасы воды и пищи. Был судьей во всех спорных вопросах. На нем постоянно висело бремя забот, привычных с детства, важных, нужных, почетных. Но все же бремя.

С сыновьями Канута Рагнар Ворон чувствовал себя так, как чувствовали себя, видимо, те легендарные викинги, о которых пели скальды. Сегодня жив, это хорошо. Завтра убили — попал в Валгаллу, тоже неплохо. Что так, что сяк, а викинг всегда в барыше. И о чем думать, если ветер попутный, враг перед тобой, предстоит добыча, а перед этим — славная драка? Чего еще желать?

Драккары, наконец, сошлись достаточно близко. Ингольф, как человек, привыкший к вниманию и повиновению, негромко спросил, полагая, что люди на маленьком драккаре сообразят прислушаться к человеку, предводительствующему на драккаре на двадцать румов:

— Эй, на драккаре! Кто вы, куда идете и кто ваш хевдинг?

Но на него никто не обратил ни малейшего внимания. Скурвфа снова начал что-то рассказывать, а остальные внимательно слушали, готовые в любой момент разразиться хохотом. Ингольф повторил свой вопрос чуть громче. На него по-прежнему никто не смотрел. Тогда Ингольф повторил уже в полный голос:

— Эй, на драккаре! Я спросил, кто вы, куда идете и кто ваш хевдинг?

В этот раз ему повезло больше. Оттар, мельком обернувшись к нему, потрогал за плечо Харальда, а когда тот повернулся к нему лицом, рукой указал ему на Ингольфа. Харальд сморщился, но все же подошел к борту. Не сказав ни единого слова, он уставился на Ингольфа, вопросительно приподняв подбородок. Ингольф повторил в четвертый раз:

— Кто вы, куда идете, кто ваш хевдинг?

— Мы свободные викинги, идем, куда ветер дует, а хевдингом можешь звать меня. — Беззаботно ответил Харальд.

— Это не ответы на мои вопросы. Не заставляйте меня разозлиться, — сказал ярл.

— Хорошо. Мы свободные викинги, идем, куда глаза глядят, я хевдинг на этом драккаре, а зовут меня Харальд Камешек, — еще раз повторил Харальд и прибавил: Если такие ответы тебе не нравятся, то других у меня нет.

— Хорошо, оставим пока это. Ответь мне, Харальд Камешек, нет ли на твоем драккаре объявленного вне закона Рагнара Ворона? — строго спросил Ингольф.

— А кто спрашивает? — все так же беззаботно спросил Харальд.

— Я ярл Ингольф, правая рука короля Гальфдана Черного, это его драккар! — горделиво ответил Ингольф. Харальд сделал знак рукой, который мог обозначать только «подожди немного». Он прошел к Ворону и спросил:

— Ворон, а как ты относишься к ярлу Ингольфу, правой руке короля?

— Любой из них повесил бы меня на собственных кишках, — ответил Ворон доверительно.

— Страшное дело! — сказал Харальд, — какие ужасы ты рассказываешь, кормчий! — Это он произнес куда громче. Ингольф расслышал это и крикнул:

— Мне долго ждать?

— Иду, иду, — отвечал Харальд Камешек, возвращаясь к борту. — Тут такое дело. Рагнар Ворон говорит, что вы со своим королем готовы убить его, если поймаете. Так что, как ты сам, думаю, понимаешь, мы никак не можем его отдать. — Сыновья Канута, как понял Ворон, занимали тем временем, свои места, причем оказывались там настолько невзначай, что Ингольф и не заметил, как кучка смешливых викингов распалась на цепь, стоящую у борта. Просто люди поговорили и разошлись, не утратив ни беззаботности, ни веселого расположения духа.

— Ты спятил, Харальд Камешек? Понимать ли это, как признание того, что объявленный вне закона Рагнар Ворон сейчас на твоем драккаре? — спросил Ингольф, видимо, будучи не в силах поверить в такую наглость Харальда.

— Нет, с моим разумом все хорошо, ярл Ингольф. Ворон у нас за кормчего, никаких нареканий на него нет, так что отдать тебе, за здорово живешь, нужного на драккаре человека, повторюсь, мы не можем. Кормчий, море… Сам понимаешь! — негромко, загадочным голосом ответил Харальд и таинственно подмигнул ярлу. — Так что, ярл Ингольф, не обессудь. Разворачивай свое водопойное корыто и иди, куда шел. У нас много дел, а путь неблизкий. Королю передай мое почтение и сожаление, что я не смог ему ничем помочь. Я верю, что он поймет меня!