Подвенечное сари. Русские девушки в объятиях Болливуда - Юлия Монакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Учеником он оказался способным – уже через пару дней свободно говорил по-русски следующие слова и предложения:
– Привет!
– Как дела?
– Хорошо.
– Плохо.
– Что ты делаешь?
– Ничего.
– Пойдем!
– Поехали!
– Я люблю тебя!
– Поцелуй меня!
Собственно, двум последним фразам он сам попросил его обучить, и с тех самых пор периодически приставал ко мне в общественных местах, пользуясь тем, что никто тут не понимает по-русски:
– Джули, я люблю тебя! Поцелуй меня…
Наконец, настал торжественный день, когда Санни должен был впервые поговорить с моей мамой по телефону. Он готовился к этому событию физически и морально, как к самому трудному на свете экзамену… Я дала ему мамин номер, и он, страшно волнуясь, стал набирать его. Я наблюдала, с каким трепетом он приложил трубку к уху, вслушиваясь в гудки, и забавлялась от души. Мама, естественно, была предупредждена о звонке заблаговременно – чтобы тоже морально подготовилась и не сморозила глупость.
– Хэлло… – смущенно промямлил он в трубку, от волнения, видимо, позабыв все то, чему я его учила.
– Алло, Санни? – на всякий случай уточнила мама.
Услышав свое имя, мой ненаглядный воспрянул духом и бойко выпалил по-русски:
– Привет!
– Привет, Санни! – Мама – очевидно, тоже от волнения – стала прибавлять его имя к каждой своей фразе.
– Как дела? – оживился тот.
– Вери гуд! – ответила моя гениальная мама. – А у тебя как дела, Санни?
– Хорошо. Что ты делаешь? – Он совсем воодушевился оттого, что беседа проходила так гладко – без сучка без задоринки.
– Да я телевизор смотрю, там сейчас концерт начнется… – бойко затараторила мама, подумав, видимо, что Санни – гений и может запросто поддерживать с ней беседу на любую тему. Я же, заметив, как округлились от ужаса его глаза, поспешно отобрала у него мобильный:
– Хватит на сегодня…
Мама была до невозможности рада.
– Он такой милый! – говорила она мне счастливым тоном. – И у него такой приятный интеллигентный голос… Самое замечательное, что, когда он говорил со мной по-русски, чувствовалось, что он произносил не просто набор слов, а действительно понимал, о чем речь!..
– Скажи ей еще кое-что, – шептал Санни мне в ухо, воодушевленный собственным успехом, – скажи: «Я очень люблю вашу дочь, вы за нее не волнуйтесь, я сделаю все, чтобы она была счастлива!»
Я послушно перевела.
– А ты ему скажи, – вдохновилась мама, – «Если ты действительно любишь ее так, как говоришь, то я тебя тоже люблю!»
В общем, спелись… Санни потом весь вечер ходил такой довольный, будто пирога объелся, и долго вспоминал подробности разговора. Мама, подозреваю, не сильно от него в этом плане отличалась. Наверняка поделилась радостью и с Дашкой, и с дедом, и с какой-нибудь своей подружкой… Да и я – чего уж там – была счастлива, что два моих самых дорогих человека нашли общий язык…
С тех пор у Санни появился своеобразный ритуал: перед сном он всегда рассматривал фотографию, где мы с мамой запечатлены вдвоем на фоне сугробов и заснеженных елок в парке (очень уж ему этот снимок нравился), и целовал поочередно то мое изображение, то – мамино…
– Твоя мама похожа на актрису Прити Зинту, – сообщил он мне. Вообще-то, я всегда считала, что моя мама похожа на Ирину Муравьеву, и это признавали все мои друзья, но, думаю, Санни о существовании Муравьевой и не подозревал. Что ж, Прити Зинта – так Прити Зинта, тем более что это потрясающий комплимент, ибо эта и в самом деле прехорошенькая актриса пользуется в Индии бешеной популярностью…
Следующий сеанс связи «зять – теща» получился еще более душевным, хоть и спонтанным. Я просто болтала с мамой по телефону, а Санни мешал мне говорить, потому что жужжал прямо над ухом:
– Спроси, можно ли мне называть ее мамой… Спроси, можно ли мне называть ее мамой…
– Он спрашивает, можно ли ему называть тебя «мама», – послушно перевела я наконец.
Мама там, видно, просто сомлела от удовольствия:
– Как здорово! У меня теперь есть взрослый сын! Конечно, можно! Ой, что же мне ему сейчас сказать такое хорошее, чтобы ему понятно было?
– Скажи, что ты его любишь – можно по-русски, он поймет, – предложила я, протягивая трубку Санни.
– Санни, ай лав ю! – заорала мама в восторге. Надо же, какие у нее глубокие познания в английском языке, я и не подозревала, что так много отложилось в ее памяти…
– Я тебя люблю, мама! – с готовностью откликнулся он. Ну просто идиллия…
Далее настал период, когда мама принялась активно укладывать в чемодан вещи (почти за месяц до прилета в Индию) и регулярно терзать меня вопросами:
– А что привезти тебе? А что – Санни? А что – его сестре? А какой подарок вы хотите на свадьбу?
– Мама спрашивает, что тебе подарить, – сказала я Санни. – Что ты хочешь?
Санни пришел в ужас:
– Ты что?! Нет! Пусть не вздумает даже! Не нужно тратиться, мне ничего от твоей мамы не надо, кроме родительского благословения…
– Ты ей это объясни, – вздохнула я, – она слов не понимает… Для нее это дико – как можно явиться совсем без подарков?
Действительно, мама в горячке покупала всем нам презенты без остановки… Матрешки в качестве сувениров для всех Санниных племянников, оренбургские пуховые платки для Гульназ, шахматы с фигурками русских князей для мужа Гульназ – Джаведа, теплый джемпер и футболку с российским флагом для Санни…
Поначалу я скромно попросила ее привезти мне пару моих теплых свитеров и несколько любимых книжек, а также купить DVD с русскими фильмами. Выполнив все мои просьбы, мама не успокоилась. Каждое утро начиналось с того, что я получала от нее очередную лихорадочную эсэмэс ку.
«Я видела в одном магазине очень красивый материал красного цвета – может, купить тебе на сари?»
Я терпеливо отвечала ей, что, мол, спасибо, не надо, это как в Тулу со своим самоваром ехать – в Индии выбор сари намного богаче, да и дешевле обойдется. От нее тут же прилетала следующая эсэмэска:
«Слушай, а может, Санни в подарок видеокамеру привезти?»
Я перезванивала и начинала орать в трубку:
– Мама, я тебя умоляю!!! Ты просто не знаешь Санни!!! Он в обморок упадет от такого подарка, ему будет больше неловко, чем приятно… Он даже мне запретил дарить ему подарок на день рождения, а уж если ты ему привезешь видеокамеру – он просто умрет от смущения!
– Хорошо, хорошо, – соглашалась мама примирительным тоном и тут же предлагала: – А хочешь, выберу тебе золотое колечко или цепочку?.. А курточку тебе не прикупить?.. А свитеров и джинсов побольше?.. А туфли не нужны?..
– Не надо, мне ничего больше НЕ НА-ДО! – бесилась я.
Тогда она вновь принималась за Санни:
– Может, купить ему модные ботинки – какой у него размер?
– Скажи ей, что я хочу вертолет! – пошутил однажды Санни. – Уж его-то она мне точно не сможет подарить и хоть ненадолго успокоится…
Что бы вы думали? Спустя день молчания от мамы прилетела следующая гениальная эсэмэска:
«На настоящий вертолет денег пока не накопила – может, купить ему игрушечный, с дистанционным управлением?..»
– Это безнадежно, – сказала я Санни, зачитав вслух этот шедевр; переглянувшись, мы с ним от души загоготали.
– Я думаю, багаж у твоей мамы будет побольше, чем у тебя! – пошутил он.
Не сомневаюсь… Думаю, она своим чемоданом уже сто раз превысила положенную норму в двадцать килограммов на человека…
И все-таки я очень скучала по ней и ждала ее. Мне порой так не хватало просто ее улыбки, ее голоса, ее юмора!..
«В чемодан все твое уложила, остались мои вещи, – писала она мне на следующий день. – Считаю дни, твоя свадьба заслонила все, даже Новый год не в радость. Санни привет от меня большой. Целую вас обоих, ждите МАТЬ ВАШУ!»
Теряю подругу…
День, когда Женьке нужно было улетать обратно в Россию, все приближался. Мне не хотелось об этом думать, но время шло неумолимо…
Женька в последние дни перед отлетом ходила сама не своя, выглядела весьма подавленной. Я, конечно, пыталась развеселить ее, как могла, но все мои усилия были тщетны – на ней просто лица не было. Я понимала, что дело даже не только в ее отъезде – проблема аборта по-прежнему была для нее актуальной, и, естественно, она не могла не думать об этом… Мне она, глупенькая, так ничего о своей беременности и не сказала, а я не могла рассекречиваться и подставлять Санни, выдавшего мне чужую тайну. Возможно, Женька не хотела, чтобы я думала о Радже слишком уж плохо, а может быть, опасалась, что я начну ее отговаривать от аборта – не знаю…
Санни также немного грустил по поводу предстоящей разлуки – Женька стала для него сестрой, и она тоже полюбила его как брата… К тому же он переживал и за меня, зная, что скучать по Женьке в Агре больше всего буду именно я, даже не Радж…
А Радж… Пожалуй, это был единственный человек, которого отъезд Жени ничуть не беспокоил. Все, что его на самом деле заботило, – это деньги. Он был просто помешан на идее заработать как можно больше – для чего, непонятно, ибо скопить приличную сумму ему так и не удавалось, он тут же тратил все заработанное. Женька, помнится, поначалу лелеяла надежду, что Радж вот так в лепешку расшибается исключительно из-за нее – мол, на их будущую совместную жизнь зарабатывает, на дом… Ага, прямо разбежался!.. Даже в самый последний Женькин день в Индии Радж свалил заботы о ней на нас с Санни. Мол, развлеките ее пока, ребята, а то я немного занят… И мы втроем отправились в дом Гульназ. Женька молчала всю дорогу, очевидно, осмысливая происходящее. Господи, дурочка – после всего того дерьма, которое устроил ей Радж за время ее присутствия, она все еще любила его больше жизни! Какие же мы все-таки с вами, девки, необъективные, когда влюбляемся… По себе знаю, сама такой же была когда-то – сохла по женатому козлу… В очередной раз благодарю судьбу за Санни, как же мне повезло с ним…
