Великие битвы. 100 сражений, изменивших ход истории - Александр Доманин

Вторую и более многочисленную часть ливонского войска составляли подневольные эсты (в русских источниках – чудь). Это было ополчение, плохо вооруженное и мало боеспособное. Здесь оценка еще более затруднена, поскольку нет вообще никаких данных в источниках. Можно, впрочем, привести один аргумент: только что покоренные крестоносцами эсты были очень ненадежным союзником, а число таких союзников всегда соразмерялось с силами верных частей. Проще говоря, верная часть войска должна быть сильнее, с тем чтобы суметь принудить подчиняться неустойчивый контингент. С учетом соотношения боеспособности профессиональной армии и ополчения, количество эстов могло быть от трех до пяти тысяч человек, никак не более. Таким образом, всю крестоносную армию можно оценить, разумеется, очень приблизительно, в пять тысяч человек, из которых около тысячи были профессиональными воинами.

Получив известие о приближении армии крестоносцев, Александр Невский повернул от Изборска на запад. Здесь, на западном берегу Чудского озера, а частью и на его льду, и состоялось 5 апреля 1242 года знаменитое Ледовое побоище. Армия новгородского князя в этой битве численно не уступала, а скорее всего немного превосходила ливонскую, но в ней также большую часть составляло плохо обученное ополчение. Число воинов-профессионалов – княжеская и боярские дружины – едва ли превышало тысячу. Можно признать, что силы были относительно равны – возможно, с незначительным преимуществом русских.

Наступление, однако, начала ливонская сторона. Поскольку никакого приемлемого описания битвы не сохранилось, можно предположить, что крестоносное войско шло в наступление обычным порядком: впереди кнехты-стрелки, за ними конница, а затем ополчение, в задачи которого входило преследование и уничтожение уже разбитого противника – самостоятельных боевых задач оно решить просто не могло.

Ледовое побоище. Миниатюра из русского летописного свода XVI века

Бой начался с обычной перестрелки, которую русские лучники выдержали. За этим последовала атака рыцарской конницы. Никакой «свиньи», в стиле позднего пехотного каре, конечно, не было и быть не могло – тактика конного наступательного боя таких построений не знает. Возможно, в силу особенностей ландшафта – а русские наверняка ожидали удара на берегу озера – крестоносцы атаковали клином, а не лавой, что и явилось источником этого нелепого определения ливонского строя. Как бы то ни было, первый удар ливонской конницы был успешным – ей удалось ворваться в гущу русского войска, где и завязался ожесточенный бой. Но продолжение стало для крестоносцев катастрофическим. С обоих флангов русские ударили по атакующей коннице, фактически зажав ее в тиски. Сказалась и меньшая численность ливонцев. Их конная атака захлебнулась, а русские, атакуя с трех сторон, начали выдавливать рыцарей на лед Чудского озера. Здесь и нашло свою смерть большинство крестоносцев.

Ополчение эстов, видя поражение рыцарей, начало отступать (а правильнее, бросилось бежать), но было уже поздно. Удар русских развалил остатки строя, и бой превратился в избиение. Русская летопись пишет: «… и паде Чюди бещисла», то есть, поражение было полным.

Победа над ливонскими рыцарями была чрезвычайно важна в военно-политическом отношении. Был на долгое время отсрочен натиск немцев на Восточную Европу. Новгород Великий сохранил возможность поддерживать экономические и культурные связи с европейскими странами, отстоял возможность выхода к Балтийскому морю, защитил русские земли в Северо-Западном регионе. Велико и психологическое значение победы. После тяжелых поражений от монголов, после «погибели Русской земли», Чудская битва доказала, что Русь жива и способна побеждать врагов. В Новгороде долго помнили Ледовое побоище немцев: оно ещё в XVI веке поминалось на ектениях по всем новгородским церквам.

Битва при Газе (Ла-Форбье)

1244 год

Тяжелый кризис, охвативший крестоносное движение после Четвертого крестового похода, резко ухудшил военно-политическое положение христианских государств Леванта. Он не привел, однако, ни к полному прекращению практики крестовых экспедиций, ни к серьезным прямым военным последствиям для Святой Земли. Масштабы крестоносных предприятий, разумеется, сократились, и даже не приближались по своему размаху к первым трем походам. Тем не менее крестоносцам удалось достигнуть некоторых успехов. В 1229 году не столько военными, сколько дипломатическими способами германскому императору Фридриху II удалось даже вернуть христианам священный Иерусалим, заключив обоюдовыгодный договор с египетским султаном аль-Камилом.

Следующие пятнадцать лет для государств Восточного Средиземноморья выдались довольно спокойными. Аль-Камил неукоснительно соблюдал условия мира, никаких препятствий с его стороны не чинилось и особенно многочисленным в эти годы христианским паломникам. Но внешний мир обострил, как это часто бывает, внутренние противоречия, и эти годы были заполнены, главным образом, внутренней борьбой в Иерусалимском королевстве между сторонниками императора и палестинскими баронами. Сам Фридрих II, слишком занятый многочисленными европейскими делами, не мог оказать своим приверженцам серьезной поддержки, и мало-помалу баронская аристократия Иерусалимского королевства, возглавляемая домом Д′Ибелинов, взяла верх.

Окончание в 1239 году оговоренного первоначально десятилетнего срока перемирия вновь несколько активизировало военные действия, причем агрессивной стороной, как правило, были христиане. Особых дивидендов это им, правда, не принесло, а скорее наоборот, только озлобило потомков Саладина – египетских Эйюбидов. Смерть аль-Камила, сторонника мира, развязала руки его потомкам, и они решились на отчаянный шаг, призвав на помощь в борьбе с христианами хорезмийское войско, которое было изгнано с родины победоносными монголами и долгие годы скиталось по всему Ближнему и Среднему Востоку, занимаясь войнами и грабежом. Смерть последнего хорезмшаха Джелаль ад-Дина превратила остатки хорезмийцев в малоуправляемую орду, служившую тому, кто больше заплатит, а порой кусавшую и собственного хозяина. К этому времени орда насчитывала еще около двадцати тысяч человек и представляла собой немалую силу. Именно их и призвал преемник аль-Камила Эйюб, а в качестве первого платежа предложил им почти беззащитный Иерусалим.

Тамплиеры следуют за Христом. Средневековая миниатюра XIII века

В 1244 году хорезмийская орда обрушилась на город, который в это время был почти не укреплен. Христиане не приняли боя и потеряли священный город – на этот раз уже навсегда. Хорезмийцы разграбили его до основания, но не задержались в нем, а двинулись на юг, по направлению к Египту. Где-то в дороге они соединились со значительным войском египетского султана, в котором служил офицером знаменитый впоследствии Бейбарс. В районе Газы мусульман настигло объединенное христианское войско, и на равнине у деревушки Ла-Форбье произошла битва – в такой же мере судьбоносная, как ранее сражение при Хаттине.

Битва под Газой закончилась для христиан полной катастрофой: более тысячи рыцарей погибло, почти все остальное войско было взято в плен. Особенно страшный удар это поражение нанесло духовно-рыцарским орденам, которые потеряли девять десятых личного состава. Сохранился трагический мартиролог потерь христианского воинства: тамплиеры – триста двенадцать братьев-рыцарей, госпитальеры – триста двадцать пять братьев-рыцарей, у тевтонцев из четырехсот рыцарей в живых после битвы осталось три (!) человека. Огромные потери понесли и светские феодалы. По тогдашней оценке патриарха Иерусалимского, общие безвозвратные потери армии христиан достигли шестнадцати тысяч человек. Самая боеспособная часть христианского войска осталась лежать на приморских равнинах у границы с Египтом, и от этого удара крестоносные государства Леванта уже не оправились никогда.

Взятие Багдада монголами

1258 год

Великий Западный поход 1236–1242 годов не стал последним в череде завоевательных кампаний Монгольской империи. Новый великий монгольский хан Менгу, воссевший в 1251 году на кошму из белого войлока, объявляет о подготовке еще двух всемонгольских походов: один направлялся против южнокитайской империи Сун, другой – против Багдадского халифата и Египта. Первый поход начался в 1253 году, со вторым дело на некоторое время застопорилось, поскольку ему активно противодействовал другой авторитетнейший монгольский вождь – владыка улуса Джучи, Батый (Бату). Батый не хотел пускать имперские войска за Амударью, так как территории к западу от этой реки по указанию Чингисхана были приписаны к улусу Джучи. А Батый обоснованно сомневался в том, что назначенный вождем исламского похода Хулагу (родной брат Менгу, сын Тулуя, младшего сына Чингисхана) передаст потом завоеванные территории дому Джучи.