Смеющийся труп - Лорел Гамильтон

— Мы можем просто поговорить? — спросила я.

Он в четвертый раз покачал головой. Я не выдержала и сделала то же самое. Эванс нахмурился. Может быть, в доме есть кто-то еще?

— Что тебе нужно? — снова спросил он.

— Я же сказала — чтобы ты мне помог.

— Я больше этим не занимаюсь.

— Чем именно?

— Ты знаешь.

— Нет, Эванс, я не знаю. Скажи мне.

— Я больше не касаюсь вещей.

Я моргнула. Было что-то странное в том, как он это сказал. Я обвела взглядом грязные блюдца, разбросанную одежду. Все действительно выглядело так, словно к этому хламу давно уже не прикасалась человеческая рука.

— Эванс, покажи мне свои руки.

Он покачал головой. На сей раз я не стала его передразнивать.

— Эванс, покажи руки.

— Нет. — Он сказал это громко и ясно.

Я встала и начала медленно подходить к нему. Он вжался в угол между входной дверью и дверью в ванную.

— Покажи руки.

Из глаз его хлынули слезы. Он моргнул, и слезы покатились по щекам.

— Оставь меня в покое, — взмолился он.

У меня сжалось сердце. Что он натворил? Господи, что он сделал с собой?

— Эванс, или ты покажешь мне руки добровольно, или я заставлю тебя это сделать. — Я боролась с желанием коснуться его плеча, но я не могла позволить себе проявить мягкость.

Он заплакал сильнее и даже начал поскуливать. Потом медленно вытянул левую руку из кармана. Она была бледной, костлявой, но целой. Я вдохнула полной грудью. Благодарю тебя, Господи.

— А ты что подумала? — спросил Эванс.

Теперь пришла моя очередь качать головой.

— Лучше не спрашивай.

Он посмотрел на меня — наконец-то осмысленным взглядом. Я все-таки завладела его вниманием.

— Я не настолько чокнутый.

Я хотела сказать, что никогда и не думала, что он настолько чокнутый, но на самом деле именно это я и подумала. Подумала, что он отрезал себе кисти рук, чтобы никогда уже ничего не касаться. Боже, это безумие. И я пришла просить его помочь мне в деле об убийстве. Кто из нас больше безумен? Не надо, не отвечайте.

Эванс склонил голову набок.

— Зачем ты пришла, Анита? — Слезы еще не просохли у него на лице, но голос был спокойным и будничным.

— Мне нужна твоя помощь. Речь идет об убийстве.

— Я больше этим не занимаюсь. Я же тебе сказал.

— А еще ты однажды сказал, что не можешь не видеть видений. Ясновидение — не та вещь, которую можно просто взять и выбросить.

— Именно поэтому я никуда не хожу. Если я сижу дома, я никого не вижу. И меня не посещают видения.

— Не верю, — сказала я.

Он вынул из кармана белоснежный носовой платок и обернул его вокруг дверной ручки.

— Уходи.

— Сегодня я видела трехлетнего мальчика. Он был съеден заживо.

Он прижался лбом к двери.

— Прошу тебя, не надо.

— Я знаю других ясновидцев, Эванс, но никто из них не добивался таких успехов, как ты. Мне нужен лучший. Мне нужен ты.

— Не надо, — глухо повторил он.

Я должна была уйти, оставить его, сделать то, что он мне велел, — но я не сделала этого. Я стояла у него за спиной и ждала. Давай, старый приятель, давай, старина, рискни рассудком ради меня. В эту минуту я была безжалостным аниматором. Я не чувствовала ни малейшей вины. Цель оправдывает средства. Хорошо же.

Но в данном случае это было действительно так.

— Если не положить этому конец, умрут еще люди, — сказала я.

— Мне нет до этого дела, — сказал он.

— Ты врешь.

Он убрал носовой платок обратно в карман и потоптался на месте.

— Маленький мальчик — ты не обманываешь меня, Анита?

— Я не стала бы тебе лгать.

Эванс кивнул:

— Да, да. — Он провел языком по губам. — Дай мне то, что ты принесла.

Я достала пакетики и открыла тот, в котором лежал кусочек надгробия. С чего-то же надо начать.

Эванс не стал спрашивать, что это такое. Это было бы жульничество. Если бы мне не нужно было оказать на него давление, я бы даже о мальчике не упомянула. Но чувство вины — отличный рычаг.

Его рука дрогнула, когда я положила самый крупный кусок мрамора ему в ладонь. Я старательно избегала касаться Эванса. Не хочу, чтобы он проник в мои тайны. Это может его отпугнуть.

Эванс сжал камень в кулаке. По спине его пробежала дрожь. Он дернулся, глаза его закрылись. И он погрузился в видения.

— Кладбище, могила. — Он слегка повернул голову, словно к чему-то прислушиваясь. — Высокая трава. Жарко. Кровь, он стирает с надгробия кровь.

Эванс обвел комнату закрытыми глазами. Интересно, увидел бы он свое жилище, если бы его глаза были открыты?

— Откуда кровь? — резко спросил Эванс. Предполагалось, что я должна отвечать? — Нет, нет! — Он отпрянул и стукнулся спиной о дверь. — Крик, крик, женский крик! Нет, нет! — Внезапно глаза его широко раскрылись. Он отшвырнул кусок мрамора. — Они убили ее, убили! — Эванс прижал к глазам кулаки. — О Боже, они перерезали ей горло!

— Кто «они»?

Он покачал головой, не отрывая рук от лица.

— Не знаю.

— Эванс, что ты увидел?

— Кровь. — Он посмотрел на меня из-под кулаков. — Всюду кровь. Они перерезали ей горло. И размазали кровь по надгробной плите.

У меня было еще два пакетика. Отважусь ли я попросить? Что ж, попытка не пытка. Разве не так?

— У меня есть еще две вещи, которых надо коснуться.

— Нет, черт побери! — крикнул он и попятился от меня к короткому коридору, ведущему в спальню. — Уходи! Уходи! Убирайся к дьяволу из моего дома. Сейчас же!

— Эванс, что еще ты увидел?

— Уходи!

— Опиши эту женщину. Хоть какие-то детали. Помоги же мне, Эванс!

Он тяжело опустился на пол.

— Браслет. У нее был браслет на левом запястье. На нем болтались какие-то талисманы — сердечко, лук со стрелами, нотные знаки. — Он уткнулся головой в колени. — Теперь уходи.

Я хотела сказать «спасибо», но это было бы неуместно. Я поискала обломок, который отшвырнул Эванс, и нашла его в кофейной чашке, покрытой зеленой плесенью. Я вынула камень из чашки, вытерла его о валявшиеся на полу джинсы, положила в пакетик и убрала его в задний карман.

Я оглядела комнату. Мне не хотелось оставлять Эванса в такой грязи; а может быть, я просто чувствовала себя виноватой из-за того, что обошлась с ним жестоко. Может быть. — Спасибо, Эванс. — Он даже не взглянул на меня. — Если я вызову к тебе уборщицу, ты ее впустишь?

— Я не хочу, чтобы кто-то входил в мой дом.

— «Аниматор Инкорпорейтед» оплатила бы счет. Мы в долгу у тебя за сегодняшнее.

Он поднял голову. Гнев, чистый гнев — вот все, что было в его глазах.

— Эванс, не надо отказываться от помощи. Ты убиваешь себя.