Отверженный. Тёмная сторона частицы - Михаил Дорин

Глава 19

Следующей моей остановкой в Хапишане стала душевая.

Помещение небольшое. Стены и пол выложены керамикой. По периметру расставлены клетки со встроенными смесителями, в которых ты и проходишь этот сеанс гидротерапии. Иначе его нельзя назвать — вода подаётся под большим напором, а температура колеблется от кипятка до ледяной. После помывки, меня облили различными жидкостями для дезинфекции и снова устроили головомойку. Нельзя сказать, что я прекрасно провёл время, смывая с себя всё что налипло за последние несколько часов.

Взамен своей одежды я получил синий комбинезон старые носки, а вместо ботинок — небольшие галоши с несколькими отверстиями. Судя по всему, для проветривания ног.

В камеру меня привели с мешком на голове, в наручниках и кандалах. Надоевший мне «головной убор» сняли сразу, открыв моему взору скудный интерьер нового жилища. Его тут и нет — бетонная коробка два на два метра, никакой мебели, только небольшой постамент у дальней стены. Освещение очень яркое и встроено в потолок, который высотой метра три. И не допрыгнуть! Посреди камеры в полу квадратная дырка с неимоверной вонью, исходящей оттуда. О предназначении этого отверстия можно легко догадаться.

Мой предыдущий опыт пребывания за решёткой сейчас не уместен совершенно. Гауптвахта, по сравнению с этим местом, отель с несколькими звёздочками.

— Подойти к двери, — раздалась команда. Я повиновался и подошёл вплотную. Открылось два окошка на уровне рук и ног, через которые меня и освободили от наручников. После свет практически погас.

Анестезия доктора прошла и лицо очень сильно заболело. Я приложил руки и почувствовал некие изменения. Правую щёку закрывала пластина, как и левую часть лба, висок и область вокруг глаза. По ощущениям это был металл, а на Эбису это ауроний.

«Теперь я точно, как жители аклана», — подумал я, вспомнив первые впечатления от внешнего вида жителей гетто Куртаса.

Тишина, которая буквально застыла в воздухе, и мрак. Тюремная камера Хапишана представлялась мне совсем иначе — много народа, все толпятся, шум и прочее. И вдруг — ни звука.

Дверь уже давно захлопнулась, а я все не решался сделать шаг. Мне казалось, что из темноты, слегка подсвеченной тусклым светом с потолка, сейчас кто-то выйдет, но этого не произошло.

Глаза мои слипались от усталости, но места где прилечь не было. Я посмотрел на постамент и уяснил теперь его предназначение. Выдвижной мебели из бетонного пола ждать было бы нелепо.

Сделав пару шагов, решил прилечь на импровизированную кровать. Это было неверным решением. Раздалась оглушающая сирена и включился яркий свет, слегка слепивший глаза. Я подскочил, совершенно забыв об усталости.

— Запрещено сидеть без команды, — возвестил механический голос и свет начал затухать.

— Ну и порядки! — воскликнул я и тут же раздалась ещё одна сирена, а свет снова стал ярким.

— Запрещено разговаривать без команды, — возвестил всё тот же голос.

Это было уже слишком. Тут так и с ума сойдёшь. Я стал прохаживаться по камере, насколько это было возможно. Двигаться было необходимо, поскольку не совсем жарко, а комбинезон очень тонкий и совершенно не грел. Не знаю сколько прошло времени прежде, чем вновь включилась сирена и зажегся свет.

— Отбой, — возвестил металлический голос, и я устроился на постаменте.

Поверхность неровная и очень холодная, но нужно привыкать — неизвестно сколько ещё это будет моей кроватью. Заняв удобную позу, я прикрыл глаза, не дожидаясь отключения света. По прошествии нескольких минут, он всё также продолжал слепить и сквозь закрытые глаза. Это было невыносимо, так что решил прикрыться воротником.

— Запрещено закрывать лицо во время отбоя, — снова раздался голос этого робота-диктора.

В течении отбоя, мне приходилось несколько раз услышать подобное замечание. Каждый раз это передёргивало и злило неимоверно. Я перестал замечать вонь из квадратного отверстия, бетонная поверхность нагрелась от тепла моего тела, да и сам немного привык к температуре. Но вот рефлексы обмануть не получается — так и норовят мои руки закрыться от света. Ещё и выругаться нельзя.

В таких вот мучениях и противостоянии с самим собой, «время отдыха» и закончилось. Прозвучал очередной и, уже привычный, запрет на посиделки. Сказать, что я совершенно не отдохнул — ничего не сказать. Лицо сильно чесалось, особенно правая щека с аурониевой пластиной. Этот зуд был невыносим, ведь почесать хотелось под металлической вставкой, а это невозможно.

Счёт времени я потерял, однако принялся играть сам с собой в кроссфит — мерил шагами камеру и улучшал свою физическую подготовку, путём отжиманий и приседаний.

Мне казалось, что пробыл в камере целый день, прежде чем открылось то самое окошко на уровне рук в двери. На небольшой подставке появилась тарелка с местной пищей.

О её низком качестве было ясно сразу. Однако всё оказалось хуже. Запах стал перебивать вонь из квадрата в полу, не говоря уже о том, что она была холодной. Порция представляет из себя водянистую жижу с плавающими в ней кубиками чего-то «мягкого» и небольшой кусок хлеба с плесенью. Всё это помещено в небольшую тарелку из твёрдого картона.

— А есть руками? — воскликнул я, взглянув вверх. На мой вопрос в очередной раз механический голос диктора возвестил о запрете разговоров.

На этом моё терпение лопнуло. Держать себя в руках, сохранять спокойствие и хладнокровие — всё это я послал куда подальше.

— Паршивые и бесхребетные пурги! Отбросы великого курнайского общества! — сокрушался я, разбрасывая по всей камере свой «великолепный» ни то завтрак, ни то обед.

— Запрещено разговаривать без команды! — отреагировала ненавистная система осточертевшим голосом, но это меня не остановило.

— Вам всем пора идти туда, где вы не были с момента своего рождения! И грим свой поправьте, а то потёк весь пафос, — пытался я перекричать сирену и противный голос диктора. — Герои! Зашли бы и показали себя в деле, а не за каменной стеной.

Как только я закончил гневную тираду, запреты на разговоры и сирена перестали выдаваться. Похоже, сейчас кто-то откликнется на моё приглашение зайти «в гости».

— Подойти к двери, — раздался металлический голос. — Повернуться спиной.

— Вас на спор зачали, а? Мозги совершенно не обезображены интеллектом!

Воображение начало рисовать сценарий боя. Неважно, сколько будет противников, в узком пространстве их численное преимущество нивелируется. За мной скорость, реакция и, если надеяться на улучшения от Фантома, сила.

Что-то пошло не так. Вот совсем не так, как я рассчитывал! Дверь резко открылась и меня ослепил яркий свет. Мощный удар тяжёлым предметом в живот, заставил упасть на колени. Били остервенело и