Гордость и предубеждение-2 - Хелен Холстед

И если поведение Китти улучшилось настолько, что ее общество стало терпимым, то высокомерная демонстрация показного благочестия Мэри Беннет раздражала его бесконечно. А миссис Беннет была просто невыносима в своей вульгарности. Как, вероятно, хвасталась она богатством Элизабет и значимостью нового влиятельного положения дочери! На самом деле, похоже, миссис Беннет никогда не ценила Элизабет, лучшую из своих дочерей, пока та настолько не поднялась в обществе.

Лошадь стояла неподвижно, только изредка дергала головой, и Дарси сидел, не двигаясь, не видя ничего перед собой. Он думал о высокой цене, которую заплатил, чтобы получить Элизабет в жены. Он потерял огромное состояние своей кузины Анны, состояние, почти равное его собственному. Почти все его родственники отвергли его. Месть леди Кэтрин распространилась даже на его друзей, таких как Реджиналд Фоксуэлл, которого лишили прихода, правда, тот вовсе и не испытывал никакого сожаления по этому поводу.

Дарси поднял глаза и взглянул на отдаленные холмы. Если бы только. Элизабет выносила их малыша до срока! Теперь он позволил себе роскошь ощутить свою потерю. Какой наградой для него было бы носить маленького сына по поместью, показывая ему все, что потом перешло бы к нему. Это было бы своеобразной местью его кузену и наследнику из Шотландии, который оскорбительно отзывался о нем и его женитьбе.

«Боже мой! — подумал он, очнувшись от своих мечтаний. — Какую немыслимую трагедию я выстраиваю! Мы оставим это место, как только Элизабет станет лучше, и вернемся в наш дом». Он слегка пожал плечами и посмотрел на дорогу. Он представил себе Элизабет — ее смеющиеся темные глаза, движение ее губ, когда она завораживала его своими речами, ее сведенные брови, когда она обижалась. Он с радостью подумал об их семейной троице, которую они снова образуют с Джорджианой в Пемберли, где, пусть и на недолгое время, любые посторонние люди будут исключены из их жизни.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Миссис Эджли, закутавшись в платок, сидела на солнышке и наблюдала, как три ее старшие дочери прогуливались по берегу озера с миссис Дарси. Все четверо были одеты в простые муслиновые платья, но у всех мисс Эджли поверх платьев были накинуты платки, в то время как миссис Дарси выделялась среди них элегантного покроя жакетом. Жена викария вздохнула. Была ли у ее девочек когда-либо такая упругая походка? Миссис Дарси, должно быть, столько же лет, сколько ее Эмили, двадцать один. И как по-разному жизнь сформировала их характеры. Всегда ли эта молодая женщина, вышедшая замуж меньше года назад, была так уверена в себе? Почему-то миссис Эджли чувствовала, что Элизабет Дарси всегда знала себе цену.

Анне было лишь двадцать три года, но ее внешность, не блещущая красотой, казалось, уже потеряла цвет юности. Учительница в школе в Грэйстеде вот уже четыре года, она больше не видела иного будущего для себя.

Эмили, однако, не могла больше переносить «заключение» в стенах Грэйстеда. Она была много симпатичнее старшей сестры. И мать знала, что в этой ее дочери есть искра, скорее она спрятана, чем погашена. Маргарет было только шестнадцать. Оставалось еще время, чтобы подумать о ней позже.

Миссис Эджли оглядела озеро, мерцающее на солнце, и позволила взгляду поблуждать по тенистым рощам за ним. Какая радость, какое наслаждение, что ее девочки гостят дома, на своих первых каникулах за четыре года.

Эмили и Маргарет шли сзади, шепотом обсуждая наряд миссис Дарси, ее кольца и ее волосы.

Анну, шедшую впереди подле хозяйки дома, волновали совсем иные проблемы.

— Миссис Дарси, в этом году Эмили вела школьную бухгалтерию.

— В дополнение к преподаванию?

— В работе помощницы учительницы ее многочисленные способности почти не востребованы, да и ведение счетов занимает всего несколько часов в неделю.

— Понятно, — сказала Элизабет, задаваясь вопросом, сколько шиллингов платят за ведение счетов школы.

— Мой отец всегда думал, что нас с Эмили на стипендию назначали в Грэйстеде за наши высокие показатели. Проглядывая бухгалтерские книги, Эмили обнаружила, что наши так называемые «стипендии», оплачивались мистером Дарси, который устроил все так, чтобы об этом никто не знал.

Элизабет улыбнулась. Как похоже на Фицуильяма. Помогать материально бедствующему викарию, но так, чтобы пощадить его чувства.

— Мне не хотелось бы, чтобы мой отец узнал про это, — продолжала Анна. — При всей его репутации смиренного человека у него есть гордость. Не могли бы вы поблагодарить мистера Дарси за нас?

— Конечно, я так и сделаю.

— Я благодарна ему от всего сердца, ведь как иначе, моя дорогая мамочка могла бы сводить концы с концами. — Она обернулась и посмотрела на мать. Видно было, что она с трудом сдерживает слезы, в ее серых глазах читалась боль.

Миссис Эджли выглядела старше своих сорока трех лет, да и как могло быть иначе? Она нежно любила своих детей, но была измучена и родами, и борьбой за достойную жизнь семьи. Год за годом шансы мистера Эджли получить приход, казалось, убывали, поскольку нынешний, пользующийся бенефицией, пастор упрямо держался за место. Она очнулась от своих мыслей и помахала девушкам.

«Каким тягостным раздумьям я предаюсь в таком красивом месте, — подумала она. — Бог позаботится о нас, как говорит дорогой мистер Эджли. Наше положение все время улучшается. Следующий семестр Сара будет в школе, Джон в университете, а Сэмюэл уйдет со своим братом Эгбертом в море. Милый малыш Сэмюэл: всеобщий любимец, ему всего восемь лет, а он уже вынужден становиться мужчиной. Да, осенью дома останется всего семеро детей, и мистер Эджли сможет принять учеников-пансионеров».

Элизабет с Анной обогнали других девушек, и их беседа коснулась музыки. Бледное лицо Анны озарилось едва заметным румянцем.

— Мы ежедневно упражняемся на церковном органе, а у Эмили есть своя лютня, поэтому мы не томимся дома из-за отсутствия инструментов, хотя мне и не хватает моей арфы.

— Тогда, может, вы придете и поиграете для нас? Я уверена, мисс Дарси с удовольствием послушает вас, так же, как и я.

— Это было бы честью для меня, миссис Дарси. — Анна не сразу решилась. — Я слышала, у вас восхитительный голос, мадам. Не удивляйтесь. Мистер Тернер рассказывал о том удовольствии, которое он получил, слушая ваше пение.

— Возможно, мистер Тернер желает доставить удовольствие моему мужу, который имеет некоторую склонность, как я полагаю, переоценивать мои таланты, — рассмеявшись, заметила Элизабет.

— Мистер Тернер никогда не стал бы лицемерить, — вспыхнула Анна.