Последний штурм — Севастополь - Сергей Ченнык

Взгляд на карту объясняет правильность этой атаки: если бы один из этих пунктов пал, другой не смог бы устоять далее, и если бы русские вслед за тем приняли какие-либо деятельные меры, то последствием этого было бы снятие осады. Русские объясняют свою неудачу тем, что один из генералов нарушил данную ему инструкцию, но из приведенного описания местности делается почти очевидным, что единственная причина поражения русских заключалась в природной крепости атакованной позиции, соединенной с мужеством защитников. В храбрости же и стремительности со стороны русских недостатка не было».{318}

Кстати, МакКлеллан, будучи генералом и командующим армией Потомака во время Гражданской войны в США 1861–1864 гг., в сражениях при Шайло и Энтитеме (1862 г.), попытался применить опыт Чернореченского сражения. Ошибки Горчакова были учтены. Но исполнение оказалось не лучшим. Он обрушился на один из флангов конфедеральных войск после имитации наступления на другом. И хотя ему удалось сокрушить оборону противника, общие потери были таковыми, что стоили ему должности.

Подводя итог действиям левого фланга русской армии, Тотлебен говорит, что «…войска корпуса левого фланга выполнили первую часть задачи, предписанной им по диспозиции, и остановились на занятых ими высотах в ожидании дальнейших приказаний главнокомандующего на отнятой у неприятеля позиции на Телеграфной и Чоргунской высотах».{319}

Вскоре, казалось бы удачно начавшееся предприятие, принимает совершенно иной оборот. После известных событий на правом фланге, о которых будет сказано несколько ниже, по приказу Горчакова Липранди прекращает движение и останавливается. 5-я пехотная дивизия, уже двигавшаяся по направлению к горе Гасфорта меняет направление и уходит в сторону Федюхиных высот. Хотя 17-я дивизия продолжает попытки овладеть следующей линией сардинцев, они уже не отличаются прежним напором и начинают затухать, переходя в перестрелки. Садинцы быстро закрепились на второй линии и оттуда они легко уходить не собирались. Именно в это время военная удача в виде приказа русского главнокомандующего показала им свое лицо. Для русских она повернулась иной частью тела…

«Таким образом, возник новый очаг сопротивления. Но эта вторая наша линия обороны русскими была атакована уже не с таким порывом, как первая. В это время основные силы противника уже устремились на французские позиции, как гроза, которая после нескольких капель дождя в долину, вдруг обрушивается на соседнюю».{320}

Уже после окончания Крымской войны Павел Петрович Липранди «…приписывал неудачу в предприятии двум самым простым причинам. Первая заключалась в том, что в диспозиции, показанной вчера начальникам колонн, было сказано, что генерал Липранди, заняв Телеграфную гору, тотчас же переправится и атакует Гасфортову гору; но в диспозиции присланной для руководства, было прибавлено, что он, после занятия Телеграфной горы, должен ожидать прибытия главнокомандующего».{321} Горчаков действительно прибыл туда, «…но время было упущено».{322}

Эту приписку в диспозиции Липранди относил на счет начальника штаба главнокомандующего и считал, что «вмешательство третьего лица все испортило».{323} Французы добавили к мнению Липранди свое. Они считают, что неудача на Черной речке обусловлена отсутствием согласованности в действиях генералов Реада и Липранди.{324}

Сардинцы быстро почувствовали внезапное ослабление давления со стороны русских. Очень быстро они начали наращивать свои силы: «…на место боя уже выдвинулась вся 4-я пехотная бригада генерал-майора Родольфо ди Монтевеккъо, с ней 13-я артиллерийская батарея капитана Рикотти Чезаре, которая с передового контрфорса горы Гасфорт открыла огонь по противнику. Тогда командир 2-й дивизии, генерал-лейтенант Алессандро Тротти, для возвращения уступленной русским первой траншеи определил три батальона: 9-й — майора Стефано Дуранди, 10-й — майора Луиджи Кастелли и 15-й — майора Витторио Валакка. Впереди наступали 10-й батальон с 4-й ротой 5-го батальона берсальеров (которой командовал Томмазо Гарроне)».{325}

Пришло время и левому флангу русских расплачиваться за нереализованный успех. Но до этого на поле сражения произошел целый ряд событий, повернувших его ход в иное русло.

ДЕЙСТВИЯ 12-Й ПЕХОТНОЙ ДИВИЗИИ В СРАЖЕНИИ НА ЧЕРНОЙ РЕЧКЕ

«Имея отвагу, можно предпринять что угодно, но нельзя сделать что угодно».

НАЧАЛО ДРАМЫ

Приняв решение об атаке Федюхиных высот, «придавшей сражению при Черной речке совершенно неожиданный оборот»»,{326} генерал Реад выстроил войска 7-й и 12-й дивизий в боевой порядок перед восточными склонами. Правильнее будет вести речь лишь о 12-й дивизии. 7-я пехотная дивизия генерала Ушакова запаздывала с началом атаки и в дальнейшем наступала на северной оконечности фланга самостоятельно.

Перестроение полков дивизии к атаке началось в тот момент, когда завязался бой на Телеграфной горе. «… Во время описанного здесь боя войска … начали выстраиваться на походе в боевой порядок; первая линия состояла из ротных колонн. 12-я пехотная дивизия следовала по большой дороге к Тактирному мосту, а 7-я пехотная дивизия двигалась правее, к находящемуся ниже моста броду».{327}

После прекращения огня артиллерии обе дивизии двинулись вперед. Боевой порядок 12-й пехотной дивизии генерала Мартинау был назначен с выделением значительного числа стрелков, за их линией двигался Одесский егерский полк в ротных колоннах, во второй линии — Азовский и Украинский полки в колоннах «к атаке». Вот откуда столь удивившие французов массы стрелков, столь не типичные до этого времени для тактики русской пехоты.

Атака дивизии могла и не состояться, и вообще, только недоразумение развернуло события в драматическую сторону. Генерал Хрущев вспоминал, что «…впоследствии генерал-адъютант Коцебу сказал, что он в эти минуты послал по поручению главнокомандующего полковника Вонтана к Бельгарду с приказанием атаковать Гасфортову гору; но как только Вонтан поехал, 12-я дивизия двинулась в атаку против Федюхиных высот. Это крайне удивило главнокомандующего и он, считая невозможным атаковать в одно и тоже время два пункта неприятельской позиции, вернул Вонтана».{328}

АТАКА ОДЕССКОГО ПОЛКА

Полковник Скюдери с Одесским полком быстро перешел Черную и вслед за отходившими пехотинцами противника перешел канал. Для одесцев это была привычная работа. Нечто подобное им уже пришлось делать в сражении при Четати 25 декабря 1853 г. Уже тогда стало ясно, что в огромных потерях, которые несла русская пехота, при минимальных успехах достигаемых ею, виноваты были не только командиры, но и «…вся школа тех годов, в своем ослеплении плацпарадными тонкостями незаметно подготовлявшая весь ужас Альмы, Инкермана и Черной речки».{329} Единственным утешением было то, что все это с лихвой искупалось «…удивительным мужеством и стойкостью удивительных войск».{330} Шли в бой 4 августа 1855 г. офицеры и солдаты Одесского полка с плохими предчувствиями. Уже на Дунайском театре они начали задумываться над причинами поражений. «А те, кто задумывался, были правы. Ибо уже надвигалась Альма, уже слышался запах Инкерманской крови, уже реяли тени погибавших на Черной речке…».{331}

Полковник Святополк-Мирский с началом рассвета услышал ружейную стрельбу слева. «Это было начало атаки Сардинской позиции на Гасфортовой горе. Нас двинули вперед».{332} Одесский егерский полк начал перестраиваться для атаки. Стрелковую цепь составили две роты 2-го стрелкового батальона и все солдаты полка, имевшие нарезные ружья и штуцера. «Сколько мне помнится, таких людей было по десяти человек в роте».{333} Первую линию составил 4-й батальон «…в ротных колоннах в одну линию, — имея в интервалах рот артиллерию».{334} Три батальона следовали за ними в колоннах к атаке. Приблизившись к реке, «…артиллерия снялась с передков и открыла пальбу, — цепь наша тоже начала стрелять».{335}

Положительно, что в первой фазе сражения артиллерия находилась там, где ей предписывал боевой порядок — в интервалах рот первой линии. Пятнадцать минут перестрелки продолжались без особого результата, хотя отдельные снаряды добавляли суматохи, попадая в расположение французских войск. Дальнейшие события начали развиваться стремительнее и драматичнее.