Все цвета тьмы. Часовой галактики - Ллойд Биггл-младший

— Значит, это именно из-за вас вокруг Солнечной системы навешали «кирпичей»?

— Послушайте… — Она подалась вперед, что, несомненно, означало состояние возбуждения. — Вашу планету уже очень давно используют, как полигон для практикантов. За последнее столетие ее научный прогресс шел вперед со значительной скоростью, что мы предвидели. По всем прогнозам, до трансмиттера, передающего материю на расстояние, вам оставалось еще несколько сотен лет. Но внезапно, волею какого-то дичайшего случая, принципы его работы были открыты. И хуже момента для этого нельзя было себе вообразить. Местная группа состояла из Командира, только что получившего первое свое назначение, практиканта-техника, практиканта-наблюдателя и еще двух наблюдателей, которым, из-за неспособности подняться на следующую ступень карьеры, суждено было служить здесь до выхода в отставку. Группе следовало проконсультироваться с нами, но они решили, что справятся своими силами. И приступили… Всех их ждет суровое взыскание.

— На мой взгляд, — ответил Даржек, — сурового взыскания достойны, скорее, вы.

— Я? Отчего вы так считаете?

— Вы недооценили обитателей этой планеты и прислали сюда неадекватные силы.

— Значит, ты защищаешь Группу, — подытожила инопланетянка. — В самом деле… Я не думала, что такое возможно, но они оказались правы. Ты в самом деле считаешь их своими друзьями. Такого прежде не бывало. Никогда.

— Неужели вы сами настолько неспособны дружить, что удивляетесь подобным отношениям между другими?

Инопланетянка помешкала с ответом, и Даржек не смог понять, обиделась ли она или просто пришла в замешательство. Затем она заговорила, со всей возможной тщательностью подбирая слова:

— Группа заслуживает взыскания не потому, что не сумела справиться с ситуацией, а потому, что предприняла такую попытку. Ей следовало учесть примитивность ваших передатчиков и не предпринимать ничего.

— Но наши трансмиттеры работают, — слегка обиделся Даржек.

— Едва-едва. Конструкция их полностью уникальна, и жестко ограничивает дальнейшее развитие. Она не указывает пути к будущим открытиям; напротив, она перекрывает его. Устроены ваши трансмиттеры так неуклюже, что Алиса… — В голосе инопланетянки вновь послышалась усмешка. — Интересно, откуда взялись эти имена, но… у нас слишком мало времени. Так вот, Алиса едва смогла разобраться в них. И этот факт следовало отметить с самого начала.

— А! Те самые три шага к владычеству в космосе… Значит, вы полагаете, если наши трансмиттеры так неуклюжи, второго шага мы сделать не сможем?

— Ваши трансмиттеры неуклюжи и примитивны настолько, что их нельзя даже счесть первым шагом.

— Значит, вы больше не станете вредить «УниТел»?

— Случившееся вынуждает нас пересмотреть классификацию вашей планеты. Поэтому я здесь. В частности, мне хотелось бы услышать ваши рекомендации по данному поводу.

Даржек поднял брови.

— Вам нужны мои рекомендации?

— Вы приняли присягу, Ян Даржек. Возможно, вы не вполне понимаете, что означает сей акт. Но принятие присяги сделало вас одним из нас — и в качестве такового вы, как все, кто как-либо связан с данной проблемой, имеете полное право высказывать свои предложения. Рассмотрены они будут так же тщательно, как и мои. Вам известна потенциальная важность трансмиттера в исследовании и освоении космоса. Да, ваши трансмиттеры пока не пригодны для этого, но, стоит вашим ученым дойти до самой идеи трансмиттера, работающего без приемника, и трансмиттера, способного телепортироваться самостоятельно, они, вероятно, сосредоточатся на этой проблеме и решат ее. Что вы думаете об этом?

— Да, они решат ее, — признал Даржек. — Рано ли, поздно… Я полагаю, что вы, возможно, недооцениваете наших ученых. Изобретение трансмиттера может, вопреки вашим догадкам, оказаться не случайным.

— Есть ли у вас какие-либо рекомендации?

— Конечно. Вы сами признаете, что имеющиеся у нас трансмиттеры не представляют собой угрозы. Они — величайшее достижение человечества, и я не вижу никаких оправданий попыткам остановить наше развитие только потому, что в отдаленном будущем оно может чем-то угрожать вам. Пусть все идет своим чередом. Оставьте нас в покое. Если же вы будете настаивать на нашем отказе от трансмиттеров, нам, по крайней мере, полагается справедливая компенсация. Помощь, равная телепортации по значимости.

— Ваши рекомендации приняты к сведению и будут учтены. Хотите ли вы что-нибудь добавить?

— Да, — сказал Даржек. — Я считаю, что вы не правы по поводу тьмы внутри нас. Среди нас есть и святые и грешники, люди праведные и аморальные, люди этических принципов, достойные восхищения, и люди абсолютно беспринципные; не говоря обо всем разнообразии оттенков этих спектров. Мне кажется, что вы пытаетесь мерить людей шкалой, в которой существуют либо черное, либо белое, добро или зло. Я и сам не знаю, готовы ли люди к дружбе с инопланетными существами, но уверен, что они вовсе не безнадежны. Если человек в самом деле порочен, как вы утверждаете, вы и ваш народ — гораздо хуже. Обладая чудовищно развитой технологией, вы могли бы изгнать с Земли нужду и голод, слабых сделать сильными, угнетенных — освободить от гнета. Но вы, вместо того, чтобы созидать, — разрушаете. Вместо того, чтобы помочь человеку идти своим путем, вы сбиваете его с пути. Существо высокой морали, увидев, что ближний его лежит в сточной канаве, не станет мешать ему подняться. Напротив, поможет в этом. И я рекомендую вам повнимательнее присмотреться к цвету той тьмы, что — внутри вас самих.

— Возражение принято и будет учтено. Осталась лишь… частная проблема. Что нам делать с одним конкретным человеком? Что скажете, Ян Даржек?

Даржек равнодушно махнул рукой.

— Ну, эту проблему вряд ли можно назвать значительной…

— Мы так не считаем.

— Наверное, это — намек на то, что мне следует стереть память. Конечно, кое-что из случившегося я с удовольствием вспоминал бы в старости, однако, для этой цели мне достаточно и других впечатлений. А хорошо бы помнить, как выглядит Земля с Луны… У меня там были другие заботы, и взглянул-то я лишь одним глазком, однако это мне все равно хотелось бы помнить. А пуще всего не хочется расставаться с воспоминаниями об Исайе, Алисе и других… Они помогли мне познать самого себя, увидеть в новом свете, и такой возможности мне больше не представится.

— Это все?

— К чему спрашивать… Вы ведь не можете сохранить эти воспоминания частично. Я ведь с ума сойду, вычисляя, откуда взялись всплывающие из подсознания факты, и как они связаны с моей жизнью.

— Решение по поводу классификации вашей планеты и вашего народа еще не принято, однако уже решено, что Ян Даржек волен совершенно свободно распоряжаться собственной памятью.

— То есть… воспоминания останутся при мне? От начала до конца?

— Выбор за вами. Вы вольны сохранить их полностью, либо частично.

— Тогда я лучше умолкну. Несите ваш… стиратель памяти. Я не хочу ничего помнить. Предпочтя сохранить память нетронутой, я принял бы на себя всю ответственность за последствия. А последствия могут оказаться совершенно непредсказуемыми, даже для меня.

— Вы — потрясающий человек, Ян Даржек. — Инопланетянка поднялась на ноги и развернула перед ним скафандр. — Узнаете?

— Такой же точно, как те, которые носят на Луне мои соотечественники… — Тут взгляд Даржека упал на перерезанный воздушный шланг. — Да это же тот самый, что я украл с базы!

— Да, тот самый. Слушайте же, Ян Даржек. Во Вселенной существует далекая планета; я не успею объяснить вам, насколько она далека. На ней есть сооружение, природу коего я также затрудняюсь объяснить, хотя вы назвали бы его музеем. Но это — не просто собрание редкостей, какие я видела в ваших музеях. Это строение и все, что в нем находится, почитаемо так, как не в силах выразить ваш язык. И этот скафандр будет выставлен там, наряду с сокровищами отнюдь не самыми незначительными. И, пока существует наша цивилизация, которая, надо сказать, велика и полна сил, и конца ее не видят даже самые пессимистичные из прогностов — люди со всей галактики будут рассматривать этот скафандр, читать эпическое повествование о Яне Даржеке и удивляться. Возможно, в далеком будущем, столетия спустя, туда попадут и ваши соотечественники. Будете ли вы рады такому блестящему бессмертию? Многие из моего народа вынесли бы куда большее, чтобы достичь куда меньшего.

— Я бы сказал, что все это — так неожиданно… Как-то не привык я совершать ничего эпического.

— Вы пожертвовали жизнью, чтобы спасти пятерых существ, являвшихся, по сути, вашими врагами.

— Я вовсе не жертвовал жизнью, не спасал их и не считал их своими врагами. Все, что мы совершили, мы совершили вместе. Действуя заодно. Я внес свой вклад, Исайя — свой, а главную работу проделала Алиса. Даже те, кто не делал ничего, помогли уже тем, что не мешали, хотя все, чему их учили, требовало от них обратного.