Тигр, тигр, светло горящий ! - Михаил Савеличев

Хотя во всем этом была какая-то высшая справедливость - Кирилл теперь мог во всех красках представить как чувствуют себя герои его интервью, статей и репортажей.

Законы передачи запрещали ведущей задавать вопросы телевизетерам, если конечно они сами не ввяжутся в дискуссию, а заставить их сделать это и было высшим пилотажем на телевидении. Но так как Оливия хранила гробовое молчание, не отвечая на выпады Памелы, тем самым еще более распаляя ее, то ведущая забыла о настоящем госте передачи и все больше погружалась в интимные стороны миссис Перстейн, надеясь пробить броню бедной девушки. Бедная девушка однако продолжала невозмутимо выслушивать оскорбления Суки Пэм - внимание светской прессы к ее персоне еще с самого рождения привили Оливии иммунитет к свободе слова. Она закинула ногу на ногу и, прикрывая ладошкой свои вымученные позевывания, презрительно разглядывала суету в студии.

Огневая атака могла продолжаться до бесконечности. Кирилл, уже развлекаясь, сидел в своем кресле, наблюдая за очередной кавалерийской атакой, в очередной раз разбивающейся о неприступные стены замка, покрытые ледяной броней невозмутимости, и тихо досчитывал последние минуты передачи. Теперь он не жалел о приходе Оливии, отвлекшей огонь на себя, но ему внезапно стало жалко Пэм, выдыхающуюся и теряющую уверенность на глазах.

Наконец Пэм поняла всю тщетность своих усилий и прекратила гневную филиппику против зажравшейся буржуазии и вернулась к своим баранам.

- Наша передача, к сожалению, подходит к концу, дамы и господа. Напоминаю, наша тема - современная журналистика и у нас в гостях яркий образчик того, что называют "желтой прессой", Кирилл Малхонски. Прошу задавать ваши вопросы.

Яркий образчик "желтой прессы" журналист Кирилл Малхонски перетек из вальяжной позы в более приличиствующию очередному нападению - выпрямил спины, развернул плечи, набычился и приготовился к подаче.

Когда внимание Пэм снова переместилось на Кирилла, Петер Франц наклонился к ушку Оливии:

- Я восхищен твоей выдержкой, девочка. Ты единственная из нас, кому удалось положить ее на лопатки. Мы здесь уже от всей души поучаствовали в здешней перепалке!

- А кто остальные?, - так же шепотом поинтересовалась Оливия.

Петер оглянулся на двоих присутствующих, с момента появления Оливии никак себя не проявившие.

- Один из них, вон тот седой - командующий Космофлотом Теодор Веймар. Кажется он бывший начальник Кирилла по Вест Поинту.

- А я и не знала, что он там учился, - пробормотала Оливия.

- А, черт, ошибся, детка. Прости старика за дезу. Он бывший начальник Академии ВС в Ауэррибо! Нет, со склерозом надо что-то делать. А второй гость - его нынешний работодатель Авраам Эпштейн. Тоже хитрый еврей, ничего не скажешь. Как его Памела не насиловала, он так толком ничего и не сказал.

- Простите за вопрос, но каким ветром вас сюда занесло, Ваше Высочество?

- Мне надо видеть товар лицом, дорогая Оливия. Я покупаю эту передачу.

Оливия мыслено сняла шляпу перед бесстрашием Пэм.

- В моем представлении идеал Родины это - молодая румяная девушка в красной косынке и с автоматом в руках, - отвечал Кирилл на неуслышанный Оливией вопрос, - Сейчас как никогда необходима поддержка всеми гражданами Земли усилий по возвращению Спутников в Союз.

- Вы считаете, что Спутники недостойны суверенитета?, - спросила в свою очередь Памела.

- Я не понимаю о каком суверенитете может идти речь, если все население Внешних Спутников составляют наши граждане, выходцы с Земли. Суверенность порождение эпохи демократии, и мы все убедились в нежизнеспособности этой идеи. Народ не любит демократию, порождающую анархию, коррупцию и беззаконие. Народу нужна не кучка болтунов, а строгий и справедливый батька. Ленин, Сталин и Гитлер необходимы, что бы ощутить себя единой нацией.

В студии появился очередной зритель - дородная дама лет пятидесяти с обильной штукатуркой на лице.

- Вы противник Директората, господин Малхонски?, - с ужасом спросила она, картинно прижимая потные кулаки к седьмому подбородку.

- Успокойтесь, мадам, я не противник нашего строя, но считаю, что на период таких сложных ситуаций, чреватых всеобщей войной, нам необходим военный, а не политический, и тем паче - коммерческий руководитель. На мой взгляд Директорат должен передать часть своей власти временному военному диктатору, который должен иметь самые широкие полномочия на период войны. Примеры прошлых войн недвусмысленно указывают, что коллегиальность в принятии военных решений ведет к поражению. А мы не можем проиграть в этом конфликте, иначе Земля потеряет все свое влияние.

- Еще вопросы, господа.

Следующий зритель воспользовался телефоном:

- Кирилл, на Титане вы были спасены экипажем Фарелла Фасенда, - Кирилл похолодел, - Я знаю, что высаживаясь там, он нарушил приказ командования, за что впоследствии и был казнен. Но если бы он не высадился в Оранжевой Лошади вас сейчас не было в живых. Ваше отношение к капитану Фареллу?

Кирилл не ожидал такого удара напоследок. Наверное так же чувствует себя ковбой, только сейчас усмиривший норовистого скакуна и повернувшись к нему спиной, получивший предательский удар копытом по спине. Он долго не мог ответить и в студии повисла непривычная тишина. Наконец он сказал:

- Хотя, может быть, я и обязан Фареллу жизнью, но я считаю, что он преступник, нарушивший приказ и присягу. Я отдаю себе отчет, что моя жизнь не стоила такого предательства.

- Благодарю вас, Кирилл, за ваше участие в нашей передаче. На этом наш эфир кончается. До следующих встреч, дамы и господа, если нас не закроют в связи со сменой владельца передачи.

- Я не дурак резать курицу, несущую золотые яйца, - обиделся Петер Франц на Памелу, - Меня хорошо попинали, но я не в обиде. Вы знаете мои принципы, Оливия, - если в компании все разделяют мнение хозяина, то она обречена на разорение!

- Я полностью с вами согласна, Ваше Высочество, - задумчиво сказала Оливия, только сейчас сообразив, как она кончит текущую главу своей книги: "Несмотря на то, что Кирилл запретил мне подходить к тому месту, где он сейчас стоял, я все же не удержалась и, огибая аккуратные белые надгробия с кое-где возложенными свежими и засохшими цветами, подкралась ближе к нему и попыталась разглядеть надпись на могиле, которую он решил посетить и ради которой и затеял такое далекое путешествие. Его широкая спина закрывала плиту и только когда он стал медленно поворачиваться ко мне, почувствовав мое приближение, с недовольным видом и кусая губы, я краешком глаза уловила то, что было на ней выбито. Разрозненные буквы не сразу сложились в слова лишь через несколько часов я чисто подсознательно разгадала эту шараду и меня осенила догадка. Изысканный готический шрифт гласил "Фарелл Фассенд". Дат никаких не было. Я же не решилась спросить Кирилла, что он делал на могиле этого человека и самое главное - как она могла вообще здесь оказаться, ведь преступников не хоронят".