Высокий глерд - Гай Юлий Орловский

Королева поглядывает испытующе, вроде бы дура дурой, но вид такой, что все понимает. Женщины часто такими выглядят, даже когда мы говорим о когерентности трансцендентной функции релягастра, приводя нас в ступор.

Я зябко повел плечами. Правильнее бы сейчас сообщить в полицию, но если это кто–то из друзей разыгрывает или же дрон принадлежит администрации поселка, что время от времени ищет будущие поломки, утечки электричества, лопнувшие или готовые вскоре лопнуть трубы…

Хотя обострившееся чутье предупреждает, что кто–то враждебный собирает обо мне информацию, с которой вообще может попытаться вторгнуться в достаточно защищенный дом.

Королева наконец проронила подчеркнуто равнодушно:

— Это опасно?

— Не знаю.

— Ты встревожен…

— Еще бы, — ответил я. — Кто–то посторонний старается узнать то, что и так хорошо известно… как говорится, компетентным органам городской стражи. Той же королевской администрации поселка. Но они обычно защищают свою информацию, доступ только у властных структур.

— Что это?

— Королевской власти, — пояснил я. — А сейчас собирает информацию кто–то из посторонних феодалов. Власти ни при чем.

— Тогда это хорошо? — спросила она. — Тебе достаточно позвать городскую стражу… Или просто стражу…

— И что я скажу? — спросил я. — Что кто–то высматривает, с какой стороны напасть? Мне скажут, вот нападут, тогда и жалуйтесь, а они пока ничего не видят, наша защитная магия сбоев не дает.

В самом деле не дает, подумал с надеждой. Система сигнализации хороша и надежно защищает от простых воров, которых абсолютное большинство. Кроме убежденных бомжей, которым не нужны роскошные квартиры в столицах и дорогие машины, а дай вольную жизнь без обязанностей. Есть еще и просто хулиганящие подростки, для которых так романтично забраться в чей–то пустующий особняк, пока хозяин на службе, попрыгать в чужих постелях, разрисовать зеркала губной помадой страшными рожами и угрозами от Фредди Крюгера…

Умный дом от таких защищается легко: моментально сообщает хозяину, в пункт ближайшей охраны, в полицию, ведет видеосъемку и сразу же ищет их в картоте

ке преступников, так что нарушителей обычно хватают еще в момент, как только пересекли дворик и взялись за дверную ручку.

Однако сохраняется и та категория элитной преступности, что знает все о таких системах и умеет их обходить. Элитников во всем мире не больше полутысячи, да и тех постепенно ловят и уже не выпускают.

Так что эти системы себя оправдывают, элитная преступность не обращает внимания на простенькие кот- теджики. Даже на рядовых миллионеров не посмотрит, а вот если у мультимиллионера появилось нечто ценное, уникальное…

Я разозленно обругал себя. Все рассчитываю на дружественный интерфейс, еще ни разу не прочел инструкцию, дескать, техника сама должна понимать мои желания, но сейчас привычная леность выходит боком.

Насколько знаю, видеокамеры легко ослепить простейшими карманными зеркальцами, даже невидимые простым глазом лучи выявляются дымком от сигареты, можно брызнуть из баллончика, а потом поставить на пути луча простейшее зеркальце…

Для более сложных систем есть более сложные контрмеры, ни бомжи, ни хулиганящие подростки таким знанием не владеют.

Увы, есть те, кто владеет. Эти знатоки все еще проникают в хорошо защищенные особняки миллиардеров и похищают драгоценности или шедевры искусства.

Я вздохнул, быстро зыркнул в сторону королевы, надеясь, что не заметит мой обеспокоенный взгляд. Ее драгоценности уже вызвали интерес.

Остается ждать визита гостей, что восхотят забрать все. Королева, естественно, не отдаст, а это значит, будут трупы. Когда на кону миллионы, идут на любое убийство, а сейчас у нас вообще уникальные сокровища, которых просто не существует на земле…

Я коснулся значка на сенсорной панели, которым никогда не пользовался, моментально появилось лицо старшего начальника охраны нашего поселка.

— Слушаю, — сказал он и скосил глаза чуть в сторону, где на невидимом для меня экране появилось мое имя и прочие данные.

— Ко мне хотят приехать гости, — сказал я, — назойливые. Я сказал, что не буду дома, но могут приехать… Потому просто не впускайте их.

Он кивнул, несколько удивленный такой просьбой.

— Конечно–конечно! Мы и так бы не впустили, не получив вашего разрешения пропустить.

— Спасибо, — поблагодарил я и отключил связь.

Королева спросила с надеждой:

— Их остановят?

— Вряд ли, — ответил я. — Ваше величество, ваш королевский дворец охраняют по периметру сада, потом сам дворец под особой охраной, а еще отдельная вокруг вашего корпуса…

Она кивнула.

— Да–да, все равно проникают. Но этих самых ловких хватает охрана вокруг моих покоев.

Я сказал мрачно:

— Боюсь, здесь не схватят.

— Тогда что?

— Лучше всего, — сказал я, — сменить место. Сейчас враг приготовился преодолевать защиту поселка, моего участка и самого дома… А если вовремя покинем…

Она смотрела с вопросом в глазах, а я тоскливо подумал, что оставь я в доме все по–дедовски, никому бы ко мне не вломиться. Кто сумеет открыть большой засов с той стороны, особенно когда засов не железный? Тот

можно сдвинуть магнитом, но не простое полено… однако умный дом почему–то с поленьями не работает, дескать, электричество никогда не отказывает при современных системах.

Вот только не учитывают, что отказать может не само по себе, это исключено, а по воле человека, который все сумеет, если возжелает, ибо человек — царь природы, а это звучит гордо.

— Кстати, в вашем королевском дворце используют магию, — сказал я королеве, чтобы немного отвлечь ее. — А мне говорили, во всей столице магия под запретом!

— Во дворце? — переспросила она. — Это невозможно!

— Я это не просто видел, — сказал я злобно. — Начиная от хмырей, что создают цветочки и подносят девушкам, есть еще и твари, что гонялись за мной сперва в городе, а потом преследовали в Зачарованном лесу. Если бы не альвы…

Она чуть приподнялась в сильнейшем волнении.

— Кто–кто?

— Альвы, — повторил я. — Это такие эльфы, только альвы, хотя не понимаю… Они там в лесу живут, как совы или птицы. Мы почти скорешились, да надо было бежать обратно, Рунделышотг орет, если кто опаздывает на его важную работу государственного значения.

— Альвы? — переспросила она.

— Ну да, — ответил я. — Альвы. — У вас что–то со слухом, ваше величество? Могу подарить клипсы, усиливающие слух.

— Что это?

Я, не вставая с дивана, дотянулся до ящика стола, выдвинул. Королева даже не повернула голову, но чуть скосила глаза.

— Вот, — сказал я и подал ей крохотную бусинку. — Вложите в ухо. Оно там прилипнет и никуда не денется. Услышите, о чем шепчутся придворные даже за сотни шагов. Только постоянно держать на полной мощности не рекомендуется, устанете.

Она с недоверием смотрела на блестящую штучку.

— А как вынимать, если прилипнет?

— Отковырнуть ногтем, — ответил я. — Хотя зачем вынимать? Ее никто не видит, а менять громкость можно нажатием пальца. Давайте вставлю?

Она брезгливо отстранилась.

— Нет! Я королева.

— Но смотреть–то можно? — спросил я ехидно.

— Можно, — сообщила она величественно, — смотреть можно. Издали.

Все еще колеблясь, взяла двумя пальцами бусинку, поднесла к уху, я видел на ее лице сомнение, но все же осторожно вложила, довод про сплетничающих придворных оказался весомым, можно услышать не только сплетни, деловой человек прежде всего постарается не просмотреть начало нового заговора…

Поморщилась, я сказал поспешно:

— Потрогайте пальцем!.. Еще… если все кажется слишком громким, прижимайте пальцем снова, пока не станет нормальным…

Выглядело это так, словно королева совсем не по–ко- ролевски ковыряется в ухе, наконец она вытащила палец и посмотрела на меня с осуждением.

— Я чуть не оглохла от твоего рева.

— Теперь нормально? — спросил я. — Когда захотите кого–то подслушать издали, просто повернитесь в его сторону… можно даже не поворачиваться целиком, а только голову, поймайте взглядом, а дальше все под

строится само… Ваше величество, пока ждем, позвольте предложить вам пирожные…

— Пироги?

— Почти, — согласился я. — Пироги могут превращаться в пирожки, а то и в пирожные. Я покажу разницу…

Глава 14

Внезапно и резко погас свет. В абсолютной темноте королева вроде бы тихонько охнула, а я застыл в ужасе, последний раз при мне вырубалось освещение, когда я был в глубоком детстве.