Тайный дневник Лолиты - Ольга Володарская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В туалет отлучался?
– Ну и вопросики… Не помню я.
– А вы попытайтесь.
– Вроде нет. А что? – И тут до него дошло: – Вы думаете, я что-то всыпал в его рис, когда он отлучался?
Назаров многозначительно промолчал.
– Вы бы лучше девушку допросили. Дочку Старикова. По-моему, она из породы тех, о ком говорят – «в тихом омуте черти водятся». К тому же Козловский вчера утром был у нее дома – трави сколько хочешь.
– Вы, между прочим, тоже вчера с Козловским обедали.
– Я и еще четверо.
– Я в курсе. С остальными тоже будем разговаривать…
– Если вы думаете, что кто-то из нас во время обеда подсыпал в еду Аристарха отраву, то вы ошибаетесь. Мы были друг у друга на виду. И сделать это незаметно…
– Это смотря чем отравили. Порой трех секунд достаточно, чтобы…
– Вот когда вы узнаете, чем отравили, тогда и приходите! – рявкнул Лаврентий, уставший от допроса. – Только в следующий раз я буду не один, а с адвокатом.
Тут в кабинет вплыла секретарша с подносом.
– Ваш чай, Лаврентий Семенович, – прочирикала она.
– Унеси!
Девушка растерянно заморгала, но исполнила приказ беспрекословно.
– У вас все, товарищ майор? Или вы сейчас господа?
– Хоть горшком назовите, только в печь не ставьте, – усмехнулся Назаров.
– Так у вас все?
– Пока да.
– Тогда прощайте.
– До свидания.
Назаров неспешно поднялся и зашагал к двери. На полпути он остановился, обернулся и задумчиво сказал:
– Я вот все думаю…
– Это вы правильно делаете, думать вообще полезно, – съязвил Лаврентий.
– Ладно женщину, что на юбилей к Старикову явилась, те двое выгораживают… Но вы-то зачем?
– Мы с ней не знакомы.
– Лично нет. Но… – Назаров многозначительно помолчал. – У вас ведь феноменальная зрительная память, так?
О да, у Кондрашова была потрясающая память. Но только на лица и цифры. Человека, которого видел один раз и мельком, он запоминал на всю жизнь. А еще помнил все даты, в том числе исторические, суммы сделок, количество потраченных на что-то денег. А вот слова он запоминал с трудом. Поэтому его язык был так скуден, а учение плохо ему давалось. Козловский поэтому не любил читать. Не нравилось чувствовать себя дураком, встретив незнакомое слово. Фильмы любил, это да. Комедии и шпионские триллеры.
– Память хорошая, не жалуюсь, – сдержанно ответил он Назарову.
– И вы просматриваете досье всех, кого принимаете на работу?
«И про это знает!» – мысленно удивился Кондрашов.
В детстве Лаврентий мечтал стать разведчиком. В молодости об этом забыл. Но в зрелые годы вспомнил. И сделал шпионаж своим хобби. На всех руководящих работников составлялось подробное досье, которое Кондрашов внимательно изучал. Это и для бизнеса полезно, знать все о тех, кого на работу принимаешь, и интересно. Еще Кондрашов развлекался тем, что покупал всевозможные шпионские «примочки»: жучки, прослушки, детекторы поля, разработанные, чтобы жучки и прослушки выискивать. А также игрушки повеселее: всевидящие лампочки, зажигалки-фотоаппараты, очки, позволяющие видеть сзади, и как ребенок забавлялся с ними. Сейчас, например, в его руках была ручка-диктофон, и Лаврентий записывал их беседу.
– Так что с досье, господин Кондрашов? – не отставал Назаров. – Просматриваете все?
– Это физически невозможно.
– А руководящих работников?
– Стараюсь, но не всегда получается.
– Досье директора благотворительного фонда помощи детям из неблагополучных семей, что учредили два месяца назад, видели?
– Скорее всего.
– Там две фотографии.
– К чему вы ведете?
– Мы установили личность той женщины, которая явилась на день рождения Старикова без приглашения.
– Что вы говорите?
– Это Нелли Андреевна Седакова. Директор вашего фонда. Вы не могли ее не узнать.
– Почему не мог? – спокойно парировал Лаврентий. – Мог. Она была в очках и платке. А на фото – без того и другого. К тому же даже если предположить, что я узнал ее, я все равно подумал бы, говорить вам об этом или нет.
– Почему?
– А что, если это она отравила Старикова? Вы посадите ее, а мне нового директора ищи. Думаете, это легко?
Назаров покачал головой и вышел.
Лаврентий, проводив его взглядом, посидел пару минут без движения, затем нажал на кнопку селектора.
– Парень из полиции ушел? – спросил он у секретарши.
– Да, Лаврентий Семенович.
– Принеси чаю, бутербродов с икрой… – Подумав, добавил: – И досье на директора благотворительного фонда.
– Хорошо…
– И знаешь еще что? Резюме тех, кто претендовал на эту должность, сохранились?
– Конечно.
– Тогда неси и их… – И уже самому себе: – Могут понадобиться…
Глава 2
Самуил Штайман
Самик проснулся от тряски. Сначала подумал – дом рушится, уходит в какой-нибудь карстовый провал, потом понял, что это его жена за плечи трясет. Он всегда плохо просыпался, и домашние прибегали к самым экстремальным методам, дабы вырвать его из объятий Морфея. Бывало, и водой обливали.
– Масик, ну масик же! – гнусавила Гала, продолжая нещадно его трясти.
– Да хватит уже! – Самик легонько оттолкнул жену. – Проснулся я!
– Наконец-то! Я уже запарилась…
– Долго будишь?
– Минут пять уже.
– А сколько времени?
– До фига времени. Нормальные люди уже скоро обедать сядут.
– Серьезно? – Самик резко сел, посмотрел на стоящие на комоде часы. Они показывали начало двенадцатого. – Ничего себе я поспал!
– Так ты полночи шарахался. Слышала я.
Галка плюхнулась к нему на кровать. Она была при параде: накрашена – стрелки, ресницы до бровей, красная помада, причесана – черные волосы вились кольцами и спадали на правое плечо, одета – в алое платье и черный кожаный пиджак. Очень ярко, но не вульгарно. Самик ценил ее за чувство меры.
– Ты куда-то собралась? – спросил он.
– Я уже вернулась.
– Откуда?
– Из автосалона. Они позвонили, сказали, что им нужна предоплата за машину. Я поехала и… Что ты думаешь? – Галя сердито нахмурилась, а Самик внутренне сжался, зная, что сейчас услышит. – На моей карте, оказывается, недостаточно средств! Как такое возможно? Ведь ты обещал мне машину.
– Да, обещал, и она у тебя будет, но… Чуть позже.
– А вот фигу! – вскипела Галя. И сунула под нос супругу кукиш. Ладно хоть не оттопыренный палец. И слово употребила не матерное, а вполне пристойное. – Я хочу сейчас!
– Сейчас все равно не получится, ведь такие машины возят под заказ.
– Который надо сделать сегодня. И внести часть суммы. Что я тебе, как дебилу, объясняю?
– У меня временно не очень хорошо с деньгами. А если тебе не нравится цвет твоей машины, давай перекрасим.
– Еще чего придумаешь? – перешла на ледяной тон Галя. Это означало, что она на грани истерики. Перед бурями всегда наступало затишье. Сегодня было одно из них.
– Можно продать твою, заплатить аванс, а когда привезут нужную, я найду денег. У меня временные трудности.
– И на чем я буду ездить, интересно?
– На «Мерседесе» или «Ройсе».
– Они же старые!
– Эти машины в стиле ретро. Стоят, между прочим, очень и очень прилично!
– Вот и продай их.
– Галя, это неумно. Такие машины все равно что акции успешной компании. С каждым годом дорожают.
– Я на этой рухляди ездить не буду!
– Тогда возьми мою «Тоойту».
– А почему не «Запорожец»?
– Галя, ну что ты несешь? «Тойота» – отличная машина.
– Вот и езди на ней! А мне нужна «Ауди ТТ». Розовая!
Истерика началась. Галя перешла на ультразвук и стала топать ногой. Самик попробовал ее умиротворить:
– Галочка, подожди немножко. Все будет. Но попозже…
– Как будто я прошу у тебя самолет! Или остров! Какую-то паршивую машинку…
Самик хотел было заметить, что «Ауди», да еще кабриолет, у него лично язык бы не повернулся называть «паршивой машинкой», но Галя не дала ему вставить и слова:
– В общем, так. Или я получаю деньги на первый взнос, или иду к следователю и ВСЕ ему расскажу…
– Да иди, пожалуйста. Подумаешь, старик был у меня в офисе. Ну и что?
– Ты проклинал его!
– Чего в сердцах не скажешь…
– Ты меня совсем за дуру держишь? Думаешь, я ничего не слышу, не вижу, не понимаю? О нет, дорогой мой. Гала все подмечает и запоминает.
– Куда ты клонишь, не пойму…
– «Если вы не прекратите меня шантажировать, я напишу заявление в полицию, вас поймают с поличным и отправят за решетку!» Знакомые слова? Стариков их говорил, когда был у тебя! Я слышала! А ты сделал вид, что не понимаешь, о чем он!
– Я действительно не понимал тогда…
– Следователю расскажешь! К которому я пойду уже завтра, если ты не дашь мне денег.
