Прыжок через пропасть - Сергей Самаров

— Солдат королевской армии Третьен из Реймса, — громко, чтобы всем было слышно, вещал герольд с середины ристалища, и ему слово в слово вторили малые герольды, расставленные ближе к углам прямоугольной площадки, — оскорбил и попытался затеять ссору с саксонским воином Гасом. За что был приговорен нашим государем Карлом Каролингом к повешению. Однако оскорбленный сакс в присутствии короля высказал желание сразиться с Третьеном из Реймса на боевом оружии до полной победы одного из противников. Король Карл, проявляя милость к осужденному и уважая право оскорбленного на ответные действия, поединок разрешил с тем, чтобы меч выявил победителя! В дополнение к сказанному сообщается, что данный поединок не является актом Божьего суда, поскольку вина Тре-тьена из Реймса доказана и сомнению не подлежит, и несет в себе только значение суда воинской чести. Готовы ли воины? — спросил герольд.

Франкская когорта вдруг дружно застучала в щиты рукоятками мечей, щиты раздвинулись, и вперед вышел Третьен, поклонился королю, встретившись с Карлом глазами* наклоном головы во все четыре стороны поприветствовал берфруа и только после этого встал лицом к герольду.

— Я готов!

Следом за ним из первого ряда саксов, покачиваясь при ходьбе, на середину вышел Гас. Он поклонился только королевской ложе, причем глазами встретился не с монархом франков, а со своим эделингом, отчего у Карла сложилось впечатление, будто поклон предназначался исключительно Кнесслеру. Поклониться зрителям Гас или забыл, или не счел нужным.

— Смертельный поединок требует от воинов принесения клятвы драться честно, с уважением друг к другу, не наносить ударов в спину и к беспомощному противнику не применять колдовских чар и запрещенного оружия. К запрещенному оружию на нашем турнире относится только кинжал. Готовы ли вы, воины, принести клятву?

— Клянусь Спасителем, я обязуюсь выполнять все правила! — громко ответил Третьей.

— Аск и Эмбля[24] да будут свидетелями того, что я буду драться честно! — свирепо воскликнул Гас, которому не терпелось скорее начать поединок.

— Пусть судьба определит победителя! — воскликнул герольд и плавно провел жезлом между соперниками, разрешая им начать бой.

Воины так же неспеша сделали по шагу назад и заняли, боевую стойку.

Третьей был выше сакса почти на голову, и, хотя он совсем не выглядел худосочным, Гас казался более сильным за счет необычайной ширины плеч и длинных мощных рук. Противники вышли на бой в разном вооружении. На Тре-тьене был обычный в королевской пехоте панцирь, напоминающий римскую мускульную кирасу. Завершалась она юбкой из узких металлических полос, скрепленных только поверху, чтобы не мешали передвижению и по возможности защищали низ живота и бедра. Аналогично юбке были сделаны рукава, прикрывающие плечи до локтя. На предплечьях жестко крепились цельнометаллические поручи, закрывающие только внешнюю, доступную удару сторону. На голове воина красовался шлем с гребнем в форме раскрытого навстречу противнику цветка лилии[25]. Свою кольчугу, в которой Третьен сопровождал графа Оливье до королевской ставки, франк умышленно сменил на пехотные доспехи, потому что кольчуга хороша при рубящих и не всегда выверенных ударах в общей сече, а саксы же слишком хорошо владеют своей традиционной фрамеей, острой, как кинжал, и с тонким наконечником в форме пики. Если фрамея и не всегда пробивает кольчугу полностью, то в состоянии нанести множество небольших и недостаточно глубоких ран прямо сквозь кольца, что причиняет боль, вызывает большую потерю крови и отнимает у раненого силы. Отказался Третьен и от секиры, которой владел недурно. Секира тоже хороша для общего боя, когда каждый удар кого-то но достанет. В поединке же, особенно с противником ловким и подвижным, где каждый промах тут же может спровоцировать контратаку, секира может стать причиной гибели. И потому воин предпочел вооружиться куза[26], чтобы противостоять им фрамее. Довершали вооружение Третьена обычный длинный франкский меч в деревянных ножнах, передвинутый на поясе за спину, чтобы не мешал передвигаться, и круглый, слегка выгнутый деревянный щит, обтянутый кожей и обитый металлическими пластинами — украшениями и защитой.

Гас в отличие от франка предпочел не менять традиционное вооружение, считая, что привычка к чему-то бывает в бою полезнее, чем оружие более сильное, которым, однако, владеешь хуже. На нем была все та же короткая, чуть ниже пояса кольчужная рубашка с рукавами до локтя. Металлические кольца крепили на запястьях толстые кожаные поручи. На кожаные штаны только по бокам бедра и спереди были нашиты металлические пластины, которые не мешают передвигаться, однако защищают только от рубящих ударов и не способны спасти от удара той же куза. Грудь Гаса в дополнение к кольчуге защищала голова волка, шкура которого, на манер римского плаща, была переброшена через плечо и каким-то невидимым образом прикреплена к кольчуге. Старинный меч в красивых резных ножнах, что привлек внимание к Гасу во время ссоры, сакс на бой не взял, вооружившись в дополнение к фрамее привычным каждому воину его народа двуручным скрамасаксом. Кожаный шлем, усиленный металлическими пластинами, и щит, почти такой же, как у франка, только совершенно плоский, довершали экипировку.

Ни тот ни другой не спешили броситься в атаку, зная, что на карту поставлена не только их собственная жизнь, но исход боя вдохновит или, наоборот, погасит боевой дух партии. Они осторожно передвигались по кругу, выискивая Момент для удара и время от времени демонстрируя ложные выпады, которые заставляли каждого из соперников реагировать и предпринимать ответные защитные действия. Зрителям подобная осторожность не могла прийтись по душе, они желали быстрейшего развития событий, не ощущая растущего напряжения боя и не умея любоваться им. Только опытные воины смотрели одобрительно, понимая, что первый же промах может обернуться для любого из соперников смертью, и откровенно восхищаясь выдержкой и мастерством воинов.

— Я начинаю думать, что игра будет интереснее, чем можно было ожидать, — сказал граф Оливье. — Оба противника прошли немало схваток перед тем, как показать нам свое мастерство.

— Странно, — отозвался король, слегка повернувшись через плечо, чтобы стало понятно к кому он обращается, — я сижу вдалеке от схватки, а каждая мышца моего тела повторяет движения бойцов. Такое впечатление, что я сам участвую в поединке.

— Это естественно, Ваше Величество, — пояснил Алкуин, с которым Карл и заговорил, — еще римские писатели описывали это состояние. Когда они наблюдали за схватка-ми гладиаторов, то уставали физически порой сильнее, чем сами «morituri»[27]. Мышцы наблюдателя сокращаются в такт сокращениям мышц бойцов. И чем больше схваток он увидит сегодня, тем больше движений воинов повторит мысленно и собственными мышцами. Все зависит от эмоциональности человека. Повышенное возбуждение дает большую нагрузку. Равнодушный устает меньше.