Жизнь и цель собаки - Брюс Кэмерон

Ночью моя черная шкура помогала скрываться. Я растворялся в тени, прячась от внезапно появляющихся машин, постоянно искал, пытался вспомнить что-нибудь о Ферме и ее запахах, вдыхая ночной воздух. Увы, учуять ничего не удавалось.

Питался я из мусорных баков, иногда подбирал мертвых животных на обочинах. У меня были соперники: животные размером с собаку, с очень тяжелым запахом, густым хвостом и черными глазами. Они обшаривали контейнеры, ловко забираясь в них. Встретив меня, они принимались ворчать, и я отступал – их зубы и когти сулили боль. Кем бы ни были эти звери, они явно слишком тупы, чтобы понять, что я гораздо больше, и меня следует бояться.

Белки в парке тоже были тупые; они спускались с деревьев и скакали в траве, словно этот район не охраняют собаки! Я чуть-чуть не поймал одну, но они всегда взмывали на дерево и там начинали жаловаться. Хотя желтая Карли часто охотилась вместе со мной, даже вместе мы не могли добиться успеха.

– Что случилось, милый? Ты почему такой худой? У тебя нет дома? – спросила меня хозяйка Карли.

Я почувствовал в ее голосе заботу и повилял хвостом, мечтая, чтобы она взяла меня кататься на машине и высадила на Ферме. Когда она с трудом поднималась со скамейки, я ощутил в ней неуверенность, как будто она хотела позвать меня с собой. Я знал, что Карли не будет против – приехав в парк, она всегда искала именно меня, но от манящей заботы женщины я ушел, сделав вид, что тут поблизости ждет кто-то любящий меня и вот только что он позвал. Я пробежал десяток шагов и обернулся – женщина по-прежнему смотрела на меня, уперев одну руку в бок, а другой поддерживая живот.

Вечером на стоянку приехал грузовик, сильно пахнущий собаками; я почуял его со своего места в траве на краю парка. Из машины вышел полицейский; он поговорил с несколькими владельцами собак, которые начали показывать в разные стороны. Полицейский вытащил длинный шест с петлей на конце, и я почувствовал дрожь. Я точно знал, для кого этот шест.

Полицейский пошел по краю парка, внимательно заглядывая в кусты, но к тому времени, как он добрался до моего лежбища, я уже скрылся в лесу за парком.

От испуга я бежал без остановки; когда лес почти кончился у селения, где было много детей и собак, я решил не встречаться с людьми. Я уже был далеко от города, когда, сделав напоследок петлю, успокоил себя тем, что темнота, мой союзник, спускается с неба.

Когда на меня накатил запах десятков собак, я, заинтересовавшись, пошел ему навстречу. Из-за большого дома несся безостановочный лай – переругивались пара собак. Ветер переменился – и теперь они залаяли на меня, другими голосами.

Знакомое место: именно здесь добрый человек ветеринар заботился обо мне, когда я был Бейли. И именно здесь я последний раз был с Итаном. Я решил обойти это место подальше, помчался вдоль передней стены и на полпути замер, дрожа.

Когда я был Бейли, однажды к старой ненадежной Флер добавился молоденький ослик Джаспер. Меньше лошади, он смешил Дедушку, и Дедушка качал головой. Я сталкивался с Джаспером нос к носу; я тщательно обнюхивал его, пока Дедушка его причесывал; я играл с ним как мог. Я знал запах Джаспера так же хорошо, как и всю Ферму, и теперь не мог ошибиться, – он чувствовался здесь, на дорожке. Вернувшись к зданию, я нашел место на стоянке, где запах Джаспера был очень сильный и свежий – он несся даже от соломы и грязи.

Собаки еще лаяли на меня, от злости, что я свободен, а они сидят взаперти, но я не обращал на шум внимания. Впитывая густую смесь запахов в грязи, я побежал к дороге.

Когда внезапно позади меня возникла машина, гудя и слепя светом фар, я отшатнулся – слишком сосредоточился на запахе Джаспера. После этого я стал осторожнее. Пока нос вынюхивал Джаспера, уши ловили звук автомобилей, я убирался с дороги задолго до появления света фар.

Здесь было легче, чем в «найди Уолли». Больше часа я шел по прямой, и наконец дорога повернула влево, а потом еще раз. Чем дальше, тем слабее становился запах Джаспера; значит, я шел по следу не в том направлении. Но после еще одного поворота запах мне уже не требовался; я понял, где я. В этом самом месте железная дорога пересекала шоссе, именно тут поезд задержал машину Итана, когда он отправился в колледж. Я побежал быстрее, и запах Джаспера подсказал мне: я правильно повернул. Вскоре я миновал дом Ханны, где почему-то не чувствовалось ее собственного запаха, хотя деревья и замшелая кирпичная стена вдоль дороги были прежними.

Я повернул на дорожку к Ферме с таким ощущением, словно ушел отсюда только вчера.

Запах Джаспера привел к большому белому трейлеру, под которым была куча песка и сена. Запах Джаспера был повсюду; новая лошадь следила с сонным подозрением, как я обнюхиваю забор, но лошади меня больше не интересовали. Итан; я повсюду чувствовал запах Итана. Значит, мой мальчик по-прежнему живет на Ферме!

Никогда прежде я не ощущал такого радостного возбуждения: голова пошла кругом.

В доме горел свет; я забежал сбоку на травянистый пригорок, откуда мог заглянуть в гостиную. В кресле сидел и смотрел телевизор человек Дедушкиного возраста, только он не был похож на Дедушку.

Собачья дверь сохранилась в наружной металлической двери, но внутренняя деревянная дверь была плотно закрыта. Я расстроенно начал царапать ее, потом гавкнул.

Внутри послышалось движение – кто-то шел к двери. Мой хвост вилял так, что я не мог присесть; все тело ходило ходуном. Над головой мигнул свет, и деревянная дверь, знакомо скрипнув, открылась. Человек, которого я видел в кресле, стоял на пороге и хмуро смотрел на меня через окошко.

Я снова поскреб металл; пусть он откроет, чтобы я мог войти и оказаться с моим мальчиком.

– Эй! – Дверь приглушала его голос. – Прекрати.

Я услышал укор и попытался послушно сесть, но мой зад сам отскочил от пола.

– Что тебе нужно? – спросил наконец человек. Я почувствовал вопрос; что он хочет узнать?

Тут я сообразил, что могу не ждать, пока он примет решение – раз внутренняя дверь открыта, то и собачья дверь свободна. Я пригнул голову и, толкнув пластиковую заслонку, ворвался в дом.

– Эй! – удивился человек.

Удивился и я. Оказавшись в доме, я ясно чувствовал запах человека, заслонявшего дорогу. Я знал, кто это. Этот запах я узнал бы где угодно.

Без сомнения, это Итан.

Я нашел моего мальчика.

30

Пока Итан стоял, я пытался запрыгнуть к нему на колени: подскакивал, стараясь лизнуть, уткнуться, забраться на него. Неудержимые всхлипы рвались из моей глотки; виляющий хвост не мог остановиться.

– Эй! – Мой мальчик отклонился от меня, моргая, пытался устоять на ногах с помощью трости, потом тяжело сел на пол. Я прыгнул на него и начал лизать лицо.

Итан отодвинул мою пасть.

– Ладно, ладно, – проворчал он. – Хватит. Прекрати.

Его руки на моей морде доставляли мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Я прикрыл глаза от наслаждения.

– Отойди, сейчас же отойди, – сказал мой мальчик.

Он с трудом встал. Я уткнулся в его ладонь, чтобы он меня погладил.

– Ладно. Господи, да кто ты? – Он включил еще одну лампу и уставился на меня. – Ты совсем тощий. Тебя не кормили? Ты что, потерялся?

Я бы всю ночь просидел, просто слушая его голос и чувствуя его взгляд.

– Тебе нельзя в дом. – Он открыл наружную дверь. – Выходи, выходи во двор.

Я узнал команду и неохотно поплелся на улицу. Мой мальчик стоял и смотрел на меня в окошко. Я сел, ожидая.

– Тебе надо идти домой, песик, – сказал он; я завилял хвостом, услышав «домой». Ведь я наконец отправляюсь домой, на Ферме, где должен быть, с Итаном – с тем, с кем и должен быть.

Он захлопнул дверь.

Я покорно ждал, пока напряжение не выросло настолько, что я гавкнул от нетерпения и расстройства. Ответа не последовало, поэтому я гавкнул снова, вдобавок царапнув хорошенько по металлической двери.

Я уже устал считать, сколько раз я лаял, когда дверь снова отворилась. Итан нес металлическую кастрюлю, заполненную сочными ароматами.

– Ты ведь голодный, малыш?

Как только он поставил кастрюлю, я набросился на еду, глотая большими кусками.

– Извини, в основном лазанья. У меня тут нет собачьей еды. Впрочем, я гляжу, ты не против.

Я повилял хвостом.

– Вот только жить здесь тебе нельзя. Я не могу держать собаку. Времени нет. Придется тебе идти домой.

Я повилял хвостом.

– Господи боже, когда ты ел в последний раз? Не торопись; заболеешь.

Я повилял хвостом.

Когда я доел, Итан нагнулся за кастрюлей и я лизнул его в лицо.

– Фу, у тебя из пасти воняет, ты знаешь? – Он вытер рукавом лицо и отступил назад. Я смотрел на него и готов был сделать все, что он захочет. Гулять? Кататься на машине? Играть в дурацкое летало?

– Ну ладно. А теперь иди домой. Ты не дворняжка, кто-то тебя наверняка ищет. Ладно? Спокойной ночи.

Итан захлопнул дверь.

Я посидел несколько минут. Когда я гавкнул, свет над моей головой щелкнул и погас.