Элевсинские мистерии - Дитер Лауэнштайн

Когда Посейдон, Гера и Афина приковали владыку Зевса к трону, Фетида привела на помощь сторукого великана148; возможно, питательным соком в крови она восстановила подвижность сознания в Зевсовой голове. Но то, что действует на сыворотку крови из эмбриональной первичной почки, а затем через очищающие. почки, — это Афродита. Вновь и вновь она возрождает прекрасный образ, ярче всего в ходе поколений, равно как и в новых инкарнациях. Для мистов она своими украшениями возвышает образ, поднимая его над природой. Но подобно тому, как в жизни боги поставили человеку условием преуспеяния труд в поте лица, так эта богиня в таинствах ставит условием обретения ее прекрасного убора, то есть оккультных органов, — боль. Масштаб этому задает мистическое воспитание чувств через "настрой" — "страсть, пафос (pathos) О пафосе заботится Семела.

Перед образом воспаряющей над морем Афродиты как будто бы достаточно ощутить сладостный настрой удивления и восторга; но этого мало, необходимо также страстное ожидание, которое сменяется горькими чувствами. Нарастающую боль Гомер изображает как раны богов в битве на Скамандре149; в Элевсиниях такова была целенаправленность Второй оргии.

От бычьего пастуха Анхиза у Афродиты родился "блисательный" и славный сын Эней, как у Фетиды от Пе-лея — г- Ахиллес. Обе эти богини через связь со смертным узнали и "великое горе". Поэтому Афродита перетолковала имя "лучистого" Энея в "приносящий горе": "Имя же мальчику будет Эней, потому что в ужасном горе [ainon achos. — Д.Л.] была я, попавши в объятия [Анхиза. — Д.Л.] смертного мужа"150. Мисту должно самому нести божественное горе.

Когда Фетида через Пелея узнала такое же горе, она оставила супруга. Но когда мисты чувствуют божественное горе, боль придает им и толику божественного величия. В новое время ярчайший пример тому — капитан Ахав из романа Германа Мелвилла "Моби Дик" (1851)'51.

От храма Афродиты процессия направляется на север — по косе мелководного залива к "ручьям", Рэтам. По-гречески у этого слова есть множественное число, так как обозначает оно "потоки" отлива и прилива. Во времена Солона Рэты служили границей между землями Элевси-на и землями Афин. Предание связывает "ручьи" с битвой: древний афинский царь Эрехтей ("рожденный землею") и элевсинец Иммарад, чье имя — сопряженный со смертью эпитет Вакха, вступили там в бой и оба погибли, как и древнейшие спутники Афродиты Кастор и Полидевк. Умирая, цари повелели, чтобы Элевсин подчинился Афинам, но чтобы лишь элевсинцы совершали Великие таинства. Такой совет дал призванный сюда Аполлон152. Вот почему Аполлон считался господином этого места и времени; по "призыву" (Ьоё) царей дельфийский бог примчался "бетдм" (dromos) — отсюда и название месяца таинств: боэдромион. От более древней эпохи дошло сказание о битве царей у первого Кефисса возле Афин, по случаю которой Додонский оракул обнародовал прорицание. В VIII и VII веках важнейшим в Элладе стал Дельфийский оракул. Элевсин же был присоединен к Аттике только в VII веке, и новую границу блюли Дельфы, а не Додона.

О Близнецах на Рэтах писал еще Гёте в "Фаусте" (ч. II). Это мелководье он называет "Елевсинскими болотами"; неутомимый кентавр Хирон рассказывает о них своему всаднику Фаусту, когда везет его на этот раз не в Элевсин, а через фессалийскую реку Пеней к провидице Манто, чтобы она посвятила его в своей пещере под горою Олимп. Фауст спрашивает сначала о Геракле, а потом о Елене, которая была человеческим отражением Афродиты. Хирон отвечает:

Пусть красота сама себе довлеет:

Неотразима грация одна,

Которая сердца привлечь умеет.

Такой была Елена в дни, когда

Я нез ее.

Фауст:

Ты вез Елену?

Хирон:

Да! На этой вот спине.

Она сама

Меня, как ты, рукою обнимала, Держась за шерсть.

В ту пору Диоскуровой чете

Пришлось спасти сестричку дорогую

Из плена похитителей [Тесея и Пирифоя. — А-Л.]; а те,

Удивлены подобной неудачей,

Привыкнув лишь к победам, ободрясь,

Пустились вслед погонею горячей.

И беглецов тут задержала грязь

В болотах Елевсинских; братья бродом

Отправились, я плыл через разлив… (7359–7421)

За такими разговорами Хирон прискакал к Манто, которая приветствует всадника Фауста:

Войди сюда, смельчак,

И радуйся: вот темный ход, которым

Дойдешь путем надежным ты и скорым

До Персефоны. (7489 СЛ.)

Так было и с аттическими мистами на Рэтах.

Павсаний сообщает об этом месте следующее: «Так называемые Рэты (Соляные озера) похожи на реки только тем, что они текут, так как вода у них столь же соленая, как в море. <…> Говорят, что Рэты посвящены Коре и Деметре и что рыбу ловить в них можно только [элевсин-ским. — А Л-.] жрецам. <…> По ту сторону Рэт первым обитателем был Крокон; то место, где он жил, еще и сейчас называют "дворцом" Крокона» (1.38,1–2). Через "ручьи" еще в VII веке был перекинут узкий деревянный мостик, Лишь император Адриан в 129 году, а может, и раньше, в 112-м, построил там каменный мост для повозок. С той поры сановные афинские дамы могли доехать прямо до самого священного участка в Элевсине. А прежде по крайней мере отсюда все мисты шли пешком. Свита — молодые конники, — возможно, переплывала Рэты или скакала в объезд, по берегу мелководья; так или иначе, они и дальше светили процессии факелами. Мисты использовали мостик два часа, совершая описанный ниже обряд.

Сначала мисты еще раз очищались в море и отдыхали, пока их не призывали к мосту. В Элевсине, как подтверждают надписи, был особый жрец — гидрон ("водный учитель"); он-то и стоял за мостиком Кроконидов. Здесь каждому мисту на правое запястье и левую щиколотку повязывали kroke — красную шерстяную нить. Она должна была защищать от дурных влияний и одновременно служила опознавательным знаком.

Вместе с Керени153 мы реконструируем ход событий следующим образом: мисты поодиночке переходят через мостик. На той стороне их ждет "внук Крокона", который спрашивает о подготовке. Каждый отвечает: "Я постился, пил кикеон" и т. д., по обряду в столичном Элевсинионе. После этого миста наделяют двойным кгоке. Нечто похожее Павса-ний сообщает о Мантинее: "У края горы находится храм Посейдона Покровителя Коней <…>. Есть предание, что в древности этот храм выстроили в честь Посейдона [великие (мифические) храмовые и придворные строители. — ДА.] Агамед и Трофоний, использовав как материал дубовые стволы, скрепив их друг с другом. Чтобы преградить людям [а также мертвым и ду" хам. — ДА.] вход в этот храм, они <…> протянули только [красную. — ДА] шерстяную нить <…>" (VIII.10,2–3).

Вечереет, теперь путь процессии сворачивает от побережья, ведет к стихии земли, точнее говоря, через свеже-вспаханные для посева октябрьские поля, называемые "три-асскими" — по трезубцу владычествующего здесь Посейдона. Посредине находится "ток Триптолема", где в июне-июле шла молотьба; быть может, мисты несколько минут награждали друг друга ударами, чисто символически, как поступали в подобной ситуации и египтяне.

Уже при свете факелов, которые держали в руках сопровождающие процессию юноши-всадники, — тем самым при участии стихии огня — мисты подходили к другому мосту, окрестности которого Павсаний описывает так: "Около Элев-сина протекает [второй. — ДА.] Кефисс; его течение здесь гораздо сильнее, чем выше; около него (одно местечко) называют Эринеон ["смоковница гнева". — ДА] и рассказывают, что, когда Плутон похитил Кору, он спустился под землю именно в этом месте; у этого же Кефисса Тесей убил разбойника Полипемона [Уничтожителя. — ДА], по прозвищу же Прокруста [Растягателя. — ДА] " (1.38,5).

О месте схождения Коры в подземный мир у смоковницы гнева поет также V гомеровский гимн: "…вдруг раскололась широко почва Нисийской равнины" (17). "Илиада" упоминает Нису, где фракийский царь Ликург преследовал "питательниц буйного Вакха" (6,133). "Одиссея" помещает дерево гнева над водоворотом Харибды (12,103). Павсаний сообщает из лаконских Брасий: "Семела [в Фивах. — ДА], родившая сына от Зевса и уличенная Кадмом, была заключена в бочку вместе с Дионисом. Эта бочка была подхвачена волнами и, как говорят, была выброшена на эту землю; так как Семела не пережила уже всего этого, то они ее пышно похоронили, а Диониса, говорят, воспитали. <…> К этому жители Брасий еще прибавляют, что Ино, блуждая по земле, прибыла в их страну, а придя, пожелала стать кормилицей Диониса. Они <…> равнину называют садом Диониса" (Ш.24,3).

Поскольку корень слова "Дионис" звучит как "нис", ученые ищут nysseion oros повсюду там, где существовали плодовые сады. Смоковница гнева, однако, сюда не вписывается, ибо рядом с нею Кора спустилась к мертвым.