Пять имен. Часть 2 - Макс Фрай

Вдохновленный неназванным, уже тогда древним, литературным источником, Суй Цинь организовал экспедицию на Запад и через три года вернулся, потеряв в Гималаях остаток личного состава и привезя с собой несколько забавных безделушек и неоценимый груз впечатлений. Надо сказать, что он был далеко не единственным визитером из Поднебесной, побывавшим в те века на Западе, но, в отличие от своих коллег, вернулся домой.

Естественно, что Суй Цинь, подобно путешественникам всех времен, отдохнув, принялся за писание мемуаров. Его задача в чем-то осложнялась, а в чем-то и облегчалась тем, что он находился на жаловании императора Вэнь-Вана, и отчет о путешествии входил в его служебные обязанности. Книга Суй Циня разошлась очень быстро и завоевала огромную популярность, особенно глава под названием "Город тысячи пирамид", посвященная Риму IV века. Название главы является результатом какой-то ошибки Суй Циня. Дина считает, что «пирамида» для него — синоним огромного и запущенного каменного сооружения. Впрочем, мы не можем ручаться за точность перевода понятий, обозначенных иероглифами, и в большинстве случаев, когда речь идет об именах собственных, приводимые названия — наша догадка.

Суй Цинь не успел узнать о своей славе, поскольку Вэнь-Ван, повинуясь безотчетному порыву, приказал сбросить его со скалы. Рассказывая с видимым удовольствием об этом эпизоде, Вэй Чунь пускается в длинное и не очень интересное рассуждение об ответственности власти в вопросах распространения информации. Вэй Чунь хвалит императора за казнь Суй Циня, но выражает огорчение его непоследовательностью. "Ни один рассказчик не может быть опаснее своего рассказа", — пишет Вэй, — "но мы по лености своего разума склонны, убив тигрицу, оставлять на воле ее тигрят".

Книга, получившая изначально одобрение верховной власти, в последующие годы резко критиковалась. Авторы подробно разбирали различные эпизоды «Записок» Суй Циня и объясняли, чем именно они плохи, так что читающие получили достаточно полное впечатление о книге. Кроме того, сам факт критики такого размаха способствовал широкому распространению «Записок». Кстати, запрет был снят всего через пять лет, при императоре Вэнь-Ли, и вскоре люди Империи уже открыто восторгались чужой, такой непохожей жизнью, полной удивительных способов времяпрепровождения.

Глава о Риме была, как можно понять, невелика по объему и довольно конспективна, так что после смерти Суй Циня, единственного свидетеля описанного в ней, открывался широкий простор для различных интерпретаций. Если неграмотный народ любил просто послушать чтецов в общественных местах и поболтать с соседями о странной жизни римлян, принимая все услышанное без малейшего сомнения, то образованная публика с увлечением занялась новой интеллектуальной игрой: созданием целостного образа мира, о котором такой человек, как Суй Цинь, написал бы такую книгу, как "Записки".

Принималось во внимание прошлое автора, его пристрастия, полученное образование, круг друзей. Разумеется, подобная обратная задача имеет бесконечное количество различающихся по достоверности решений, но все они группируются вокруг нескольких основных вариантов.

Наука о Риме, пройдя поочередно периоды постановки проблемы, выдвижения основных гипотез, получения фактического материала «за» и «против», образования научных школ со своими традициями, быстро достигла стадии безраздельного господства сложного, но строгого канона. Вэй Чунь добросовестно излагает его.

Город Рим находится на самом краю обитаемого мира. Существует даже поговорка, что все дороги ведут в Рим; она употребляется в том смысле, что как бы ни баловала человека судьба, рано или поздно он отправится в последний далекий путь, вслед за заходящим солнцем. Город представляет собой фантастическое сооружение из камня, причем многие люди непостижимым образом живут над головой у других, а над ними, в свою очередь, тоже располагаются люди, и так до верхних этажей, где живут избранные. Материалы для постройки берутся из сооружений, надоевших хозяевам, и город тем самым постоянно обновляется.

Римляне очень снисходительно относятся к власти и совершенно не стремятся к ней. Вершиной, которой может, по их убеждениям, достичь человек, является смерть в честном бою. Суй Цинь рассказывает о стотысячных толпах, собирающихся на сражениях наиболее достойных граждан, о неистовых рукоплесканиях и восторженных криках, сопровождающих действо. Заслужить такое внимание нелегко, и многие юноши, жаждущие попасть в число избранных, должны сначала проявить себя в менее сложных делах: прославиться распутством или промотать наследство. Последнее справедливо считается признаком философской зрелости и по-настоящему мудрого отношения к деньгам. Недаром в народе бережно хранят память о двух любимых императорах — Калигуле и Нероне, сумевших истратить громадные состояния в кратчайшие сроки.

Формальная власть осуществляется в Риме по двум направлениям — материальному и духовному. Этот последний вид власти в силу высокого нравственного и интеллектуального уровня римлян ценится больше, и ее носитель получает звание Отца, или Папы. Избрание Папы сопровождается обычно кровопролитием и массовыми беспорядками; таким образом граждане получают счастливую возможность быстро принять героическую смерть.

Суй Цинь не мог понять одного: почему люди, нуждающиеся в духовной опеке, сами выбирают себе пастыря, и видел в этом некий парадокс. Вопрос этот наиболее сложен и остался нерешенным. Один из толкователей текста, некто Фэн из Гуанчжоу, предполагает, что обсуждение кандидатур просто является формой духовной жизни римлян и не имеет отношения к окончательному результату. Абсурдно думать, поясняет Фэн, что можно судить о достоинствах Папы до вступления его в эту должность. Поскольку же она является пожизненной, то лишь после смерти владыки мы можем вынести о нем окончательное суждение, но тогда уже не будет актуален вопрос о выборах.

Так называемая светская или материальная власть осуществляется императором. Человек, претендующий на престол и получающий его, тем самым выносит свою личность на суд общественности. Существует традиция как бы разделять во времени оценку императора: при жизни о нем говорят только хорошее, а после смерти те же самые люди — только плохое, что даже закреплено в пословице: о мертвых ничего хорошего. Здесь, как нигде, видны мудрость и доброта римского народа: понятно, что никто все равно не реагирует на критику, но выслушивать ее обидно, и народ щадит своих императоров.